Парниковый эффект

Чудовищная жара стояла седьмой день. И уже четыре из них Неджи сохранял траур: кондиционер, верой и правдой служивший ему долгих три года, внезапно издох и реанимации не поддавался. На крышах машин, простаивающих в пробках, можно было пожарить яичницу, асфальт плавился под колесами, студенты отказывались возвращаться в душные аудитории к измученным преподавателям и уходили бесчинствовать в городских фонтанах. Такого кошмара на своем недолгом двадцатилетнем веку Хьюга припомнить не мог. Да куда там, сейчас его голова отказывалась ворочать даже простейшие мысли типа — стоит ли поменять верный механический карандаш на деревянный или для эскиза и так сойдет?.. Что уж говорить о тяжеловесных и неповоротливых воспоминаниях. Грифель успокаивающе поскрипывал под пальцами, но едва это приносило хоть какое-то облегчение. Обычно рисование помогало Неджи расслабиться и ненадолго покинуть бренный мир, но не в этот раз — адова печь не желала уходить за кулисы и сыпалась отовсюду, всячески отвлекая. Она выпадала любопытствующими взглядами младшекурсников и злыми солнечными лучами, подгребающими под себя спасительную тень, она ныла в горле и многообещающе подмигивала брызгами фонтана. Последней каплей стало появление Учихи Итачи. Неджи заприметил его на ступеньках университета. На самом деле Итачи было трудно не заприметить — мистер льдистая неприступность даже в невыносимых условиях выглядел сногсшибательно. Щеголял в черной обтягивающей майке и бриджах под камуфляж, с какой-то мелкой стальной фигулиной на груди — вроде бы такой же, как все, но совершенно другой. Если глядя на Наруто становилось еще жарче, и у Неджи могла вот-вот случиться аллергия на солнечный свет, то вид Итачи как бы намекал: «У меня все под контролем, даже терморегуляция организма». Он был выше страданий, выше пота, выше неудобств и выше Неджи. К последнему Хьюга привык — он не лез на рожон, лишний раз не высовывался и не пытался набиться кому-то в окружение, поэтому никогда не страдал от какой-то там симпатии. Но Итачи оставался одним единственным человеком «вне лодки», которого Неджи очень хотел, но не мог нарисовать. Портрет не просто не получался — Хьюга физически не мог воссоздать Итачи в линиях. Было в нем что-то размазанное, дикое, тусклое и колючее, неуловимое. Это раздражало. Может быть, творчеству мешала личная неприязнь? Не исключено, конечно… Наконец, осознав, что порисовать ему не удастся, Хьюга отложил альбом в сторону и стер ладонью испарину под волосами. Странноватая конструкция в виде лохматой шишки на затылке, которая еще на первой паре была заботливо сооружена Хинатой, ни капельки не спасала. Неджи подозревал, что побрейся он сейчас налысо — по ощущениям ничего бы не изменилось, потому что в такую погоду, когда плавятся не только мозги, но и асфальт — попытки спастись от жары бесполезны. На самом деле Хьюга отложил альбом очень вовремя. Потому как Наруто решил, что ему не помешает немного охладиться и, выудив откуда-то ведро с водой, подкрался со спины. Неджи почти не удивился вмиг промокшей одежде. На самом деле он так припекся, что вместо раздражения и ярости, ощутил благодарность за этот акт великодушия и не сказал ни слова. Конечно, это немного разочаровало Наруто. Однако расстраиваться он не умел, а потому сразу же отправился на поиски новой жертвы. Педантичному и придирчивому Неджи неожиданно стало совершенно наплевать на его внешний вид. Верхние пуговицы белой рубашки, назойливо облепившей тело, скрипнули под пальцами. Далее пострадала шишка — спутанный комок волос обрел свободу. Напоследок Хьюга-таки закатал рукава. Хината, сидящая на скамейках с другими девчонками, первая заметила необычные перемены в своем братце и торопливо запечатлела это дело на смартфон. Возможно, она видит это первый и последний раз в жизни! Хьюга и тут поступил необычно — молча сунул ей альбом, дабы не промок, и двинулся в сторону спортзала, чтобы переодеться в сменную форму. Благо по расписанию сегодня намечалась физкультура. Он был так