Наши мечты исполняются

Наши мечты всегда исполняются. Просто иногда - у кого-то другого. Может, у кого-то более удачливого, или у того, кто просто приложил чуточку больше усилий. Дин знал это по собственному опыту. А ещё он знал, что смотреть - это совсем не страшно. Смотреть может любой, у кого есть глаза. И нет ничего такого в том, что ты хочешь увидеть что-то, не важно, что именно. Сделать это для него было бы невозможно, потому что это означало бы признать, что он не тот, кем его хотели видеть близкие, кем он хотел бы видеть себя сам, но вот смотреть... В Люцифере прекрасно сочетались щедрость и жестокость, превращаясь в какую-то жестокую щедрость. В Кастиэле было достаточно невнимательности, умения отдаваться целиком и полностью и даже некоторой наивности. Кастиэль был своеобразной одержимостью Дина. Не то, чтобы Винчестер его преследовал, но он присматривал за этим парнем, знал, где он живёт, работает, с кем спит... Прежние любовники Каса ничего, кроме отвращения, образованного от внутренней зависти, у Дина не вызывали, но Люцифер оказался полезен. Он насмехался над Винчестером, упорно отрицающим свою гомосексуальность, но находил какое-то особое удовольствие, кидая ему подачки. Например, приглашая на сеанс "кино для взрослых". Дин сидел на кухне и ждал, когда раздастся хлопок двери - условный сигнал. Тихонько, крадучись, он приблизился к спальне и замер. В узкую щель, образованную не до конца закрытой дверью, он мог видеть всю длину одной из стен и немного пространства перед ней. Обычно Винчестер находился в большом шкафу прямо в спальне, оттуда было видно кровать, но сегодня Люциферу захотелось экспериментов. Стоило Дину подойти, как его "сообщник" притиснул Кастиэля грудью к той самой стене, которую отлично было видно Винчестеру. Кас повернул голову, теперь он был обращен к Дину лицом, и Винчестер испугался, что его заметят, но то ли дело было в особенностях освещения, то ли Кастиэль был уже слишком распалён, чтобы обращать на что-то внимание, но его взгляд остался таким же затуманенным, а выражение лица изменилось лишь тогда, когда Люцифер резко вжался в него всем телом. Дин сглотнул слюну, он следил за лицом Кастиэля. Винчестеру даже не приходилось отгонять от себя мысль о том, что он хочет быть не наблюдателем, а участником, происходящее в комнате слишком его увлекало, чтобы он мог ещё и думать. Люцифер рванул с любовника брюки, бельё и, стоило Кастиэлю сойти с них, отшвырнул подальше. На Касе всё ещё оставались рубашка, застёгнутая, правда, всего на одну среднюю пуговицу, и галстук, перекинутый через плечо. Он был прижат к стене одной половиной лица и плечами, но прогибался в спине, и его раздвинутые ноги стояли на некотором расстоянии от неё. Люцифер подмигнул Дину, расстегнул ширинку и, высвободив член, потёрся им между ягодиц Каса. Тот прикрыл глаза, и Винчестеру стало немного спокойнее. Он прижался к двери, крепко вцепляясь в неё. Нужно было чем-то занять руки - прикасаться к себе здесь он не имел права, таково было условие Люцифера. Которому, кстати, надоело играть. Он быстро вытащил и порвал упаковку презерватива и натянул его на член. Сегодня он был настроен сделать всё быстро, совсем не так, как обычно. Дин втянул воздух носом и задержал дыхание, чтобы выдохнуть именно в тот момент, когда Люцифер впервые толкнётся в тело Кастиэля. Люци всегда входил резко, даже очень. Дина эта резкость почти бесила, но какое он имел право выдвигать претензии? Тем более, что Касу это, кажется, нравилось. По крайней мере в этот раз он поднял голову и задышал часто, а его пальцы начали бесцельно скрести стену, стоило только Люциферу войти в него. Дин упёрся коленом в стену, одной рукой удерживая дверную ручку, а второй на всякий случай зажал себе рот. Ему всегда удавалось сдерживать звуки, но он не хотел, чтобы всё сорвалось из-за его самоуверенности. Тем более, что сегодня шоу было особенно занимательным. Никогда прежде он не видел настолько много и настолько близко. Тело Кастиэля сотрясалось от частых толчков, а темп постепенно становился таким быстрым, что, казалось, один из партнёров вот-вот не выдержит. Кас тёрся щекой о стену, водил по ней ладонями, пытался царапать её, а Дин то пытался схватить обе фигуры целиком, то засматривался на какую-нибудь отдельную деталь. Например, на член Кастиэля, который лишь временами обхватывала ладонь Люцифера, как бы дразня, но не позволяя кончить. Кас пытался двигаться самостоятельно, но Люцифер по возможности пресекал такие попытки, сильнее прижимая любовника к стене. Он чувствовал себя не только актёром, но и режиссёром, так что сам определял, как будет устроено происходящее. Винчестер старался даже не моргать, выхватывая движения и детали, ему было важно не пропустить ничего. Люцифер, очевидно, кончил первым. Он резко прижал Кастиэля к стене, и Дин отшатнулся от двери, опасаясь, что либо его заметят, либо он сам себя выдаст. Он сделал несколько глубоких вдохов и медленных выдохов, пытаясь успокоиться, и, развернувшись, подошёл к двери, ведущей из квартиры. Он не мог продолжать наблюдения - Каса в любой момент могло "отпустить" достаточно, чтобы он заметил подглядывающего. Кроме того, Дин был слишком возбужден, если бы он остался, возможно, произошёл бы какой-нибудь неприятный инцидент. И, говоря откровенно, Дину никогда не нравилось видеть, как Кастиэль испытывает оргазм. Винчестер имел к Кастиэлю особенное отношение. Именно поэтому он не хотел видеть или замечать некоторые детали. Например то, как легко Кас переходит из одной постели в другую, или то, каким порочным он бывает в сексе. Сколько бы раз он ни видел, как объект его обожания занимается сексом, в каком-то смысле Кас был для него непорочен, чист. Именно поэтому Дин, возможно, и не мог прикоснуться к нему сам. Кастиэль был мечтой, которая была слишком хороша, чтобы исполниться. Точнее, она была слишком хороша, чтобы Винчестер сам исполнил её. Он неизменно предоставлял это право кому-то другому.