Не плачь, богачка

От автора: расположение этажей: K – подвал, он же -1 или -2. После напряжённой беседы Ичиго поспешил остаться один, спустившись на минусовой этаж «К», где располагался небольшой спортзал Бьякуи. Парень давно заприметил его, особенно ему нравился боксёрский ринг и ряд груш, что висели рядом. Но сейчас ему не посчастливилось оценить интерьер и почувствовать себя как-нибудь хорошо и удобно среди этого. Ни спортивного азарта, ни тяги к совершенству тела. Просто хотелось выместить свою злость как-нибудь, размазав её по полу кровавой жижей, а не полюбоваться металлическими спортивными тренажёрами современного дизайна. Жаль. Это не его кухня, которую он смог привести в какой-то порядок за несколько часов. Но громить всё вокруг хотелось страшно. До жути просто. Сломать и переколотить, чтобы были только хаос и обломки, оставленные от силы разрушения. Он думал, что не помнит лица человека, которого так возненавидел всего лишь за несколько секунд. С ненавистью пришли и воспоминания. Его глаза мелькали, открываясь и закрываясь. Прядь волос, спадающая на лицо, ухмылка похитителя женских сердец, вечно чуть снисходительный до человеческой убогости взгляд и просто гадкая рожа! Корявая бабочка-мутант с шестью головами-уродками! - Айзен Соуске, я убью тебя, - прошипел Ичиго, со всего размаху лупя несчастный спортивный предмет. - Убью! Убью! В ад! Отправлю тебя! В ад! В АД! Боксёрская груша со свистом отлетела и по инерции хотела врезаться в своего обидчика, но не вышло, потому что получила ещё один чёткий удар в самую середину, от чего сорвалась с петель и с грохотом рухнула на пол, поднимая столб пыли, которая тут же поспешила прилипнуть к коже, ложась на неё ровным слоем песчаной пудры. Парень тяжело дышал не от усталости, а от злости, что испарялась с каждой клетки его взвинченного тела, выходила вместе с потом и каждым ударом. Достижение пределов, порогов разума, граней сил. Только бы взорваться и очиститься от всего. Объять собой необъятное и быть поглощённым. Размазать к чертям собачьим это всё! - Ненавижу! - повторял он снова и снова, стискивая до скрежета зубы. Но это слово оказалось слишком длинным для частого произношения. Легче далось другое. - Убью! Убью! Я убью вас всех! Убью! - Ичиго зверел с каждой секундой всё сильнее и сильнее, готовый наброситься на спортивный снаряд и вгрызться в него зубами, продрав кожаную обшивку. Хотелось, чтобы что-то сильное обволокло его и начало душить, заполняя рот и лёгкие, не давая дышать. Хотелось биться в этом, разбивая оковы. Хотелось победить это и упиться победой, валяясь в её дурмане на холодном полу. Грязи и усталости, мук и освобождения! Только бы руки оказались обессиленными, разбитыми в кровь до самых костей. Боли и крови! Ярости в чистом огне! Он налетел на следующую грушу и с первого удара снёс её, падая вместе с ней. Его руки и ноги продолжали колотить предмет, жалко теряющий свою форму. Он вбивал свой кулак настолько глубоко, насколько это было возможно, понимая, что с каждым ударом обшивка трескается, натягивается и готова уже порваться. Удар, ещё удар и песок поспешно высыпается на пол. Повержен. Парень снова вскочил на ноги, чтобы откинуть ударом ноги это жалкое месиво от себя. От резких толчков тяжёлая штуковина начала двигаться с места, отрываясь от пола и влетая в своих близнецов, что ещё были подвешены на цепи к потолку. Обшивка не выдержала и разошлась по швам. Грязного цвета песок устремился на пол, засыпая собой всё вокруг. И снова пыль, окрашивающая всё в этот гадкий цвет. Пот градом катился с Ичиго, делая его липким. Волосы давно взялись сосульками. От майки не осталось и следа. В какой-то момент ткань начала мешать, и рука рефлекторно содрала её. Слишком резко, от чего раздался треск, который Ичиго даже не услышал за собственным рёвом. Прошло около часа, а под потолком остались висеть только цепи. Но зверь не собирался успокаиваться. Парень набрасывался на валяющиеся на полу предметы, раздирая их в клочья. Грязный, потный и злой он пытался выбить из самого себя ярость, вымещая её на всём подряд. С его уст срывался только злобный рык. Мышцы не