А ты не знал?

- Что мне делать, Баль? - рычит Жуков, сжимая кулаки так, что они белеют. Отчаянно смотрит мне в глаза. Я знаю, какого рода совет ему так нужен от меня, знаю, что он сейчас скажет. Я мог бы избавить его от мучений, ведь ему так унизительно показать кому-то, а особенно мне, свою слабость. Но я не стану перебивать, пусть и сделаю себе только больнее. Мне даже нравится. Я спокойно стою, скрестив руки на груди. - Да он же... все время надо мной издевается!.. - да-да, примерно этой фразы я и ожидал. - Ему, небось, весело смотреть, как у меня сносит башню... Конечно, весело. А ты не знал? Ему кажется это безумно забавным. Мне ли не знать... - Другие бы побоялись так со мной разговаривать, а он... Знай себе стишки мурлычет. Собственного, мать его так, сочинения, - Жуков яростно сплевывает, но я знаю, что он не прочь послушать его стихи еще сколько угодно раз. - Но...иногда он такой... - так, вот мы и подобрались к той части, где мне станет еще больнее. Ну давай же, Маршал, выкладывай. Не томи. - Такой нежный... - я ухмыляюсь. Как глупо звучит это слово устами Жукова. - А иногда он позволяет мне даже... - он осекается, и хорошо. Не хочу знать, как далеко они заходят. Против воли представляю его сидящим на коленях у Маршала, крепкие руки которого неловко ласкают его под рубашкой или же перебирают его светлые кудри. Жуков продолжает нести околесицу, но я его уже не слышу. А смысл? В этом нет необходимости. Он как на ладони. Влюблен. Влюблен по уши. Его трясет от желания. Он хочет его. И, естественно, получит. Это лишь вопрос времени. Только для полного кретина это не очевидно. Рассеянно гляжу на его раскрасневшееся лицо, дикие черные глаза, расширенные зрачки и бешено вздымающуюся грудь. Кажется, я даже слышу, как он стучит зубами от злости и возбуждения, уже не в силах различать эти два, казалось бы, совершенно разных чувства. Бедный Жуков, ты вконец запутался. Ты сейчас напоминаешь мне голодного пса: готов растерзать свору себе подобных ради одной сочной кости. В кого ты превратился? Не поверишь, ты бы даже поднял мне своим видом настроение, если бы мне самому не было так погано. А знаешь, что самое прискорбное? Я тебя понимаю. Я такой же, как ты, с той лишь разницей, что он никогда не догадается, что я тоже в него влюблен. С той лишь чертовой разницей, что он считает меня своим другом, и не более, ведь мне никогда не дойти до твоего уровня, нет смысла даже пытаться. Я рядом с тобой просто ничтожен. Я никогда не предоставлю ему того, что можешь дать ты. Я просто буду стоять вот так, скрестив руки на груди, будто мне плевать на все, наблюдая, как рушится моя жизнь, с ледяным равнодушием во взгляде.