Home Again

Канда опустил кружку на стол, кутаясь в плащ и глядя сквозь смеющуюся и восхищающуюся толпу на импровизированную сцену. Уже которую песню Аллен отплясывал босыми ногами по деревянному помосту, изгибаясь, приседая, вскидывая руки и широко улыбаясь зрителям. Экзорцистские сапоги в одиночестве стояли у «сцены», и даже их голенища не сверкали в полумраке трактира, не отвлекая зрителей. Его пляска заставляла не отрываясь следить за плавными и быстрыми движениями, заводила окружающих, заводила его самого. Музыканты, казалось, забыли о том, что у них есть программа и вновь и вновь играли разные плясовые, сами не смея отвести взгляда от хрупкого, беловолосого парня, отбивающего их музыку пятками. Новая песня зазвучала мягко, осторожно, и Аллен склонил голову набок, как кошка мягко, очень плавно приседая в такт. Музыка разгоралась, текла, извиваясь и извивала юношу. Мягкая улыбка становилась всё шире, глаза сверкали энергией. Канда сощурился, вглядываясь, стараясь не упустить ни одного движения. Неясно, кто здесь был главным: Аллен подчинялся музыке, или песня звучала так, как ему хотелось. Они сливались, звучали одной нотой, перетекали друг в друга, дополняли. Канда даже немного ревновал его к старинной мелодии. Хотелось стащить его с помоста и заставлять его извиваться под своими ладонями, под собственную музыку, под шумное дыхание и тихие стоны, но в то же время не было сил двинуться. Взгляд словно приклеился. Юноша казался брюнету похожим на огонь в камине. Яркий, пляшущий непредсказуемо, резко и в то же время так плавно, осторожно, прокрадываясь движениями в самую душу, тихо открывая дверь... Музыка разгоралась всё ярче, юноша улыбался шире. Канде всё казалось, что сейчас он растворится, слившись с ними, или поток энергии, исходящей из Аллена, разрушит небольшой кабачок, а тот поводил плечами, гнулся, как-то дёргался. Эти движения могли показаться неуклюжими где-то, но не в этой пляске. И вдруг музыка опять замерла, остановила время. Замерли все, находящиеся в помещении, и только Канда спокойно продолжил есть, нарушая всеобщую тишину вместе с треском огня и поглядывая на вновь начинающего свой танец Аллена. Кто ж знал, что он так умеет... Иначе бы вовсе его сюда не пустил. Все так и пялятся, группа каких-то стражников-пьянчуг гогочет, обсуждает и ясно не собирается оставить Аллена в покое после пляски. Канда повёл плечом, опуская взгляд с груди парня на его бёдра и ухмыляясь. Только вот они не знают, что занято место... Dancing in the moonlight Singing in the rain Oh, it’s good to be back home again Laughing in the sunlight Running down the lane Oh, it’s good to be back home again* Канда усмехается, вслушиваясь в слова песни. Дома... У них дома нету вовсе. По крайней мере раньше он считали именно так, а сейчас... Брюнет поднимается с места, расталкивая восхищённо глядящих на парня зрителей и, едва затихают последние аккорды, и делает последний жест Аллен, взмахивая седыми волосами, рывком притягивает его к себе и вырывается из помещения через какую-то боковую дверцу, которую едва успел приметить.

***

Аллен изгибается, широко улыбаясь, тихо стонет под горячими ладонями Канды и пытается усмехнуться, но не выдерживает, выпуская на волю очередной стон. — Ревнуешь? — хриплым голосом, едва ворочая языком, произносит он, и мечник улыбается в ответ, кусая его в основание шеи, проводя пальцами по бокам и легко надавливая на живот, заставляя юношу под собой напрягаться и морщиться от желания. Он не собирается отвечать, просто подаётся вперёд, приникая к искусанным, распухшим губам Аллена своими и целуя его жёстко, уверенно. Тот дёргается под ним, намереваясь сильнее раздразнить, за что тут же получает лёгкий тычок в ребра. Седой знает, как сложно сейчас Канде сдержаться, как ему хочется просто взять его резко и без прелюдий, Аллену интересно это. Это заставляет его уважать мечника ещё больше, восхищаться им, доверять и... Любить. Впрочем, что его заставляет любить этого грубияна, он не знает. Он считает, что любить нужно не «что», а «кого» И любит его полностью, до конца, до последней капли гадкого характера и презрительных глаз. И Аллен знает, что Канда никогда не причинит ему боли. Поэтому сейчас он прижимается ближе, обнимает юношу за плечи и трётся членом о его живот, заставляя мечника шипеть. — Канда... — он осторожно проводит ладонью по спине брюнета и улыбается, целуя его в кончик носа. Тот поднимает на парня мутный взгляд, замирая, и Аллен улыбается ещё шире. — Юу... Мой Юу... Канда усмехается и вновь проводит рукой по рёбрам парня, а затем ловит его ладонь и переплетает пальцы, осторожно входя в юношу. — Тебе же понравился танец, да? — Аллен щурится, сжимает зубы, но всё же выговаривает эту фразу и поднимает на Канду затуманенный взгляд. Тот распахивает глаза, не зная, что ответить. Так это всё... Для него? — Ты бы видел свои глаза... Ты - мой дом... * Танцуя в лунном свете, Напевая под дождём — О, так приятно вернуться вновь домой... Смеясь в солнечных лучах, Сбегая вниз по долам, О, так приятно вернуться вновь домой...