***
«Невоспитанный» Иван Дорн с перекосом в басы, диджей в экстазе сам от себя, танцпол в разноцветных лучах прожекторов, айсберг льда в моём бокале — как же я люблю это всё! — Это пятница, Москва колбасится! — кричит мне на ухо короткостриженая девушка в классическом наряде «белый верх, чёрный низ». Смеёмся. Встречаемся взглядами. Всё-таки ничто так резко не сокращает дистанцию между людьми, как смех. Бесполезно спрашивать меня, какого цвета у неё глаза или что там у неё с бровями. Когда люди смотрят друг другу в глаза, они ведь не на глаза вовсе смотрят. Да мы и не у окулиста на приёме, а в ночном клубе. — Пошли танцевать, хватит сидеть! — моя новая собеседница явно решила перейти от слов к делу и, спустившись с барного стула, зажестикулировала в сторону танцпола. Успела разглядеть руки: аккуратные, без колец. Не слишком грубые, но и не для пианиста. Часы на правой… Ой! Видимо засмотрелась и была поймана с поличным ещё одним взглядом глаза в глаза. Смущаюсь как школьница. — У меня перерыв. — указываю на полный бокал виски-колы-льда. — Я пас. Изо всех сил пытаюсь сделать вид «Кажется, вы ошиблись номером». Эти игры для взрослых давно мне известны, но от этого не легче. — Ну, ладно. — несколько разочарованно моя незнакомка вернулась на свой стул. — А что мне прикажешь делать? Я ведь не пью. — ну, нищебродкой она точно не выглядит. Значит, больная (как много в этом слове!) или за рулём. — За рулём? — спросила как отрезала и немедленно принялась за свой коктейль. — Headshot! — девушка просияла и изобразила своими гибкими пальцами нечто вроде стреляющего пистолета. Люблю жестикулирующих людей. Они какие-то… более весёлые что ли. Вот Ксюха моя никогда не размахивает руками при разговоре. Её руки как плети свисают с плеч или теребят что-нибудь, если она нервничает. — Совсем недавно села за руль, поэтому пока не могу расстаться со своей ласточкой даже на ночь. Кстати, меня Кира зовут. — в её речи есть какой-то акцент, который так сразу и не разгадать. Спросить «Откуда ты?» Нет, это плохая идея. Она явно старше и может не понять такого разворота. — Очень приятно. Маша. Может, угостить тебя кофе хотя бы? Он здесь лучше, чем виски, кстати. Киру, очевидно, позабавил сам факт моего предложения. — Окей, я составлю тебе компанию за барной стойкой, ты мне — на танцполе. По рукам? Мы заказали ещё виски, морс, кофе и мороженое. Я хмелела и любовалась своей новой подругой. Наклонялась, чтобы сказать ей что-то на ухо, пока орал очередной дэнс-хит, а сама с наслаждением вдыхала её аромат. Алкоголь давал о себе знать приятным потягиванием внизу живота. Мы нравились друг другу, мы это чувствовали и, похоже, что на танцполе мы обе дрыгались добрый час только ради одного-единственного медляка, накатившегося на меня тёплой, сладкой, томной волной её скромных объятий. Я подалась вперёд, не в силах больше сопротивляться нараставшему внутри меня чувству. В полутьме танцпола мы нашли губы друг друга. В закрытых глазах взрывались тысячи фейерверков. На губах остался вкус кофе с мороженым. Я растаяла и на предложение отправиться к ней, посмотреть новый фильм братьев Коэнов, ответила кратко и утвердительно.***
Как это водится, на морозном воздухе в четыре часа утра мозг немного протрезвел, и новые братья Коэны перестали казаться таким уж привлекательным продолжением банкета. Но не успела я об этом подумать, как оказалась на переднем сидении большой чёрной машины с салоном цвета «крем-брюле» и разговаривающей тётей-роботом, предлагающей пристегнуться. Пока я увлеченно занималась вопросами своей безопасности (не могла попасть ремнём куда надо) и отпускала нелепые, но совершенно искренние похвалы автомобилю Киры, владелица аккуратно развернула машину и направилась по указанию тёти-робота «1 км прямо, потом направо». Поворачиваюсь, наконец, к водителю. Осознаю: эта красивая сильная женщина, которая сейчас сосредоточенно выполняет правый поворот на январском катке, везёт меня к себе домой, чтобы провести остаток ночи вместе. И мне плевать, кто она, с кем она, что она думает обо мне. Я просто протягиваю руку к её бедру, и возникает электрический ток. Её рука прижимает мою ещё больше к себе. Взгляд, полный истомы, опускается на меня как последний рубеж сопротивления: «Пожалуйста, дай мне доехать до места назначения!» Всё понимаю, отрываю руку, отворачиваюсь к своему окну, улыбаюсь. Вот оно, счастье! А за поворотом-то пробка.***
— Вот это да! Менты три полосы перегородили. Эти козлы даже в 4 утра умудряются организовать пробку. — выругалась Кира с раздражением, копившимся, видимо, с момента покупки нового пепелаца. — Да уж. — промямлила я в знак солидарности. Я на машинах не езжу, поэтому пробки представляются мне чем-то очень уютным и комфортным, вот как сейчас. Меня больше пугает то, что скорее всего здесь случилась страшная авария. Много полицейских машин, карет скорой помощи и просто людей в штатском, бегающих где-то на горизонте. — Вот только вчера остановил меня жирный боров на Кутузовском. Ну, знаешь, такой типичный обладатель трёх подбородков и четырёх звёздочек. А как увидел, что я на камеру всё снимаю, сразу стал что-то мямлить, типа, «профилактика, проверка документов у всех водителей, нарушений нет». Хотел, урод, бабла. Думал, на дуру нарвался. — Да уж. — За что им деньги платят, непонятно. Как теракты — их нет. Как мигранты овец режут — их нет. Как взятки брать да насиловать задержанных, выбивая себе таким образом звёздочки, — это они первые. Одна скорая с дикими воплями умчалась по пустой дороге в противоположенном направлении. — А мигалки эти? Включат и всё, короли. — Это скорая была. — Да я не про скорую. Тебя ментовская машина ни разу сбить не пыталась? Очень странно. Потому что они носятся так, что у них у самих надо первыми права отбирать. Надо расформировывать полностью МВД и набрать новых нормальных людей, а не этих тупых крестьян. Они же даже сами свой устав не читали. А потом получается, что у нас не работает антитабачный закон, потому что все менты курят у метро. Машина продолжала стоять в образовавшейся пробке, когда я нащупала дверную ручку и с комком в горле пожелала Кире спокойной ночи.***
Вот Ксюха моя сейчас на дежурстве, топчет снег на посту, по-неуставному подняла ворот и закурила Kent. Одна против всех этих Кир. А я? Что же делаю я?