i'll breathe your air into my lungs

"treat me beneath this clear night sky, and i will lie with you"

- where we land

0. То, что они говорят Никто не может понять, как Гарри и Луи могут быть вместе. Люди не понимают, почему каждый день Луи держит Гарри за руку или почему Гарри выглядит живым только тогда, когда Луи рядом. Они не понимают, как Гарри может пропадать целыми днями, но никогда не пропускает ни одного спектакля Луи. Они не понимают, почему Луи хочет только Гарри, когда у него есть другие, как может скучать по нему, хвалить его, они не понимают, почему Луи доволен. И иногда Гарри думает, что они правы, но Луи найдет его дрожащего за трибунами, вдыхающего наркотики, устроится в его руках, медленно поцелует и прошепчет: «Я люблю тебя», и Гарри не будет беспокоиться о том, что говорят люди, даже если они правы. Но Гарри помнит, как они стали ГарриИЛуи, вместо Гарри и Луи, и понимает, что: «Нет, они не правы». 1. Милая встреча Пять сигарет, два часа глотания дыма в своей спальне и 35 минут в еле продвигающейся машине. То, что надо, чтобы успокоить нервы Гарри в его первый день в старшей школе. Ему 14, и он готов обделаться. Не из-за того, что боится, хотя, на самом деле, потому что он боится и не уверен почему. Он - Гарри Стайлс, Гарри чертов Стайлс, и он прячется в школьном туалете, дрожит и смотрит на свое отражение в зеркале. Он видит катастрофу. Он видит ходячий труп с унылыми зелеными глазами и кудрями, которые лежат не так, как он хочет, а дико закручены на голове, словно медуза. Он видит расширенные зрачки и трясущиеся руки, сжатые так сильно, что побелели костяшки пальцев. И он думает: «Я никогда не войду в этот гребаный класс». Но дверь туалета распахивается, и заходит Луи Томлинсон с этими своими глупыми голубыми глазами, дурацкими тонкими волосами и идиотской улыбкой, и Гарри успокаивается. От голубизны его глаз напряжение в груди Гарри тает, а из-за улыбки Луи в горле кудрявого исчезает ком. — Привет, — говорит Луи, и Гарри пропал. Он обмяк, будто остался без костей. Напряжение покинуло его плечи, грудь, спину, руки, ноги, а его разум стал более спокойным, а то, как улыбается Луи, заставляет Гарри хотеть улыбнуться в ответ, даже несмотря на то, что он — Гарри Стайлс, и он никогда не улыбается. Гарри смотрит на Луи и позволяет своим губам растянуться в улыбке, мышцы его щек кажутся чужими, будто они никогда не использовались для того, чтобы улыбаться, но он позволяет этому произойти и теперь точно не может это остановить. — Я Луи, — говорит он, и Гарри, наконец, дышит, выпуская воздух, который неосознанно задержал. Он облизывает губы, зеленые глаза встречаются с голубыми. — Я Гарри. — Привет, Гарри. Твой первый день проходит удачно? — Луи подходит к писсуару, усмехаясь Гарри, и расстегивает ширинку. Гарри поражен так сильно, насколько может быть. Он уверен, что только двенадцатилетние девочки могут чувствовать подобное оживление в груди от улыбки милого мальчика или от звука его смеха и его голоса, когда он говорит. Но Гарри не думает, что это важно, потому что он уверен, что этот парень, Луи, - его родственная душа или что-то в этом роде. — Да, я… — Гарри умолкает, думая соврать, но не делает этого. — На самом деле, нет. Я немного волнуюсь. Я еще даже не был в классе. Уборная заполняется звуком, но ни Гарри, ни Луи, кажется, не замечают, что Луи стоит здесь, держа свой член в руке, и справляет нужду, а Гарри стоит и наблюдает. — Думаю, все будет в порядке. Твои кудри очаруют всех. Хотел бы я иметь что-то подобное, какое-нибудь секретное оружие, чтобы нравиться людям. Нет никакого другого