озабочен жарой, что даже не заметил, что топает по направлению к раздевалкам не один. Итачи стал следующей жертвой Наруто. И в этот раз Узумаки подошел к делу с большим энтузиазмом — Учиха оставлял за собой внушительный мокрый след и выглядел так, будто только что убил человека. Однако Хьюга заметил это только тогда, когда добрался до пункта назначения. — Наруто? — ненавязчиво поинтересовался Итачи. — Наруто, — кивнул Неджи. Тут он почувствовал, что в раздевалке, оказывается, работает кондиционер. И судя по тишине за стенкой, в спортзале никого нет. А это значит, что по чисто счастливой случайности им удалось обнаружить прохладное убежище. В связи с этой радостной деталью, Неджи плюнул на сомнительные остатки своего достоинства и буквально растекся у кабинок на полу. Итачи молча повторил его движение — оказывается, даже морозному величеству было нелегко выдерживать натиск солнца. В полной тишине они наслаждались этим маленьким уютным мирком почти двадцать минут — и, господи, это было восхитительно. — Итачи, знаешь, я не могу тебя нарисовать, — Неджи не хотелось поднимать эту тему. Она поднялась сама — просто разжиженный удовольствием мозг не успел заблокировать мысль. — Ты пытался? — Итачи лениво повернул голову — Хьюга почувствовал его взгляд. Этот взгляд заставлял людей оборачиваться и вздрагивать. Он плавил и холодил одновременно. Взгляд человека, уверенного в себе на сто, если не двести процентов. Оценивающий. Въедливый. Надменный. — Да. У меня есть небольшая коллекция… людей… черт… — Неджи собрал пальцами волосы и перебросил на плечо. От влаги они превратились в волнистые сосульки. — Интересных людей. — Я — интересный? — разобрать интонацию, с которой Итачи задал вопрос, оказалось не так уж просто. Не насмешка и не любопытство. Факт? Так спрашивают о погоде, когда спросить больше нечего. — А то ты сам не знаешь. — Расскажи. Я не против послушать, что тебе приглянулось. Неджи решил, что ему просто показалось. Нет-нет, Итачи не мог выделить «приглянулось» в том смысле, в котором… Господи, жара его точно убьет. — Ты странный. И… непонятный. Мне кажется, немного самовлюбленный, — Неджи не хотелось говорить прямо, но увиливать от ответа он просто не умел. — Ты напоминаешь мне редкий музыкальный инструмент, такой… черный и лакированный… настраивать который никто не умеет. Такой можно повесить на стенку… или полюбоваться и продать втридорога — пожалуйста. Но вот играть-то на нем как? — На мне. — Что? — Играть на мне. Ты же меня сейчас описывал. Неджи поднял глаза и вздрогнул — Итачи улыбался. Будто они были давними друзьями и обсуждали какую-то забавную историю. В эту секунду он показался привлекательным и удивительно приятным человеком. Оказывается, он тоже распустил хвост, чтобы высушить волосы. Лохматый, непривычный. Расслабленный. — Короче говоря, ты рисуешь тех, кто тебе нравится? — Ну… можно и так сказать, конечно. Нравится — это слишком простое слово. — И я — единственный не рисуюсь? — Да. — Получается, я особенный? — Итачи сел повыше и уперся рукой в пространство между ними. Неджи не мог поверить своим глазам. Это тот же самый человек, за которым он наблюдал? Тот надменный, холодный Учиха? Еще более недоступный, чем его вредный младший брат? Сейчас рядом сидел какой-то левый пацан, но никак не Учиха Итачи. — Примерно так и есть, — Неджи немного стушевался, и это не ускользнуло от внимания Итачи. — Я хочу нарисовать тебя. Не помню, когда это было так трудно… Мысли Хьюги, благодаря кондиционеру, немного прояснились. Он осознал, что практически просит Учиху попозировать для него. Весьма рискованный шаг, но и терять нечего, верно? — Просто интересно, что в тебе такого… — продолжил Неджи. — Что не поддается моему карандашу. — Интересный вопрос, Хьюга… — Итачи проморгал сонливость и его вороньи ресницы красиво встрепенулись. Неджи уже не прятался — просто смотрел, наблюдал. — Только вот еще никто его не задавал. Взгляды встретились. Недоумевающе-искренний и почти печальный. Теперь Итачи казался Неджи