чувствовали усталости, поэтому руки и ноги колотили всё, что попадалось. Одна из железок от тренажёра с большим весом громко отлетела и стукнулась о предплечье парня, оставляя рану, которая незамедлительно начала кровоточить. Но он не обратил на это внимания, продолжая бесноваться, одолеваемый своими мыслями. Ичиго проклинал то, что был ещё в сознании и понимал то, что он делает. Ему хотелось упасть в глубочайшую пропасть, где не будет ни света, ни звуков, никого и ничего. Где замрёт время и будет холодно. Боли уже нет, усталости уже нет, сожалений уже нет. Пропадает и оставляет его где-то далеко и глубоко под землёй в самом аду посреди этого безумства. Под руку попалось что-то мягкое и тёплое, что вызвало какое-то удивление. Но не причину останавливаться. Словно плоть, что мягко искажается от резких ударов даже не в полную силу. Что это было? Печень? Живот? Череп бы уже проломился. - Ичиго! - кричало что-то рядом, пытаясь отбросить его и даже больно ударить. Но это не помогало. Он продолжал гоняться за тем, что било его и злило. Глаза идентифицировали цель, и все движения казались замедленной съёмкой. Но почему-то мозг не опознавал жертву. Ловко уворачивается и очень больно бьёт. Но недостаточно. Этого совсем недостаточно! Ни чтобы остановить, ни чтобы победить! Надо сильнее! Настолько сильно, чтобы порвалась кожа и ударная волна повредила органы. - Ичиго! Ичиго! Остановись! Ты убьёшь нас! Ичиго! Я не могу только уворачиваться! - голос становился всё более и более знакомым. Кто же это мог быть? - Посмотри на себя, Ичиго! Ичиго! Ты напугаешь её! Местоимение женского рода вызвало какую-то настороженность. Из-за этого он пропустил удар и позволил навалиться на себя, закрутить руки за спину. Изо рта непроизвольно вырывались крики и рычание. Только сейчас, почти лёжа перед зеркальной стеной, что была защищена решёткой, ему удалось увидеть себя мельком. - Ты напугаешь Рукию! - кричал Хичиго, пытаясь хоть как-то остановить свой оригинал. - Рукия? - зверь замер и захрипел, пуская слюну. - Где Рукия? - дёрнулся, но не вырвался, от чего снова злился. - Где она? Где Рукия?! - снова начал кричать и изворачиваться, словно демон на сеансе экзорцизма. - Рукия! РУКИЯ! - Успокойся! Успокойся! Чёрт! Не ори! Ты напугаешь её, если она увидит тебя! Окончательно свихнулся? - слабых хруст. - Извини. Я не хотел. Не ори! Нет! Ичиго! Но разве это могло помочь? Здравый смысл и осознание ситуации никак не наступали. Парень продолжал метаться. Но если бы это были простые попытки вырваться, всё было бы намного легче. Его тело двигалось идеально, высвобождаясь и нанося удары. По белоснежной коже Хичиго кровавыми разводами бежала алая кровь. Альбинос отхаркивался, жалея о том, что когда-то хотел проверить на себе, насколько силён тот, с кем его сравнивают. Сейчас где-то внутри кричал кто-то, уговаривая его бежать отсюда. От страха немели руки, и ноги прирастали к полу. Почему-то стало казаться, что он сейчас может умереть.... Как тогда, когда он провалился под лёд. Но Дарк вытащила его. А сейчас её здесь нет. Но не поможет. Теперь уже точно ничего не поможет. Ичиго ловко уворачивался от слабеющих ударов, чувствуя, как противник теряет свои позиции. Это подстёгивало, ускоряло и заставляло бить жёстче. Не оставить шансов, загнать в угол, преодолеть последние рывки к спасению, сломить чудовищную силу, что готова дать отпор, разрастаясь из отчаянья. - Ичиго! Прекрати! - желтоглазый уже не верил сам, что может достучаться до него. Силы не равны, а стена, выставленная от внешнего мира, слишком плотная. Протягивать руки к надежде, позвать её? Но если он не узнает её? Никогда. Никогда не сможет так рисковать. Зачем пошла за ним? - Прекрати! Не входи! Стой! Не входи! - Где она? - не унимался Ичиго. - Где она? - Ичиго! - этот голос пронзил пространство, срывая алую ленту с глаз. Волна чего-то холодного прошла от затылка до поясницы, будто замораживая всё кругом и её саму. Сердце пропустило два удара, прерывая дыхание. Новый вдох и поворот. Хватаешь воздух ртом, но его будто мало. Глаза с жадностью ищут зовущую. Руки тянутся к ней. Тот, кто мешал, повержен. Отброшен