Незаконная любовь

Ненадолго покидаем Гажила и разбираемся в жизни Леви. Глава посвящена именно событиям, произошедшим с юной МакГарден, с целью объяснить её поведение. Читаем, наслаждаемся и не забываем сделать автору приятное: оставить отзывы :3 - МакГарден? Синеволосая девушка с трудом приоткрыла глаза и приподнялась. Пухленькая женщина в белом халате, недовольно нахмурив брови, подошла к ней. - Время для посещения закончилось час назад. Что ты здесь делаешь? Леви тяжело вздохнула и умоляющим взглядом посмотрела на медсестру. - Пожалуйста, могу я остаться здесь? Только сегодня. Женщина смерила её недовольным взглядом, но спорить не стала. Она дошла до шкафа, стоящего в углу, и, достав с самой верхней полки подушку и тонкое одеяло, положила перед девушкой. МакГарден подняла на неё благодарный взгляд и, слабо улыбнувшись, снова посмотрела на спящего прямо перед ней на койке мужчину. Улыбка тут же исчезла с уставшего лица синевласки, в глазах снова появилось выражение безграничной боли. - Снова никаких изменений, да? – прошелестела девушка. Леви крепко сжала руку отца и обернулась к медсестре. Та сочувственно поджала губы. - Никаких, - подтвердила женщина и, помедлив, тихо продолжила. – В ближайшее время врачи хотят рассмотреть вопрос о его.… Об отключении аппаратов его жизнеобеспечения. – Она прикрыла глаза и понурила голову. – Мне очень жаль. Девушка вздрогнула, её глаза расширились от всепоглощающего ужаса. МакГарден вскочила со стула и, подбежав к ней, вцепилась руками в её больничный халат. - Пожалуйста, не делайте этого! – она безумно смотрела на медсестру, из глаз брызнули слёзы. – Умоляю вас, нет! – синевласка задрожала. – Не забирайте у меня отца! - Леви, – женщина жалобно смотрела на этого несчастного синеволосого ангелочка. Она уже так привыкла к виду этой девочки в больнице, что язык не поворачивался называть её по фамилии. – Твой отец не выходит из комы уже больше года, стоит ли… - Не надо! – Леви истерично замотала головой, всё сильнее сжимая в руках белую ткань. – Пожалуйста, не убивайте его! Я ведь…, – она зашмыгала носом и упрямо вытерла солёные капли кулаком. – Я найду любые деньги, только дайте ему шанс… - Лучше бы себе эти деньги оставила, чем так тратиться. Столько времени уже прошло… - Плевать! – МакГарден нахмурилась, отступив от медсестры и до боли сжав кулачки. – У меня больше никого нет! Я не позволю вам сделать это! - Пожалуйста, тише… - Вам никогда не понять, какого это… - Что здесь происходит? Леви резко обернулась. От столь знакомого голоса по спине пробежалась волна мурашек. - Бора… – Она скорее прошипела, чем произнесла его имя. Мужчина на несколько секунд задержал на девушке взгляд и гневно сверкнул глазами в сторону медсестры. - Почему в палате посторонние в такое позднее время? - П–простите, – женщина виновато опустила голову, бочком пробираясь к выходу и таща за собой упирающуюся синевласку. – Она хотела сегодня переночевать здесь… - Это больница, а не ночлежка, – он грубо перебил её и легонько кивнул в сторону Леви. – Оставь её здесь, нужно кое–что обсудить. МакГарден стиснула зубы, вырвав свою ладонь из крепких рук медсестры. Она терпеть не могла Бору – лечащего врача её отца. Этот человек не вызывал в ней ничего, кроме гнева и отвращения, своей алчностью и абсолютным безразличием к судьбам других людей. Кроме того, этот тип был падок на молоденьких девушек, и Леви не являлась исключением. Пока всё обходилось достаточными суммами за содержание отца, и он не трогал её, но вот о том, что случится, когда денег не останется, девушке было страшно подумать. Один вид этого ловеласа вызывал немыслимое отвращение. - Леви, Леви, – врач покачал головой, чинно кружа вокруг МакГарден. – Вот, значит, как ты нас благодаришь. Наша клиника прилагает все усилия, чтобы поддерживать никчёмную жизнь твоего отца, если такое существование вообще можно назвать жизнью, – он с усмешкой взглянул на недвижимое тело с десятком подключенных к нему приборов. – А ты так себя ведёшь. Нехорошо, Леви, очень нехорошо. - Я полностью оплачиваю его лечение, – напомнила девушка. - И, тем не менее, – Бора подошёл к ней вплотную и властно