ранимым. Одинокий, холодный, он жил, словно отшельник. В собственном маленьком мире, сотканном из фальшивой небрежности, из серебряных ниточек паутины. Хьюга пожалел, что рядом нет карандаша и альбома, чтобы хоть как-то запечатлеть свои ощущения. Они были слишком яркие, чтобы просто проигнорировать их. Итачи неожиданно положил голову ему на плечо. Вот так просто — взял и положил. Неджи опешил, боясь двинуться и разрушить хрупкое нечто, которое выстроилось между ними тонкими хрустальными связями. — Как жарко, черт возьми… — наконец высказался Итачи. — Тут хотя бы обдувает. И правда. Сверху лился слабый поток свежего воздуха. Неджи поднял голову, подставляя ему румяное лицо. — Знаешь, я думал, ты никогда не решишься, — слова Учихи заставили сердце Неджи ускорить и без того взволнованный ритм. Как-то это все смахивало на откровение. — Я не мог. Ты кажешься неприступным, как китайская стена. — Даже у нее есть край… — Итачи приподнял голову. Его дыхание коснулось щеки, и Хьюга едва не потерял нить разговора. Слишком близко. — Итак, к чему мы пришли? Ты хочешь меня нарисовать? — Хочу, — спокойно подтвердил Неджи. Ну, он думал, что ответил спокойно. — Я могу помочь, если это действительно важно. — Ты просто желаешь увековечить свою красоту, — улыбка быстро рассеяла напряженную атмосферу. — Пфф, — Итачи сполз с его плеча на колени. Рухнул — как мешок, без всякого изящества. Темные глаза вызывающе смеялись и искрились весельем. — Ты считаешь меня человеком, который должен увековечить себя? — Это вопрос с подвохом? — Просто наглый вопрос. Неджи захотелось убрать со лба Итачи прилипшую влажную прядь. Взгляд, привыкший оценивать совершенство, метнулся вниз, к влажной коже шеи. Затем к ключицам, почти не прикрытым полосками майки. В ямочке между ними задержался металлический кулон — половинчатая клетка с красным камушком внутри. Контраст блестящей поверхности с кожей почему-то немного смутил Неджи. Он не краснел, просто улыбался несколько неуверенно. Странно, что им удалось так легко найти общий язык. У Итачи не было проблем с поддержанием разговора, он оказался простым человеком с милым чувством юмора и доступными пониманию слабостями. Например, слабостью к жаре. — У тебя здесь… шрам? — пытливый взгляд выцепил под полупрозрачной одеждой тонкую уродливую полосу белесой кожи. Итачи бесцеремонно расстегнул нижние пуговицы рубашки Неджи, чтобы рассмотреть поближе. Хьюга даже возмутиться не успел — только выдохнуть, рвано и натянуто. — Да, это… давно было, — Хьюга бормотал, уже в процессе понимая, что шрам — только предлог. Теплые пальцы скользнули по загибающейся полосе слишком уверенно, слишком… обдуманно. Скорее всего, Итачи не из тех, кто действует спонтанно. — И родинка, — хмыкнул он. — Прямо под пупком. — Зачем ты это делаешь? — не выдержал Хьюга. — Сюда в любой момент может прийти кто-то… еще… попавшийся под руку Наруто. — И что? — насмешливость, сквозившая в низком голосе Итачи, дала Неджи по нервам. — Меня это не волнует. Просто интересно, что еще у тебя запрятано. — Запрятано? Итачи поднял взгляд, но оставил вопрос без ответа. Веселье поутихло, его лицо приобрело серьезное выражение. Очень знакомое. Постоянное. — Я думал, ты меня ненавидишь. — С чего это? — У тебя очень странный взгляд. И у Хинаты тоже. Как будто бы… сквозной. Рука уверенно поползла вверх. Учиха не изменил положения, но уже откровенно домогался — касался там, где ему хотелось. — Если ты хочешь поиздеваться, то… Мгновение назад Итачи выглядел разнеженным и почти что спящим. Но стоило Неджи засомневаться в его искренности, он выпрямился с немыслимой ловкостью — как будто только и ждал подобного поворота в разговоре. Хьюга осознал, что не может пошевелиться, прикованный пронзительным взглядом и неторопливыми движениями руки. Последняя пуговица скрипнула под подушечками пальцев Итачи. Затем его ладонь опять легла на кожу, огладила мягкую линию мышц и накрыла сосок. Гулкое биение своего сердца Хьюга скрыть уже не мог. — Итачи… — Неджи чувствовал себя загнанным в угол. Ну, это