за ненадобностью, больше не может быть препятствием. Расстояние в несколько долей секунды кажется нескончаемым. - Ичиго, что с тобой? Что с тобой? Ичиго? - какие огромные глаза. Как много в них живого. Они отражают его, становясь глубже. Засасывают. Замерзают и блестят, словно лёд. - Ичиго? Боже, Ичиго... что с тобой? - только не плачь. Невозможно на это смотреть. Кто это сделал? Я? Сам? Скорее! Позволь дотронуться до тебя! Взять твою руку, чтобы не отпускать никогда! Если не рассчитать и глубоко резануть, то пальцы не двигаются. А тут вся рука будто онемела. - Почему, почему? Рукия? - карие глаза заполнились слезами, в которые вылились те капли отчаянья, что иногда ели изнутри его силы. - Почему они хотят забрать тебя у меня? Почему? Почему все хотят тебя отнять у меня? - его голос сорвался. Вместо слов вырвались глубокие мужские рыдания. Он почувствовал себя усталым, и что-то болело на руке, которая так жадно сжимала хрупкое женское тело. Всё тело охватила желаемая боль. Так невовремя. Надо было раньше. - Почему? Я не хочу так. Не могу. Не могу жить без тебя. Не надо, пожалуйста. Не надо уходить от меня... Я не могу... Рукия не могла понять произошедшего. Она перестала пытаться оценить то, что было здесь разрушено. Слово «всё» прекрасно подходило к этому. Но это неважно. Это просто ерунда. Самое главное, она сейчас держала в своих руках, пытаясь охватить это и защитить. - Ичиго, пожалуйста, успокойся, - ласково просила девушка, прижимаясь сильнее. - Пожалуйста, - слёзы продолжали обжигать щёки. Его хватка ослабевала до тех пор, пока он не рухнул на неё, позволяя ей обхватить его удобнее и нежнее. Её руки гладили его волосы и стирали песок с лица. Потная кожа имела привкус соли, что ложился на её губы. Но их всё равно было приятно целовать. Парень постепенно затихал в объятьях женщины, из-за которой сходил с ума. Усталой рукой он провёл по её заплаканному лицу. - Не могу без тебя. Не могу... - Я рядом, Ичиго. Всегда рядом. - Я дотянулся до луны, - его губы вымученно улыбались. - Но так много людей хотят прикоснуться к луне. Но я не могу позволить им... - Я твоя, Ичиго. Всё хорошо. Я с тобой, насовсем, - ей очень хотелось заверить его, что она всегда будет рядом. Только с ним, насовсем, навечно, бесконечно. И что-то внутри говорило, что он знает об этих словах, только боится, что они окажутся неправдой. Но это не ложь. И никогда ею не станет. Она не допустит. Хичиго распластался на полу и изучал потолок, смеясь про себя над самим собой. Прежние желания и любопытство казались сейчас забавными и очень дорогими, ценою в жизнь. Такая очевидная разница между ним и этим зверем, что может быть таким хорошим человеком, раз любимая женщина выбрала его. Ныло внутри. Не только от полученных ударов. Ныло от невозможности ею обладать. Улыбнулась бы ему, хоть на несколько секунд. Это сделает больно, но боль будет сладкой. Дарк, где же ты, печальная маленькая копия? Позволь взглянуть на тебя, отражение луны в водной глади. Позволь хотя бы это, жестокая судьба. Девушка с кошачьими глазами не поспешила на помощь своему напарнику сразу. Для начала она удостоверилась, что с её «мамой» действительно всё хорошо, и Ичиго сможет позаботиться и о себе, и о ней. Затем это маленькое создание умудрилось взвалить на себя беловолосого. Не в первый раз. Прорвёмся. - Вы не останетесь здесь? - встревожилась Рукия. - Нет. Это опасно. У нас было несколько часов на обследования особняка. Мы их потратили с пользой, не обнаружив цели. Завтра я сообщу, что мы начинаем наблюдение за больницей, - проговорил Хичиго. Он немного помедлил. - Ты удивил меня, Ичиго. Ичиго не реагировал ни на кого. - Теперь даже я тебя боюсь, - добавил желтоглазый, опираясь на Дарк. - Не переживай, Рукия, - голос предательски произнёс её имя мягче, что было довольно опасно. Но монстр будто не услышал этого, продолжая прижимать к себе свою королеву. - Завтра мы будем в норме. Мы быстро восстанавливаемся. - Она и не переживает за тебя, - буркнула седоволосая, нанося тем самым ещё один порез в белом сердце. - До завтра, мама. Брюнетка только проводила их глазами. Действительно, за