объяснения, почему с ним Гарри чувствует себя в безопасности и успокаивается, кроме того, что Луи — его родственная душа. Он просто Луи, просто такой, какой есть. И хотя скоро Гарри узнает, что рядом с Луи все чувствуют себя в безопасности и немного спокойнее, он также узнает, что Луи ворвался в туалет, готовый обмочиться от нервов, и Гарри был единственным, кто подарил ему дружелюбную улыбку и порадовал своей глуповатой болтовней. И что даже если Луи не был предназначен для Гарри, а Гарри не был предназначен для Луи, то все равно люди были не правы, потому что Луи тоже нуждается в Гарри. — Я думаю, ты вполне очарователен и без секретного оружия. Ты отливаешь передо мной, и я уже очарован, — говорит Гарри, снова улыбаясь Луи. — Думаю, ты покоришь всю школу, если просто будешь самим собой. И так весь их первый год. Пока Луи завоевывает школу, Гарри ни с кем не разговаривает, игнорирует всех, почти всегда пропускает занятия, прокуривает свои легкие и думает о Луи каждую секунду дня, когда он не говорит с ним в туалетной комнате. За весь год они ни разу не разговаривают за пределами туалета. Луи является участником драмкружка, студенческого совета, красного креста, хора и новым гением театральной сцены, в то время как Гарри ничему не принадлежит. 2. Я хочу целоваться с тобой все время — Знаешь, это убьет тебя, — говорит Луи, убирает сигарету изо рта Гарри и, потушив ее о металлические трибуны, выбрасывает окурок за спину. — Искал тебя повсюду. Гарри закатывает глаза: — Заметил меня не среди унитазов? Это был первый раз, когда они говорили, и поблизости не было писсуаров. Гарри признал, что сильно влюблен в Луи, словно девчонка из средней школы, и все это заставляет его краснеть, улыбаться, чувствовать себя беспечным, и он думает об этом перед сном. Но он также признал, что вся школа аналогично увлечена Луи. Они все смеются и улыбаются, глядя на Луи сияющими глазами, и Гарри видит и признает, что он не особенный. Для Луи он — всего лишь еще один из толпы. И это нормально. До тех пор, пока какая-то часть Луи принадлежит Гарри. — Я пришел сюда не просто так, ты, старый ворчун, — хмурится Луи, становясь напротив Гарри. Луи протягивает руки, дергает шнурки на толстовке Гарри, уравновешивая их, и поджимает губы. Его глаза изучают Гарри, рассматривают его серую толстовку, черную рубашку, его черные джинсы, белые конверсы и пальцы, стучащие по полупустой пачке сигарет, но Луи не видит то, что видит вся школа, — печально известного мальчика, который прогуливает занятия, много курит и всех ненавидит. Луи видит кого-то другого, он видит мальчика с блестящими зелеными глазами, милыми кудрями и слишком большими ноздрями, которые, как ни странно, выглядят очень мило. Он видит мальчика, который волновался и прятался в туалете, мальчика, который улыбается с ямочками на щеках и смеется над всеми его шутками. Он видит Гарри, просто Гарри. — Тогда в чем дело? Разве ты не должен быть сейчас со своим драмкружком? — бормочет Гарри. Луи смотрит на него, сжав губы в тонкую линию, сведя брови вместе и решительно сузив глаза: — Ты должен пообещать, что не разозлишься на меня, ладно? Зеленые глаза закатываются, никаких обещаний не прозвучало. — Обещай мне, — Луи надувает губы, завязывая два шнурка на толстовке Гарри в аккуратный бант. Зеленые глаза закатываются снова, но на этот раз Гарри протягивает ему свой длинный тонкий мизинец, и Луи улыбается, обвивая вокруг него свой, замечая контраст между своим загаром и бледной кожей Гарри, между своими маленькими пальцами и длинными пальцами Гарри, он смотрит, потому что они настолько разные, но все же