I miss you

Этот день должен был стать самым обычным. Лениво поднявшись с кровати в привычные для меня семь утра и так же лениво потянувшись, я с удивлением обнаружил, что вторая половина постели пуста. Линдси встала раньше меня? Наспех заправив кровать и быстро проделав все ванные процедуры, я надел, успевшую стать такой родной, клетчатую рубашку поверх обычной футболки и потертые джинсы. По привычке взъерошивая волосы, я прошел на кухню, застав там Линдси, сонно потирающую глаза и караулящую кофеварку. — Доброе утро, — улыбнулась она, чмокнув меня в губы. — Доброе утро, милая, — ответил я, расплывшись в ответной улыбке. — Будешь кофе? — Ты же знаешь, что да, без него я не могу начать свой день. — Я знаю, — рассмеялась она, забирая свою кружку и поставив еще одну, в этот раз — для меня. — Слушай, ты до сих пор после переезда не разобрал пару коробок, может, займешься ими сегодня? — Да, надо бы этим заняться. — Вот и хорошо, — произнесла она, еще сильнее взъерошив мои волосы. Не успели мы в полном объеме насладиться завтраком при полной тишине в компании друг друга, как по полу раздались частые торопливые шаги. — Доброе утро! — прозвучал детский голосок, заставляющий меня выйти из раздумий и немного вздрогнуть от неожиданности. — Доброе утро, моя хорошая, — сказал я, улыбаясь дочке. Никогда не пойму, почему она вместе с нами просыпается так рано? Кажется, у нас это семейное. — Что мы сегодня будем делать? — плохо скрывая свое любопытство, спросила Бэндит, смотря то на меня, то на свою мать. — Ну, дорогая, у папы сегодня есть работа, а мы с тобой можем куда-нибудь пойти, хочешь? — Конечно, хочу, — радостно сказала Бэндит, хлопнув в ладоши. — Тогда решено, мы с тобой сегодня поедем, развеемся, как девчонка с девчонкой, — произнесла Линз, подмигивая дочери. Я улыбнулся, допив свой кофе, поцеловал жену и дочку в щеку и отправился заниматься столь нежеланным мне разбиранием хлама. Мне и в голову не могло прийти, что это займет столько времени. И уж тем более я не мог подумать, что у меня столько различного барахла. Раскрыв последнюю картонную коробку, я доставал оттуда различные вещи по одной, думая, нужна ли она мне или ее можно отправить на дно мусорной корзины. Вдруг я заметил белый квадрат. Это была полароидная фотография, но я не видел, что или кто на ней изображен. Честно признаться, я даже не мог понять, откуда у меня вообще такие фотографии. Достав ее и развернув к себе лицевой стороной, я обомлел, от удивления чуть приоткрыв рот. Боже, я думал, эта фотография давно потеряна. На ней был я вместе с Фрэнком, и самой фотографии было как минимум около десяти лет. Там мы молоды, полны сил, надежд и амбиций, и это почти можно почувствовать. Мои глаза светятся, и в них столько уверенности и целеустремленности, что я невольно тяжело вздыхаю, вспоминая ушедшие дни. Точнее сказать, обстоятельства, при которых была сделана эта фотография. Никогда не любил холод. Все это: теплая одежда, замерзшие конечности, румянец на щеках и покрасневший нос – раздражало меня. Лишь один факт, а точнее, один человек, мог сделать этот день чуть лучше, просто находясь рядом. Фрэнк. Наша группа набирала обороты, и сегодня мы собрались с ребятами, чтобы обсудить новую песню, то есть, текст, который я написал, и к которому сегодня мы пробовали подобрать музыку, предлагая свои идеи. Все прошло просто замечательно, поэтому мой настрой был более, чем позитивный, и на радостях мы, естественно, завалились в ближайший бар и приняли на душу пару-тройку напитков с высоким градусом. Всех немного развезло, в особенности Фрэнка. Когда мы дружной кучей вывалились из бара, смеясь по поводу и без, то Фрэнк, споткнувшись о невидимое препятствие, чуть не упал, но я вовремя поймал его, на что он только еще сильнее рассмеялся и, встав на ноги, сказал: — Спасибо, Джи, ты тако-ой хороший, — он несколько секунд смотрел мне в глаза, а затем чмокнул меня в губы, продолжая хихикать. В тот момент мир Джерарда Артура Уэя перевернулся, а ребята заулюлюкали, иногда даже посвистывая. — Идите к черту, — пробурчал я, благодаря холодную погоду за то, что мои красные от смущения щеки можно, если что, списать на ударившие морозы. В этот самый момент будто из ниоткуда выплыли две девушки и, завидев нас, восторженно зашептались и неуверенно двинулись в нашу сторону. — Можно? — спросила одна из них, показывая на свой фотоаппарат. Честно говоря, я думал, такими давно не пользуются. Те самые фотоаппараты, которые делают моментальные фото. — Конечно, можно, — ответил Фрэнк, встав ко мне поближе и улыбнувшись в объектив камеры, как и я. Девушка сделала два снимка подряд и один отдала мне, по ее словам «на память». Улыбка застыла на моих губах, и я, кажется, целиком ушел в воспоминания, которых было немало. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет я найду эту фотографию? Трудно было сказать, какой ураган эмоций бушевал внутри меня, но одна единственная мысль вдруг оттеснила все остальные, завладев мною целиком: Фрэнк должен увидеть эту фотографию. Поддавшись своему порыву и практически сорвавшись с места, так и не разобрав до конца несчастную коробку, я отправился на почту, с целью доставить фотографию как можно скорее и именно почтой. Спустя час я был дома, и теперь совсем другая мысль заняла мой разум: когда я получу ответ? И получу ли вообще? С того момента, как я отправил это письмо, в котором, кроме вложенной фотографии, было ни слова, прошло две недели. Можно было бы позвонить ему и спросить, получил ли он письмо, но я решил, что пусть все будет так, как есть. Я уже перестал думать о том, придет ли от него ответ, и занимал себя другими мыслями, работой, семьей. Если бы не это утро. — Джерард, можешь сходить за почтой, пожалуйста? — сказала Линдси, пытаясь докричаться до меня с кухни. — Сейчас, — ответил я, выйдя из своего кабинета и направляясь к почтовому ящику. Там были счета и куча других писем, которые чаще всего хотелось просто выкинуть в мусорное ведро, но мой взгляд привлекло одно письмецо, выделяющиеся из общей массы. Неужели мне все же пришел ответ? Нетерпеливо открыв его, я обнаружил там ту же фотографию и ничего больше. Он, что, просто прислал мне ее обратно, ничего не ответив? Он ведь знает, сколько эта фотография значит для меня, и что мне будет безумно обидно, если я не получу хоть какой-то ответ. Сжав губы в тонкую полоску и достав фотографию из конверта, я опустил взгляд и почувствовал, как какое-то странное чувство сдавило грудную клетку, мешая вздохнуть. Я как будто снова стал наивным мальчиком, почти тем же, что смотрел на меня с этой дурацкой фотографии. Кинув на нее мимолетный взгляд, я заметил, что в ней что-то изменилось. Внизу, под фото, на рамке, было выведено три слова мелким почерком, которые вновь перевернули что-то внутри уже такого взрослого Джерарда Артура Уэя: i miss you Ты всегда умел делать холодный день лучше, Фрэнки.