них она не переживала. А вот за этого... большого ребёнка, которого довели до такого состояния - очень. И можно начинать винить себя. Всё из-за неё. Но если бы его хотели отнять, не сделали ли бы она то же самое? Несомненно. Пусть и не так грубо, но оказалась бы рядом, даже если бы надо было придумать телепорт. Её губы слегка целовали его лицо. - Ичиго, родной мой, - звала девушка. - Ты сможешь подняться? Пойдём наверх. Ичиго, с тобой всё хорошо? Да, я здесь. Всё в порядке. Мне не страшно. Глупый. Мне нечего бояться, когда ты рядом, - шептала она, отрываемая от пола его руками. - Может, я сама пойду? Ты устал... - Нет, - ответил парень. В ванной комнате он рухнул в воду, расплёскивая её по полу. Девушка заботливо отмывала его тело, отмечая, что парень не реагирует на то, когда она касается раны на руке. К счастью, Ичиго послушно улёгся в кровать, но с условием, что она никуда не уйдёт. Будто она собиралась! Он отказался от мыслей и просто поплыл в какие-то дебри своего сознания. Там было хорошо, но тянуло обратно, в реальность. Его глаза открывались, отыскивая её. Это было сигналом к очередной попытке расслабиться. Рука крепко сжимала тонкими пальцами его руку. Так было очень хорошо. И от этого не отказываются. За это стоит бороться. Странно, что посреди ночи она заметила, что он совсем не может спать и куда-то потащила за собой. Они прошли по коридору в одно из помещений, где практически не было «Японии». Странно, но сил удивляться не было. - Мы не были здесь, Ичиго. Это моя детская комната, - девушка медленно усадила его на диван и завернула в одеяло, словно маленького ребёнка. - Подожди немного. Хорошо? - он кивнул. Брюнетка мягко взялась за одну из штор и пошла к стене, отодвигая её. Глаза, привыкшие к темноте смогли разглядеть белую громадину, что блестела в свете луны. Девушка будто порхала вокруг музыкального инструмента, подготавливая его к ночному приключению. Она робко поглядывала на удивлённого молодого человека и ласково улыбалась. Её стройная фигурка казалось прозрачной в свете, лившемся из окна. Рукия уселась поудобней на огромном пуфе, что был обтянут тканью с вышивкой, которая являлась копией рисунков на рояле. Мотив не относился к японской живописи, что было уже непривычно, учитывая интерьер дома. И вообще, это комната отличалась от остальных чопорной холодностью и высотой. Детская. Для очень холодного ребёнка. Почему она выбрала себе такую обстановку? Ей было одиноко? Или она не хотела ничего выдумывать? Наверное, у неё не было на это времени, потому что её мысли занимал этот статный инструмент. Девушка рассказала позже, что рояль является точной копией старинного музыкального инструмента, что стоит в одной из комнат королевы Шарлотты в замке Шарлоттенбург, и является данью моде на всё китайское, поэтому так диковинно расписан. Но самое главное, что он прекрасно звучит. Что она и доказала, вспорхнув пальцами над блестящими клавишами и уверенно нажав на них. Звуки охнули и зазвенели, угасая один за другим, но не давая мелодии замолкать. Инструмент ожил в песне, что исполнял, будто дрожа и мечтая. Рукия медленно покачивалась в такт звукам. Её волосы колыхались, словно волшебный ветер обдувал их из стройной мелодии. Она играла, сначала настойчиво вглядываясь в клавиши, но руки вспоминали забытые ритмы, поэтому её глаза медленно прикрылись в сладком томлении. Пространство приятно потяжелело, теряя свою пустоту. Оно стало плотным, что создавало ощущение, словно ты можешь пойти по воздуху и не упадёшь, но при условии, что будешь двигаться в такт, как и та, что не глядит сейчас ни на кого и будто исчезает. Но ему совсем не хочется её отпускать. Парень мягко выбрался из плена одеяла и робко подошёл к девушке. Он не почувствовал отторжения, поэтому позволил себе сесть рядом с ней, прислонившись к её бедру своей ногой. Так было безопаснее, теперь даже музыка не украдёт её у него. Если исчезнут, то только вдвоём. А звуки бежали вперёд, играя со светом и людьми. Они проникали куда-то глубоко и навевали слёзы, но тут же утешали своей красотой. Блики дрожали, плавно тая после громких нот. Её пальцы