одинаковые. — Ты обещаешь, что не будешь злиться? — шепчет Луи, и Гарри кидает на него нетерпеливый взгляд. — Ладно, просто… Закрой глаза, я не могу говорить, когда ты так смотришь на меня. Без колебаний Гарри закрывает глаза и опирается руками на траву, наклоняясь вперед. Он возится с джинсами Луи, большим пальцем скользя по ткани. Его сердце учащенно бьется в груди, а каждый вдох задерживается в легких. Он взволнован, находясь так близко к Луи, особенно, ко столь же взволнованному Луи, который мнется перед ним. Мягкие, влажные руки берут руки Гарри, большими пальцами нажимая на его ладони, прежде чем эти маленькие дрожащие пальцы Луи переплетаются с его, и мягкий голос произносит признание: — Ты мне нравишься. Глаза Гарри распахиваются, а Луи свободной рукой закрывает их обратно. — Нет! Держи их закрытыми. Просто… Подожди, пока я не закончу. Потом можешь кричать на меня и все, что угодно. Мне просто нужно закончить, Гарри. Гарри закрывает глаза, и рука Луи исчезает. — Ты мне нравишься, Гарри. Я хочу пойти с тобой на свидание, держать тебя за руку и целовать тебя. Я много думаю о тебе, и иногда мне кажется, что я тоже могу нравиться тебе, но ты такой тихий, Гарри, и я не знаю, о чем ты думаешь, но, боже, ты безумно нравишься мне, ты сводишь меня с ума весь год, и я просто… Ты мне нравишься, — Луи вздыхает, сильно сжимая руку Гарри, и если бы Луи остановился, он бы заметил, что Гарри сжимает его руку в ответ так же крепко, если не крепче. — Ну ладно, теперь ты можешь кричать на меня. Но единственный звук — это приглушенный возглас удивленного Луи, когда Гарри наклоняется вперед и соединяет их губы, и без каких-либо возражений Луи податливо отвечает на поцелуй, а руки Гарри оказываются на его лице, они путаются в его волосах и держат его за талию и, боже, Гарри целует его. 3. Яненавижукогдадругиелюдитрогаюттебяпотомучтотымой В школе появилась новая ученица. Красивая девочка с красивыми губами и волосами, которую зовут Элеанор, и она милая, смешная, интересная, и это здорово. Гарри это не волнует. Но это волнует его, когда ее маленькие руки обхватывают талию Луи и когда люди говорят о том, что Гарри не так хорош, как Элеанор, и что Элеанор более достойна Луи, чем его достоин Гарри. И еще тогда, когда они говорят, что с Элеанор Луи выглядит счастливее. Гарри волнует, что в жизни Луи появился новый человек, который, по мнению людей, больше подходит Луи, чем он, и Гарри думает, что, возможно, они правы. И Гарри сворачивается калачиком за трибунами, вертит косяк в руке и вдыхает дым, задерживая его в своих легких, позволяя ему проникать внутрь и распространяться. И как обычно, он ждет, когда Луи придет, сядет рядом с ним и скажет, что любит его. Но он не приходит, и Гарри снова дрожит. Рядом нет теплого тела с голубыми глазами и каштановыми волосами, целующего его в челюсть или шепчущего признания в любви. До тех пор, пока Луи не поцелует его в шею, не развернет к себе и не прошепчет: «Мне очень нужно было в туалет, прости, и, кстати, я люблю тебя». На следующий день Гарри идет в школу, как он обычно делал последние две недели, с тех пор, как появилась Элеанор. Он был там каждый день, как всегда, молча наблюдая, и сейчас его глаза прикованы к Элеанор, цепляющейся за его парня. И глаза Гарри сужаются, когда он замечает руку, держащую талию хорошенькой темноволосой девочки, и пару голубых глаз, сияющих счастьем. И позже Луи говорит ему, что не может быть с ним этим вечером, потому что у него есть планы с Элеанор. И если Гарри вздрагивает и чувствует боль в груди, тогда он будет единственным, кто знает об этом, потому что в итоге