почти правда — бежать некуда, да и не очень-то хочется. — Если ты развлекаешься — то прекрати. — Ну, не могу назвать наше времяпровождение скучным… — Учиха внимательно следил за своей рукой, как будто не доверял осязательным ощущениям. — Если бы ты не хотел, то уже давно прекратил это. Ты ведь не из тех, кто позволяет себя унижать, верно? Губы шелестели уже где-то около уха. Неджи мучительно поморщился, почти обреченно отворачиваясь в сторону и тем самым подставляясь под легкий поцелуй. — Знаешь, я слышал, что ты спишь с мужчинами. Так говорят ублюдки. Из-за твоей красоты, — продолжал Учиха. — Я не верю. Такие, как ты, слишком честны. Такие, как ты, лучше сдохнут в нищете, чем будут унижаться перед кем-то, да? Подставляться кому-то… позволять иметь себя… — В зеркало смотришь, Итачи? Ответ был неожиданным. Учиха отстранился, чтобы перехватить острый, как шпага, взгляд, резанувший глубже, чем хотелось бы. Он даже пропустил в глаза эмоцию. Мимолетно. — Меня раздражают разговоры, что ты на это способен, — после секундной паузы, снова заговорил Учиха. — Но сейчас ты податлив. Чересчур. — Если ты пытаешься вывести меня из себя, то зря теряешь время и силы, — Неджи сидел все так же, стараясь не шевелиться лишний раз. — На это способен только Узумаки. — Однако его нарисовать получилось? — почти угрожающий тон смягчился. — Конечно. Давно. Он же не ты. И снова гипнотизирующие прикосновения Итачи полностью завладели Хьюгой. Пальцы поверхностно прошлись от уха — к скуле и замерли на подбородке. — Что во мне такого неуловимого? — Кажется, куда больше, чем я предполагал. И Учиха согласился. Он выразил свое согласие вполне однозначно. Сначала Неджи почувствовал, что жар возвращается, только в несколько ином варианте. В виде провоцирующего, поверхностного поцелуя. Сознание ударило сразу по нескольким фронтам — легкой злобой, раздражением и обожанием. Все те же ощущения, которые олицетворял собой Итачи. Чертов Итачи. Который сразу же потребовал большего и, прихватив свою жертву за плечо, сбросил на пол. Сбросил — по-другому это не назвать. Неджи проследил за тем, как комок черной тины, свернувшийся на плече Учихи, соскальзывает вниз. Вот какой принц на самом деле. Вот кто прячется в чистых и изящных линиях его тела и лица. Порывистый, жесткий человек. Требовательный. Нетерпеливый. Своенравный. Надменный — но не настолько, чтобы вызвать неприязнь. Неджи собирал информацию по крупицам, как фотограф, который очень долго гонялся за неуловимой летучей гадостью. Так долго, что ему уже наплевать, сколько яда попадет в кровь от ее укуса. Лишь бы понять, ослепить вспышкой, лишь бы побыть рядом и поймать мгновение на пленку… Хьюга охнул, когда чужие губы овладели его шеей. Мысли смазались, как масляная краска — структурными полосками по холсту. И сколько там было цветов — не разобрать. — Итачи?.. — ошеломленно выдал он, скорее услышав, чем почувствовав очередной щелчок пуговицы, выскользнувшей из петельки. На этот раз это были джинсы. Кажется. Пальцы впились в плечи. Итачи остановился. Хьюга услышал, как парень сглатывает и выдыхает, собираясь с мыслями. Мышца на плече крепко напряглась и перекатилась под кожей. «Трапециевидная» — вспомнил Неджи. — На твоем месте я бы себе… врезал. — Довольно глупо разбивать зеркало без особой на то причины… Учиха нервно хохотнул. И продолжил уже без сомнений и заминок. Неджи сам не понял, когда умудрился пойти у него на поводу. Хотя он все еще сопротивлялся, но слабо, нехотя, лениво, словно пытался оттянуть момент, а не оградиться от Итачи. — Постой… да что же… зачем?.. От Учихи, который всегда казался Неджи продуктом заморозки в криогенной камере… оградиться было невозможно. Он то перехватывал руки и зло стискивал их, то усмехался, давясь смехом и заставляя обнять себя за шею. Потом прижимал ладони к коже и продолжал упиваться одному ему понятными ласками: поцелуями без поцелуев, раздеванию глазами, ищущим дыханием. Он вызывал непонимание и полное безоговорочное повиновение. То ли опасный, то ли