творили волшебство, набирая обороты и даря жизнь музыке, что могла жить только в старых нотных тетрадях и её голове. А может, и сотнях других голов, что слышали это лишь однажды. Но разве сможет повторить это другая женщина? Нет. Будто дождь так ловко падал каплями на белые клавиши, извлекая души и воспоминания. Не было ни времени, ни вещей, которые им отмерялись. Его давящее желание исполнялось, прекращая всё вокруг в рай. Она не собиралась уходить в эту прекрасную музыкальную сказку. Во всяком случае без него. - Танцуй, моя муза, - прошептала Рукия. - Танцуй, как ты никогда не танцевала. Прошу, танцуй, чтобы он улыбался. Ичиго с наслаждением откинул назад голову, всматриваясь в очертания потолка, что скрывались во мраке от его настойчивых глаз. Здесь не было места ни Японии, ни Европе, а так же вечным спорам о стиле и дизайне. Это место музы, что настойчиво нашёптывала мелодии своей маленькой девочке, малышке Ру, которая с таким упоением отдавалась ей во власть, потому что за свои труды и послушание получала покой и волшебство. Здесь она не плакала и не думала ни о чём, что печалило её. Здесь можно было быть одной и со всем миром одновременно. Здесь её мысли долетали до него, не боясь быть услышанными. Она играла и играла, не чувствуя, как устают её руки, и немеют пальцы. Лишь когда девушка перестала двигаться в такт и мягко прилегла на плечо своего спутника в страну чудес, он понял, что тишина потихоньку заполняет звенящие звуки, желая воцариться здесь и дать им отдых и покой. Кучики погладил тонкую шею своей жены, мягко целуя её лицо. Пальцы Рукии нежно коснулись клавиш последние несколько раз, и мелодия смолкла, исчезнув в пространстве. Он целовал губы девушки, нежа пальцами белую кожу на её плечах и руках. Она тянулась к нему, не открывая глаза. Мягкое платье для сна соскользнуло с тела брюнетки, приземляясь неподалёку на ковёр. Рукия поспешила приложить свои тёплые ладони к торсу Ичиго, проникая под его футболку, что пахла каким-то кондиционером для белья. Пальцы парня нетерпеливо нащупали кружева на маленьких трусиках девушки, поспешив потянуть их вниз. Бельё послушно покинуло свою хозяйку, соскользнув по её ноге на пол. Желание подхлёстывало, будто жгло пятки и спину. Ичиго неуклюже стянул шорты, оголяя ягодицы. Он не стал трудиться над тем, чтобы избавиться от своей одежды окончательно. Новые мысли, пришедшие на смену образовавшейся пустоте в голове, слишком ярко звенели и дурманили. Его руки удобно расположили женское тело на мягком и длинном пуфе. Он с жадностью накрыл собой хрупкий силуэт и впился губами в тонкую шею. От первого толчка Рукия коротко вскрикнула, сжимая его кожу под своими пальцами. Но дальше хватка ослабевала, переходя в нетерпеливое исследование наращивающего темп мужского тела. Блики в её широко открытых глазах возбуждали и заставляли зарываться в её чёрные волосы, вдыхать их аромат полной грудью и припадать к белоснежной коже. Ичиго не позволял ей двигаться так, как ей того хотелось. Он мучил свою любовницу, диктуя ей темп и позицию. Она хотела сопротивляться, но не могла, хватаясь за его спину. Женские ягодицы приятно помещались в его руку. Парень помогал ей двигаться ему навстречу, чувствуя, как Рукия теряет контроль и просто отдаётся ему на милость, вскрикивая всё громче и громче. - Ичи..., - сорвалось с её губ. Его темп стал походить на отчаянные дёрганья, потому что пик удовольствия был достигнут, но он хотел заставить тело двигаться дальше, чтобы продлить её крики, которые свели его с ума и заставили потерять контроль над собой. Девушка сладко дышала, пытаясь привести дыхание в норму. Ичиго просто сгрёб её в охапку и прислушивался к тому, как что-то приятное и нежное льётся по его телу от живота вверх и вниз. - Тебе хорошо? - спросил он, почти шепча. - Очень, - ответила она, гладя его рыжие волосы. - Я правда люблю тебя. - И я тебя очень люблю. Позже он всё же выразил своё восхищение её талантом. Рассвет сошёлся с ночью в тонкой сиреневой полоске над землёй, закрывая их глаза, налитые свинцом усталости. Они знали, засыпая, что проснутся не одни, а снова вдвоём. Хорошо быть вдвоём.