Луи с Элеанор, а Гарри один, так же, как и всегда. После школы Гарри снова ютится под трибунами и просто смотрит на поле, не курит. — Вот это новости, мои замечания сделали тебя лучше, милый? — дразнит Луи, снимая с Гарри капюшон и открывая его кудри, а затем целует его шею сзади, переплетая их пальцы. — Как прошла репетиция? — Гарри улыбается, поворачивая голову для поцелуя. Луи усмехается, начиная увлеченно рассказывать историю с репетиции спектакля, а Гарри улыбается и смеется, когда это необходимо. — …а потом Элеанор падает на меня, и у Лиама начинается истерика, потому что он только сделал этот искусственный забор, а мы упали и сломали его… При упоминании Элеанор, Гарри застывает, ослабляет хватку на руке Луи, неосознанно уклоняясь от его прикосновений. Ему не нравится то, как увлеченно Луи говорит об Элеанор, не зная, считает ли он ее более интересной, привлекательной, предпочитает ли ее пение и танцы вместо Гарри, который проводит время за тем, что сидит и курит. — Она тебе нравится? — шепчет Гарри, убирая свою руку от Луи и ставя ее на траву. — Кто? Элеанор? — Луи хмурит брови в смятении. И когда Гарри не отвечает, Луи смотрит на него прищуренными глазами, — Ты имеешь в виду, нравится ли она мне как девушка или ты спрашиваешь, считаю ли я ее хорошим человеком? И не то чтобы Гарри хочет быть навязчивым, но ему не нравится то, как Элеанор преподносит себя Луи, его Луи, ему не нравится, что Луи так доброжелателен с ней, и его раздражает, что люди думают, будто Элеанор больше подходит Луи, чем он. Он просто хочет, чтобы Луи успокоил его, сказал, что он принадлежит только Гарри и что так будет всегда. Рука Луи тянется к кудрям Гарри, дергает их и проходит сквозь мягкие темные волосы. — Ты ревнуешь? — Луи сворачивается рядом с Гарри, губами касаясь его горла и пощипывая его за ухо, — У тебя нет на это причин, любимый. Гарри расслабляется, притягивает Луи ближе, устраивая его между своих бедер, отрывает губы Луи от своей шеи, целует их, скользит в рот Луи, пробуя его сладкий язык, вдыхает каждый его стон, когда руками спускается к попе Луи и тянет его вниз, создавая трение. — Я люблю тебя, — выдыхает Гарри, целуя шею Луи, который откидывает голову назад, издавая сладкие стоны, что заставляет кровь Гарри кипеть, и он толкается пахом навстречу Луи, — Я люблю тебя так сильно. Когда Луи смотрит на него сверху вниз, на его губах ухмылка, и он толкает Гарри на спину, меняя положение их тел так, что теперь бедро Луи между ног Гарри, и трется своим крепким телом о худое тело Гарри и шепчет ему на ухо: — Я тоже люблю тебя, а теперь, почему бы нам не заняться этим на заднем сидении твоего Рендж Ровера? Хриплый стон вырывается из горла Гарри, и он втягивает Луи в еще один поцелуй. — А как же Элеанор? У тебя есть планы, помнишь? — Кто такая Элеанор? — и этот взгляд Луи, когда он отвечает, напоминает Гарри, что они ГарриИЛуи сегодня, завтра и на всю оставшуюся жизнь. 4. Ты болен, поэтому я остаюсь с тобой, дурак Его почти не лихорадит, температура 38.3, но Гарри едва может дышать. Его грудь болит, а легкие ослаблены, и он вообще больше не хочет когда-либо двигаться, даже если жар пройдет и мама убедит его, что с ним все в порядке. Он не хочет говорить Луи, не хочет, чтобы Луи видел его таким слабым, беспомощным, уязвимым и отвратительным. Так что он кутается в одеяло и тонет в жалости к самому себе, задаваясь вопросом, как сегодня выглядит Луи, сделал ли он снова свою сексуальную прическу или оставил волосы в беспорядке, как Гарри любит больше всего, или зачесал их назад или наверх. Ему интересно, надел ли Луи узкие брюки, какого