приподнял за подбородок. – Этого не достаточно. Деньги на твоём счету закончатся со дня на день, и тогда оплачивать наши отнюдь не дешёвые услуги будет невозможно. - Я найду деньги! – Леви отбросила его руку и попятилась. - И где же ты собираешься искать такую сумму, а? – со скучающим видом отозвался мужчина. – Такую, как ты, ещё не получившую образование, не возьмут на работу. Что собираешься делать? – он хитро сощурился. - А это уже вас не касается! - огрызнулась МакГарден, хватаясь за дверную ручку. - Поторопись, девочка, – прикрикнул ей вдогонку Бора. – Иначе твой папочка так никогда и не очнётся! Последние слова этого мерзкого человека прочно засели в голове, и Леви изо всех сил неслась по пустынному коридору больницы, насквозь пропахшему лекарствами и средствами дезинфекции, лишь чтобы избавиться от них. Девушку душили слёзы несправедливости и бессилия, а сердце билось где–то на уровне горла. Её отец... Самый дорогой в мире человек, единственное, что держало её в этом кошмарном мире, мог погибнуть по вине грезящего лишь богатствами и славой ублюдка, гордо именуемого Главным врачом этого проклятого места. Из–за поворота показалась та самая медсестра, но девушка, не сбавляя скорости и не обращая внимания на её слова, ловко обежала женщину и ещё быстрее припустила к выходу. Она буквально перепрыгнула половину ступенек, чудом не сломав шею, и, лишь оказавшись на холодной, продуваемой осенним ветром улице, синевласка позволила себе остановиться и отдышаться. Ноги подкашивались, а руки немилосердно дрожали, не оставляя и тени той бойкой девчонки, что так ловко обчищала местные магазинчики в поисках различных дорогостоящих ценностей и безделушек. Изо рта вырывались облачка пара, но Леви совершенно не волновалась из–за холода: сейчас она просто не чувствовала его. Куртка так и осталась висеть где–то в раздевалке, но МакГарден не допускала даже мысли о том, чтобы вернуться. Она устало опустилась прямо на гранитные ступени и закрыла глаза. Чёртов доктор был прав: её действительно не брали на работу. Но кто сказал, что она не сможет достать эти деньги? Руки сами потянулись к молнии на сумочке в поисках старенького мобильного телефона. Теперь у неё не было выбора. От дела, которое они запланировали, зависела жизнь её отца. Леви принялась уверенно листать телефонный справочник, выискивая глазами нужный номер. Вот он. Стинг Эвклиф. Указательный палец замер над кнопкой вызова, когда дверь позади неё распахнулась. МакГарден гневно повернула голову в сторону главного входа и мысленно запаслась самыми грубыми фразами, готовясь высказать позорному докторишке всё, что о нём думает, но вовремя остановилась: к ней торопливыми шажками направлялась та самая медсестра. Синевласка всё никак не могла запомнить её имя и очень злилась на себя за это. Эта женщина казалась единственным добрым существом в клинике. В руках медсестры была зажата куртка Леви. - Куда ж ты так понеслась? – захлопотала вокруг неё толстушка. – Куртку забыла, замёрзнешь ведь совсем! - Спасибо, - виновато улыбнулась МакГарден, натягивая куртку. Она только сейчас поняла, как же сильно успела замёрзнуть. – Спасибо вам. - Ой, да не стоит, – отмахнулась медсестра, плотнее закутываясь в больничный халат. – Где ж ты теперь ночевать–то собираешься? – она участливо глянула на Леви. - Всё в порядке. Я знаю, к кому пойти, – синевласка подняла вверх большой палец и принялась медленно спускаться, не выдерживая этого сочувственного взгляда. - Хорошо, если так, - женщина успокоилась и направилась к двери. «Да, очень хорошо». Леви усмехнулась. Как же быстро она научилась врать. Врать так убедительно, что не сомневался никто. Да что там, она сама порой верила в свою ложь. МакГарден прокрутила в уме список друзей, к которым могла бы пойти, и покачала головой. Она ночевала, казалось, по десятку раз у каждого из них, а потому по горло надоело докучать ребятам одним своим видом. Никто из них не был против, по крайней мере, не показывал этого, но вот сама Леви ненавидела себя за это. Ненавидела за то, что боялась оставаться одна в дешёвой, провонявшей ржавой водой из вечно текущих труб квартире с её