наоборот, шелковый. И в этой своей неопределенности по-настоящему жуткий. Слабая ниточка мыслей сорвалась в бездну, когда наглая ладонь, мимолетно зацепив шрам, проникла под белье и сжала член Неджи. Тут отрицание стало бессмысленным — Хьюга окончательно сдался и больно дернул Итачи за волосы. Судя по взгляду, реакция ублюдку пришлась по душе. Очень даже. — Что с тобой не так? — Это все солнечный удар. Я тут ни при чем. Влажная одежда снималась очень, очень хреново. Облепив тело, она совершенно не хотела сдвигаться с места. Итачи это не смутило, он потянул Неджи на себя, заставил встать на колени и развернул спиной. Хьюга уперся руками в кабинки, все еще не веря, что это происходит именно с ним. Именно сейчас. Именно с Учихой. А потом Итачи обхватил его со спины, вынуждая втянуться в небрежный и чуть пошлый танец тел. Рубашка повисла на плечах — избавляться от нее он не спешил, но вот джинсы и боксеры поддались напору и соскользнули к коленям. Неджи чувствовал, что его сдержанное дыхание звучит жалобно. Это раздражало, как и резкое вторжение влажных пальцев, вызвавшее дискомфорт и боль. Другой рукой Итачи обнял его за шею, губы нашлись на затылке, около уха, так что дышать стало еще труднее, чем раньше. Что-то объяснять или говорить он не собирался. Итачи замкнуло на Неджи и его терпеливой податливости. На прохладном взгляде, на змейках кофейных волос и вообще на всей этой ситуации. — Хватит уже, — почти зарычал Хьюга, мотнув головой в уверенном захвате. Итачи послушался — ловко освободил свою чувствительную плоть от тисков бридж, снова прижался всем телом. Неджи мысленно чертыхнулся. А ему-то казалось, что это в парке было невыносимо жарко. Кондиционер уже не спасал. Совершенно. Поморщившись от болезненных ощущений, Хьюга запрокинул голову назад. Раздражение отступило, вдруг обнажая его целиком — перед Итачи, перед самим собой. Что происходит? Что они вообще тут устроили? В университете… Здравая мысль была одна. И ту Итачи успешно выбил первым толчком. — Нет, нет… — та рука, что приобнимала Неджи в районе груди поднялась вверх и чуть нажала на уголок губ. — Я… слышу, как… скрипят твои зубы. Не надо. Просьба была сбивчивой, но искренней. Хьюга только по интонациям понял, что Итачи совсем потерял голову. Его голос вибрациями гулял по спине, от чего все тело пробивало дрожью и кусало мурашками. А еще ублюдок был опытен. Он не давал Неджи слишком сильно выгнуться, зная, что после таких демонстраций гибкости спина будет ныть, а когда чувствовал напряжение, замирал и ждал, поглаживая кожу там, где чувствовалось живое и обрывистое скольжение диафрагмы. Срываясь на резкий темп, Учиха начинал ласкать его рукой — мягко, размеренно, с точностью хирурга управляя чужим удовольствием. У Неджи не хватило бы слов описать, как сильно мешалась влажная одежда, как все это было неудобно, некомфортно, спонтанно, дико. Как его, между острых вспышек кайфа, накрывало страхом быть замеченным кем-то из друзей, как все мутнело перед глазами, а потом врывалось в сознание деталями — тонкой царапиной на серой краске кабинки, какой-то глупой надписью с рожицей в углу, болью в коленях, холодком в ладонях, и Итачи-Итачи-Итачи… Криопринц намеренно задержал его оргазм и кончил первым, чтобы после спокойно насладиться видом Неджи — извивающегося в чутких руках, уязвимого, судорожно выдирающего свои законные порции воздуха у злобной атмосферы. Очнувшись, Хьюга едва не подавился собственным дыханием — потому что Итачи, пришедший в себя гораздо быстрее, с интересом слушал его вдохи и выдохи и, кажется, даже считал вслух. Дальше была тишина. Без осуждения, неприязни или неловкости. Итачи потащил художника к душевым и долго целовал под прохладным потоком. Хьюга порывался спросить, какого вообще хрена, но не мог связать двух слов — полностью выбитый из колеи и напрочь оглушенный произошедшим. *** Неджи уже который раз проигнорировал пролетевший мимо бумажный шарик. Если бы он только знал, каким Итачи может быть ребенком, то уже давно вручил бы ему леденец и с