они цвета, как его бедра и попа выглядят в них. Он думает о том, какую рубашку мог надеть Луи и в какую обувь он засунул свои пахнущие ноги. Гарри задается вопросом, какой у Луи сейчас голос, грубый и как у любителя выпить, или мягкий, шелковистый и игривый, и так велик соблазн позвонить, чтобы узнать это. Он не может упустить шанс услышать голос Луи. Он вытаскивает руку из-под одеяла и тянется к телефону, набирает номер Луи. Через пару гудков, он слышит его голос: — Гарри! Любимый, ты где? И Гарри улыбается, очень широко улыбается, не в силах повлиять на то, как уголки его рта приподнимаются от звука голоса Луи. — Я не приду сегодня в школу, Лу. Следует короткое молчание, прежде чем Гарри чувствует зуд в горле и взрывается громким кашлем, который разрывает его пищевод грубыми ударами. И когда кашель проходит, Гарри проклинает все на свете, понимая, что теперь Луи знает о его болезни, и думает, что лучше бы Луи не знал. — Гарри, ты болен? — и прежде, чем Гарри может ответить, Луи продолжает, - Дай мне пять минут. Я буду через пять минут. Я уже бегу. И Гарри стонет, качая головой, несмотря на то, что Луи не может этого видеть. — Нет, я в порядке. Иди в школу, Луи. — О, иди в задницу, болван, — говорит Луи, вешая трубку. Через пятнадцать минут раздается звонок в дверь, и еще две минуты спустя Луи проскальзывает в его комнату и хмурится, видя Гарри свернувшегося в постели с темными кругами под глазами, сонно опущенными веками и потным лбом с кудрями, прилипшими к молочной коже. — Ты должен был сказать мне раньше, — шепчет Луи, подходя ближе и касаясь лица Гарри кончиками пальцев, — Я забежал в магазин и купил, ну, я купил суп, много супа. И мешок со льдом на случай, если у тебя лихорадка. Я не был уверен, что с тобой и что лучше поможет тебе, так что я схватил все лекарства, которые смог найти. Я не знал, если ли все это у твоей мамы или нет. И, наконец, я стащил несколько фильмов у девочек на всякий случай. — Иди в школу. Просто уходи, пожалуйста. Просто иди, — Гарри отворачивается от Луи, заливаясь краской от шеи до кончиков ушей. На самом деле, он не хочет, чтобы Луи уходил, просто он ненавидит, когда Луи так смотрит на него своими грустными голубыми глазами. Он ненавидит, когда свет покидает их, он ненавидит все, что делает Луи менее счастливым. — Почему ты так сильно хочешь, чтобы я ушел? Ты ждешь кого-то другого? — дразнится Луи, слегка толкая кровать Гарри ногой, и, хотя он шутит, в его голосе есть оттенок беспокойства. Он знает, что Гарри любит его, но иногда он задумывается, почему такой парень, как Гарри — с татуировками, сигаретами и в очень узких джинсах, остается с мальчиком из драмкружка, который носит ярко-красные штаны. Он задумывается о том, было ли Гарри когда-нибудь стыдно за то, что Луи так не похож на него. — Конечно, нет! — Гарри пинает одеяло, поднимает верхнюю часть тела, чтобы посмотреть на Луи, несмотря на боль во всем теле. — Тогда почему ты так хочешь, чтобы я ушел? Ты не хочешь, чтобы я был здесь? — настаивает Луи, сбросив сумку с продуктами на пол, и Гарри сдается, раздраженно выдохнув, он падает обратно на кровать, натягивая одеяло на голову. — Я просто не хочу, чтобы ты видел меня таким. Мне не нравится это, — шепчет Гарри, его губы сжаты в неодобрении. Гарри не глупый, он знает, что единственное привлекательное в нем — это некая загадочность и холодность, и вроде он выглядит не таким безобразным с сигаретой, зажатой между губ. Он не хочет, чтобы Луи потерял это представление о нем, не хочет, чтобы Луи понял, что он обычный зануда, а не таинственный и холодный, и думал, что он ничего