наполовину ободранными обоями и едва державшейся на петлях дверью. Девушке пришлось продать тот прекрасный дом, когда–то принадлежавший её семье. Теперь бедняжка ютилась в затхлой однокомнатной квартирке, которая, по крайней мере, почти ничего ей не стоила. Синевласка не жалела себя, вбухивая огромные суммы на лечение отца, и даже не жаловалась, но последствия трагедии всё же постоянно напоминали о себе. В одинокой квартире девушке не спалось по одной простой причине: ночные кошмары. Всё один и тот же сон, с каждым разом становящийся всё более ужасающим: звонок из полиции, вырывающий её прямо с экзамена по социологии, перевёрнутая, искорёженная и измятая машина, врачи, увозящие её израненного и истекающего кровью отца, бездыханное тело водителя и главное – кровь. Повсюду. Кровь на его лице, на её дрожащих руках, на подоле её любимого оранжевого платья... Каждый раз она заново переживала этот ужас, каждый раз она кричала во сне и каждый раз, просыпаясь, долго не могла успокоиться, вытирая горячие слёзы с измученного лица. Леви спасали только книги. Единственное, что она так и не смогла продать. Книги отца и её собственные, пусть их и было в разы меньше, чем раньше. Она просто брала в руки любую из них и читала до тех пор, пока утренний будильник не оповестит о начале занятий. Затем начинался день, полный забот и лекций, взволнованных взглядов подруг на её синяки под глазами и тихих понимающих комментариев от преподавателей. МакГарден спала только днём, после занятий. Тогда все кошмары отступали, словно, прогоняемые солнечным светом, и бодрость снова возвращалась. Ненадолго. Этого хватало, чтобы мило улыбаться однокурсницам, веселиться и шутить, как ни в чём не бывало, и даже временами показывать свой характер, высмеивая досаждающих незнакомцев или обсуждая с напарниками новый набег. Леви до последнего не хотела нарушать закон, умоляла дать ей хоть какую – нибудь работу, да только всё без толку. Никому не нужна была студентка, ещё и похожая на школьницу. Последней каплей стало внезапное закрытие дела об аварии, которую многие считали подстроенной. Никто не сомневался в том, что судью подкупили. У Леви не было денег, а значит, и разговаривать с ним было не о чем. Тогда она и перешла черту, захлёстываемая гневом из-за царящей вокруг несправедливости. Что–то надломилось внутри в тот момент, и все сомнения отступили. Пугливая, слабенькая девчонка превратилась в хитрую, ловкую мошенницу, а природная сообразительность, начитанность и хрупкий внешний вид только поспособствовали этому. Никто не смог вовремя разглядеть в милом личике окончательно «потемневшую» душу. Многие люди оказались ещё более жестокими, чем она себе представляла, а потому дорого поплатились за это. Владельцы ресторанов, банков, знаменитости их города… Список был довольно большим. Но первую жертву Леви пообещала себе запомнить на всю жизнь. Судья, рассматривающий дело её отца. Магазинчик его жены был нагло разграблен, а из дома пропала половина драгоценностей, но вора так и не нашли. Первая победа была ошеломляющей и самой сладкой. Тогда МакГарден поняла, что, пожалуй, сможет вытащить своего отца и, в конечном счёте, начала относиться к воровству, как к своей работе. Не совсем легальной, но зато хорошо оплачиваемой. Тем не менее, тратиться на себя девушка не собиралась, а потому – самая дешёвая квартира и минимальные расходы. Она просчитывала всё до мелочей, лишь изредка позволяя себе фальшивые радости вроде походов в кафе или клубы с подружками. С ними она всегда старалась казаться обычной, милой и ласковой, но совсем другой Леви МакГарден знали два её лучших друга, так вовремя появившиеся в жизни девушки. Стинг и Роуг. Такие же любители поживиться, как и она сама. Леви не знала, как бы справилась со всем без этих ребят. Они научили её практически всему тому, что она умела теперь, имея в виду криминал. Этих парней синевласка считала практически своими братьями, и усомниться в этом никогда не было ни единого повода. Они были единственными, кто когда–либо бывал в её лачуге, а после первого же посещения принялись уговаривать девушку переехать к ним или даже поселиться в