глупой улыбкой попросил попозировать для рисунка. Пока Неджи был погружен в свои мысли по поводу бумажного идиотизма, на парту приземлился желтый самолетик. У Наруто частенько возникала проблема с батареей сотового. Несчастный разряжался в первые три часа работы и слать сообщения приходилось старым-добрым проверенным способом. «Итачи всю лекцию пялится на тебя. Когда вы успели сдружиться? ПЫ. СЫ. У тебя в волосах что-то застряло». Неджи тряхнул шевелюрой и обнаружил целых два шарика. Нет, с этим определенно нужно что-то делать. Немного подумав, Хьюга настрочил две безупречные строчки. «Мы и не успели. P.S. Не мог бы передать, что если я увижу еще одну бумажку, то сломаю ему руку на обеденном перерыве?». Неджи дождался, когда преподаватель отвернется к доске и метнул самолетик обратно. Так уж получилось, что Наруто сидел поближе к Учихам и мог сообщить об угрозе Неджи менее заметно. Записка не заставила себя долго ждать. «Никогда не замечал у Итачи такого интереса! Сломаешь руку? Вот как? А я теперь, значит, не у дел?!» «Тебе тоже надо сломать руку?» «Я уже который год пытаюсь вывести тебя из себя. Это не честно, что все лавры достанутся Итачи! Что за новости?». «Поверь, вы оба меня изрядно бесите. А теперь отвали, я пытаюсь учиться». Когда самолетик прилетел обратно, Неджи едва сдержал порыв выбросить его в окно. Но мышцы в теле все еще побаливали, так что он решил повременить с резкими движениям. Почерк последнего «сообщения» выглядел как нечто абсолютно совершенное. «Так, значит, я тебя бешу? А мне казалось, что ты вроде как успел проникнуться симпатией в раздевалке». «Это было до того, как ты обнаглел». «Тебе понравилось». «Ни капли». «Люди, которым не нравится, так себя не ведут. Просто напиши тут свой телефон, и я оставлю тебя в покое. До того момента, как вытащу мобильник». Неджи перевел взгляд на преподавателя. Тот засыпал на ходу и бормотал под нос нечто невнятное, однако начинал поглядывать в его сторону. Еще немного, и он попросит кое-кого удалиться восвояси. Небрежно вырисовав последовательность цифр, Неджи подавил страдальческий стон. Не прошло и десяти секунд с того момента, как Итачи поймал самолетик кончиками пальцев — мобильный приглашающе мигнул экраном. «Я все еще пригожусь твоей коллекции?» «Мне кажется, после того, что произошло в раздевалке, задача только усложнилась, Итачи». «Если все настолько плохо, можешь взять меня и так. Ну… живого». «Прекрасная перспектива. Ты так великодушен! А если мне понадобится твой бюст, то я отрежу ненужные части, ладно?» «А если 2D рисунок, то меня придется положить под пресс. Очень заманчиво». Неджи осторожно обернулся. Итачи лежал на парте, вытянув руку и уткнувшись в телефон. Ждал ответа. И тут Хьюге стало смешно. Так смешно, что пришлось старательно изображать кашель под заинтересованными взглядами друзей и сестры. «Ладно, посмотрим, на что ты сгодишься». «Еще я могу побыть тебе грелкой, когда похолодает. Готовить вроде бы умею. И убираюсь неплохо». «А косички заплетать?» «Я в этом непревзойденный мастер. Особенно удачно я заплетаю лобковые косички». «Ты отвратителен». Неджи даже переименовал контакт со скромного «Учиха Итачи» на «Мерзкий Итачи». «Короче говоря, мои таланты охватывают разные спектры услуг. Вот». Желтый самолетик прилетел прямо в висок. На этот раз преподаватель указал Неджи на дверь. Хьюга вышел даже слишком быстро — смех клокотал в груди, и хотелось как можно скорее оказаться подальше от душной аудитории. Телефон снова мигнул экраном. «Подожди меня. Раз уж тебя все-таки выгнали, сходим в столовую». «Готов поклясться, это был твой самолетик». «Ммм… возможно». Неджи встал у стены, напротив аудитории и сдавленно смеялся до тех пор, пока из-за двери не высунулась физиономия Итачи. — Так значит, я принят в коллекцию? Хьюга выпрямился и хмыкнул. Из головы исчезли все мысли, кроме одной — все это должно было случиться гораздо раньше. — Возможно. И тогда Итачи, неприступный Итачи, ледяной, отмороженный, надменный Итачи… просто и искренне улыбнулся ему.