не стоит. И это не столько забавно, насколько это мило. — Это потому, что ты болен? И у тебя смешной красный нос и куча маленьких микробов? Потому что я полностью согласен. Ты просто отвратителен, думаю, я должен порвать с тобой. Я не могу встречаться с кем-то подобным, понимаешь? Гарри издает громкий смешок, сползает вниз по простыням и прячет голову под подушку, оставляя Луи смеяться и тянуть на себя простыни в попытке вырвать их из рук Гарри. — Я шучу! Гарри, я пошутил! Ты совсем не отвратительный. Ты выглядишь мило, когда болеешь. На самом деле, я все еще думаю, что ты самый привлекательный парень, которого я когда-либо видел, — клянется Луи, и Гарри выглядывает из-под простыни, раздраженно сузив глаза и смотря, как смеется Луи. — Клянешься? Посмеиваясь, Луи наклоняется и целует Гарри в нос, осыпает поцелуями его щеки, оставляя последний в уголке рта. — Я обещаю. Когда слова слетают с его губ, сильные руки обхватывают талию Луи и тянут его вниз, на кровать. Притянув его ближе, Гарри целует его волосы, шею, держит так крепко, желая никогда не отпускать. — Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя. Когда Луи дрожит, сладко смеясь, это вызывает трепет в животе Гарри, и Луи расслабляется в объятьях Гарри, мягко целуя его ключицу, улыбаясь ему в кожу. — Как думаешь, может, поставим фильм? Или ты хочешь спать, кудрявый? — Неважно. Я просто хочу быть с тобой весь день, — последний раз целуя Луи в висок, устало улыбается Гарри. Он никогда не позволит Луи уйти. Их окутывает спокойная тишина, и Гарри начинает тихо напевать в волосы Луи, близко прижимая его к себе, а Луи позволяет ему это, утыкаясь лицом в шею Гарри, вдыхая его запах. — Знаешь, я действительно волновался. Мне все равно, как ты выглядишь, я только хочу, чтобы ты был в порядке. Гарри чувствует мягкое дыхание Луи на своей коже, но слова, которые он говорит, заставляют сердце Гарри сжаться. Гарри знает, что Луи любит его, знает, что Луи принадлежит ему, но иногда он забывает, как сильно Луи беспокоится за него. Иногда он забывает, что значит для Луи столько же, сколько Луи значит для него, и это как раз такой момент: Луи шепчет слова заботы, уткнувшись в кожу Гарри, и Гарри вспоминает. Он думает: «Боже, что же такого я сделал, чтобы заслужить его?». — Эй, Луи, — говорит Гарри, начиная перемещаться, и Луи зашевелился в его руках. — Да, Гарри? И Гарри смотрит вниз, зарываясь носом в волосы Луи и прижимаясь губами к его лбу. — Я люблю тебя. 5. Я всегда на твоей стороне Гарри не опаздывает, его просто тут нет. Вид пустого сидения в первом ряду, которое всегда было занято кудрявым фанатом, вызывает тревожное шевеление в животе Луи. И не то чтобы он не знает, что Гарри болен, просто Гарри – его талисман удачи, единственное, что сохраняет его спокойствие на протяжении всего спектакля. И Луи думает, что без Гарри его может вырвать или он может упасть в обморок или умереть или еще что похуже, хотя он не уверен, что может быть что-то хуже, чем умереть не рядом с Гарри. — Луи, будь готов через пять минут, — говорит Лиам, хлопая его по спине, и направляется дальше за кулисы, чтобы поговорить с другими актерами. Загорелые пальцы Луи крепко сжимают красный атласный занавес, и он смотрит на зрителей, ждет каких-либо признаков своего парня, хотя знает, что он не придет. В последний раз, когда Луи видел его, Гарри рвало, он стонал, кашлял, чувствовал сильную боль. Так что Луи знает, что Гарри здесь не будет, что он впервые пропустит спектакль Луи, но он все еще ждет, все еще надеется, что Гарри чудесным образом появится, внезапно излечившись от болезни. — Луи, иди