отдельной, снимаемой за их счёт квартире. В тот момент они до жути напоминали Леви двоих одногруппников, слепо и непробиваемо ухлёстывающих за ней. Джет и Дрой. Когда–то она даже считала это милым, но теперь девушку подташнивало от одного вида этих идиотов. Эвклиф и Чени нравились ей намного больше, но только, как друзья. Парни ни на что и не рассчитывали, время от времени находя себе всё новых девушек. Такая весёлая жизнь продолжалась уже больше года. И всё это время МакГарден металась от нервной дрожи до веселья, от мимолётной радости до неумолимой грусти. Поймать её не мог никто, но девушка и без этого временами чувствовала себя загнанной в ловушку. Леви остановилась, осознав, что стоит перед дверью уже закрытого в такое время института, и, чертыхнувшись, посмотрела на большие часы на его стене. Пол-одиннадцатого. Теперь уже как–то поздно напрашиваться к кому–нибудь в гости. Девушка пнула пустую жестяную банку и, спрятав озябшие руки в карманы, направилась в единственное место, где ей сейчас все могли быть только рады. Хотя нет, пожалуй, в полиции ей обрадовались бы не меньше, но туда она явно не собиралась. Подпольный игорный клуб «Призрачный владыка», по неизвестным причинам никогда не вызывающий подозрений у страж порядка, но отличающийся, пожалуй, самым необычным обществом. Это местечко, как магнит, притягивало к себе темнейших личностей этого города, и пару лет назад МакГарден даже подумать бы не смогла о том, чтобы вот так просто заглянуть туда. Пару лет назад, но не теперь. Не теперь, когда ей самой нужно заботиться о своей шкуре. Не теперь, когда она сама стала угрозой для обычных людей. В тишине ночи шаги её ножек, обутых в любимые кеды, были практически не слышны. Леви ухмыльнулась, неторопливо проходя по лабиринту улочек и бесстыдно заглядывая в окна нижних этажей домов. Даже сейчас она пыталась украсть. Украсть ту частичку счастья, которая принадлежала всем этим людям в уютных квартирках, и которой не было у неё самой. Синевласка накинула на голову капюшон, готовясь пройти под окнами одной из одногруппниц. Не нужно, чтобы её видели. Девочки ничего не знают. Так будет лучше для них. Лучше для неё. Лучше для всех. Девушка спустилась по потрескавшимся от времени каменным ступеням в почти незаметный подвальчик и толкнула железную дверь. - Ого! Гляньте, кто к нам пожаловал, – обернувшийся в это время Стинг расплылся в широкой улыбке. – Это же наша Тихоня, кто бы мог подумать, – он лениво поднялся с места, направляясь к новоприбывшей. Леви нахмурилась. - Прекрати, – она торопливо скинула куртку и нервным движением поправила выбившиеся синие прядки. - Что случилось, нашу умничку кто–то обидел? – блондин напустил на лицо грозный вид, но так и не смог подавить улыбку. – Эй, да что такое? - У меня сегодня нет настроения переносить твои шутки, ясно? – синевласка уселась за столик и помассировала виски. – Ты говорил с Роугом? Всё готово? - К чему так спешить? – поморщился Эвклиф, падая на стул рядом. – Он и так всегда готов к действиям, ты же знаешь. - Не ты ли утверждал, что дело серьёзное? – прищурилась МакГарден. - Ладно, ладно, – выставил ладони в примирительном жесте парень. – Ты сама–то готова? Выглядишь неважно. - Спасибо за комплимент, – усмехнулась девушка. – Всё в порядке. - Тогда просто расслабься! – Стинг схватил её за плечи и легонько встряхнул. – Будешь сидеть тут такая хмурая, всех распугаешь, – он улыбнулся, убирая руки. Леви не удержалась и улыбнулась в ответ. - Да их же ничем не напугаешь, – она оглядела присутствующих, снова ощущая какой–то мимолётный страх перед видом некоторых особо жутких людей. - Как и тебя, – подвёл итог их разговора блондин. – Слушай, я могу посмотреть план ещё разок? Понимаю, моя роль мала, но мало ли, что случится… - Держи, – Леви без лишних вопросов передала ему измятый листок. - И будь осторожнее, ладно? – парень погрузился в изучение записей. - Это ты с чего вдруг? – девушке не нравилось его настроение. - Светишься уж больно часто, – растрепал её волосы блондин. Она облегчённо выдохнула, не забыв при этом недовольно посмотреть на Стинга. «Да и последний разговор в кафе явно не доведёт до добра».