и поправь свой макияж, на тебе два разных оттенка, — приказывает Лиам, проверяя актеров. Последний раз взглянув в зал, Луи подходит к Лу Тисдейл и ждет, пока она припудрит его кожу, как она обычно делает. Она достает пудру и начинает наносить ее на лицо Луи, улыбаясь ему: — Не беспокойся о своем возлюбленном, ты будешь в порядке, милый. Просто сосредоточься на спектакле. — Легче сказать, чем сделать, — бормочет Луи, и когда Лу приводит его в порядок, Зейн кричит всем: «Заткнитесь, блядь!», потому что «Настало время разрушения». В этом году они поставили «Neverland» — комедийную версию «Питера Пэна». Луи в роли Питера, Элеанор в роли Венди, но все это не слишком заботит Луи, он просто хочет увидеть кудрявую голову в первом ряду. Он и Элеанор стоят на своих мизансценах и, как только поднимается занавес, голубые глаза Луи сразу же упираются в пустое кресло, и он чувствует, как на глаза наворачиваются слезы, а сердце немного сжимается, когда он замечает, что Гарри здесь нет. Гарри всегда был здесь, он был здесь в течение всех четырех лет, он был здесь на каждой пьесе, на каждом спектакле. В первый год он сидел в самом дальнем углу. Никогда ничего не приносил, никогда не оставался, чтобы позже поговорить с Луи. Но он был здесь на каждом спектакле весь первый год, и хотя, тогда они не были ничем большим, чем просто друзья, он все равно был талисманом для Луи, ключом к успеху на каждом спектакле. На втором году обучения Гарри приходил, садился в конце, но приносил цветы. Сначала Луи подумал, что это просто забавно: яркий букет, контрастирующий с темной одеждой Гарри, и сам Гарри в роли поддерживающего парня. Но в первый вечер, когда Гарри подошел к Луи после спектакля, он протянул ему букет, бормоча что-то о том, как хорошо сыграл Луи, прежде чем втянуть его в поцелуй и прошептать: «Ты был великолепен. Ты такой идеальный, Луи. И ты весь мой». Это был первый раз, когда Гарри назвал Луи своим, и после того вечера цветы кружили Луи голову, а вид его парня, держащего цветы, заставлял его сердце биться чаще, потому что Луи принадлежал Гарри, а Гарри принадлежал Луи, и они принадлежали друг другу. В предыдущем году Гарри сидел в первом ряду каждый вечер, приносил цветы на каждый спектакль, поздравлял Луи поцелуями и комплиментами, сидел и ждал его во время репетиций, прогонял с ним текст, когда бы его не попросили, и когда заканчивался каждый спектакль, он вставал и хлопал, аплодировал стоя, даже если никто этого не делал. Усилия Гарри никогда не оставались незамеченными. Вся школа была поражена, была в замешательстве. Они не понимали Гарри и Луи, не понимали, как так получалось. Гарри никогда ни с кем не говорил, не бросал ни на кого и лишнего взгляда. Он курил как одержимый, прогуливал школу как сумасшедший, носил черные толстовки и выглядел как мертвец. Они не понимали, как кто-то вроде Гарри мог владеть сердцем Луи, не понимали, как кто-то вроде Гарри вообще мог светиться, смеяться и улыбаться. Но в том году все, наконец, приняли это. Окей, он никогда не разговаривает и не улыбается, но если он делает это, то с Луи. Ясно. И это тоже было в предыдущем году, когда они впервые сказали друг другу «Я люблю тебя». Опоздав на первый спектакль Луи в году, Гарри пришел, мямля еще больше, чем обычно, стыдясь своих испорченных цветов. Он старался изо всех сил, чтобы сохранить их в безопасности, но дождь колотил по ним, пока он бежал на спектакль, и они были сломаны ветром. - Я просто хотел принести тебе милые цветы, и ты выглядел так мило на сцене, и ты был так хорош и, боже, я так сильно люблю тебя, и я просто хотел подарить тебе цветы, но чертов дождь и… Луи заткнул его поцелуем, прошептав: - Я тоже люблю тебя. Так и было. Но в этом году будет первый раз, когда Гарри пропустил его выступление. Первый раз за четыре года. Ни цветов, ни оваций стоя, ни поздравлений, ни признаний в любви, ни улыбки из первого ряда, ни Гарри. И это заставляет Луи переживать. Первый акт закончился, и надежды Луи рухнули. Гарри не пришел. Луи пошел за кулисы, быстро поменял костюм и поспешил обратно, чтобы занять место для следующей сцены. Так как занавес был открыт, зал был виден, и на ранее пустующем месте сидел его парень, одетый в то, в чем он спал, с грязными волосами и смертельно бледный, как никогда. Но на его коленях лежал большой букет, яркий и красивый, и когда они встретились глазами, Гарри одними губами произнес: «Прости, я опоздал». -- Спектакль был успешным, и когда, взявшись за руки, актеры кланялись зрителям, Луи смотрел на своего больного парня, который кашлял в рукав, но все равно стоял и хлопал так громко, как никто в зале. И когда занавес закрыли, он побежал за кулисы, исчезая в своей гримерке, быстро надевая свою одежду и шапочку, которую он взял в комнате Гарри. Натягивая ее на голову, он спешит, пролетая мимо других в поисках своего мальчика. — Луи! Лу! Ты так круто сыграл! Луи оборачивается на звук грубого, хриплого голоса, который превращается в кашель. Его взгляд смягчается, когда он смотрит на Гарри, а сердце сжимается от его вида. — Что ты тут делаешь, милый? Гарри, ты болен и должен отдыхать дома. Но Гарри смеется, протягивая ему букет. — Мне жаль только, что я пропустил первый акт. Но ты прекрасен, так же, как и всегда. Луи знает, что должен ругать Гарри за то, что он пришел, будучи больным, должен сказать ему, что он должен был остаться дома и отдыхать, но он не может. Все, о чем он может думать – Гарри здесь, и он так рад этому. Отбрасывая цветы в сторону, на соседний стол, он обхватывает Гарри руками и сжимает в объятиях, легко целуя его щеки, шею и челюсть, задаваясь вопросом, что же такого он сделал, чтобы заслужить Гарри. — Я думал, ты не собираешься приходить. Я был так напуган. Я думал, ты не придешь. Руки Гарри крепко и успокаивающе обхватывают его талию, будто давая обещание, губы целуют его шею, прижимаются к ключицам и к коже за ушком. — Я ни разу не пропустил ни одного спектакля, ведь так? Их руки держат друг друга, губы шепчут признания в любви, их тела прижаты друг к другу, и их сердца поют одну и ту же песню, играют в одну и ту же игру, держась друг за друга. 0. То, что мы делаем Никто не понимает, как Гарри и Луи могут быть вместе. Люди не понимают, почему Луи взглядом ищет Гарри в зале и почему Гарри улыбается только тогда, когда Луи касается его. Они не понимают, почему в глазах Луи столько любви, когда он смотрит на Гарри, и они не могут понять, почему каждый раз Гарри приносит разные цветы на спектакли Луи. И иногда, когда Гарри начинает думать, что люди правы, Луи устроится в его руках и будет целовать его шею, подбородок и уши, прошепчет «Я люблю тебя», потому что это действительно так — он любит Гарри. А Гарри прижмется лицом к шее Луи, будет трогать и чувствовать его тело, прошепчет «Я люблю тебя», потому что так и есть — он любит Луи. И неважно, что говорят люди и что они думают, они могут быть правы, а могут быть неправы, но это не имеет значения. Потому что все, чего хочет Гарри — это Луи, а все, чего хочет Луи — это Гарри. И совсем неважно, если Гарри немного безнадежен, а Луи слегка амбициозен, потому что в конце дня, под трибунами, сплетя губы, ладони, руки и ноги, они шепчут друг другу: «Я люблю тебя».