Party Hard!

      Черт, я даже не задумывался, насколько высок этот обрыв! Наверное, впервые за всю мою жизнь мне страшно. Я никогда ничего не боялся, несмотря на то, что все считали меня маленьким ссыклом. Но это была всего лишь моя роль. И я хорошо ее играл…       На Земле Винни-Пуха хватало места любым утыркам. Я не знаю, как оказался здесь — проклятая амнезия стерла из памяти несколько лет моей жизни. Я не знаю, каков мой возраст. Наверное, я приблизился к тому отрезку жизни, когда она резко оканчивается с помощью прикосновения холодной стали к горлу, ведомой человеческой рукой. И хотя люди никогда не появлялись здесь, я знал об их существовании. Но сейчас не об этом.       Ух, как все-таки высоко! Я не уверен, что решусь, но понимаю, что должен сделать этот ёбаный шаг вперед, покончив с моими мучениями, как и с жизнью. Я никогда не предполагал, что сочту это наилучшим решением. Но после того, что я сделал, мне нет места даже здесь, на этом ёбаном клочке суши. Закрой глаза, старый хряк, ты сможешь… Три, два, один…       За пятнадцать часов до этого.       Я проснулся с жуткой болью в черепе. Настроение мое было весьма дерьмовым. Мне казалось, что сегодня какой-то особенный день. Но я не понимал, чем он отличается от всех остальных говеных дней моей жизни. Я поднялся и повел себя совсем не так, как подобает каноничным свиньям — умылся, надел отглаженные штанишки на одной подтяжке, поправил вывернутое ухо и вышел на улицу. Хотелось жрать. Нарвав каких-то грибов по дороге, я ненадолго обманул свой желудок. По мере пробуждения моего организма, вместе с голодом стала просыпаться память. У Иа сегодня день Рождения! Я не знал, что ему подарить — в единственном кармане штанишек было пусто, дома тоже шаром покати… Мы повзрослели как-то стремительно, теперь уже пустой горшочек с надписью и зеленая тряпочка не подойдут в качестве подарка. Хуй с ним, пойду по проторенной дороге! Свернув налево, я отправился на свою любимую поляну, чтобы нарвать цветов, которые одновременно должны были стать и подарком, и жратвой для старого осла.       Когда весьма солидный букет был собран, я отправился к виновнику торжества, надеясь стать первым мудаком, поздравившим это депрессивное ничтожество. Скажете, я груб? Возможно. Но он действительно заебал меня своим нытьем. Подходя к пруду, возле которого обычно пасся Иа, я услышал смех. Решив сделать сюрприз, я засел в кусты. Раздвинув ветки, я увидел, что пришел далеко не первым. Здесь были все. И они употребляли Миотт. Без меня. Это было бы не так страшно, если б не одно «но» — эти суки обсуждали… меня! Они ржали без остановки, изображая мою походку, прокручивая различные дурацкие ситуации со мной, в которые я попадал исключительно по вине косолапого шизофреника. — …а потом он мне говорит: «Но, если я выстрелю — шарик испортится!», а я ему такой: «А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я!». — Охуенно, — затрясся в истерическом хохоте Кролик, а с ним и все остальные. — Это еще что! — разорялся коричневый уебень. — Когда мы пришли к тебе в гости, я ему рот салфеткой завязал, чтоб он лишнего не сожрал! — Да хули толку? — покачал своей башкой ушастый. — Ты же сам все умял в одну харю, морда медвежья! Не помнишь что ли? — Неа. Это все Миотт. Когда-нибудь я сдохну из-за него, отвечаю… Но, сука, меня прёт, ничего не могу поделать. Это все твоя вина, большеглазая! — А я-то че? — отмазывалась старая диллерша. — Сварила случайно, а если заебись вышло, че б не повторить? — Я не понял, кто-то помнит, что у меня ДэРэ? — подало голос депрессивное чмо.       И тут я все понял. Это было внезапным откровением для меня. Меня одного. Я, и только я, мог покончить со всей этой хуйней.       Бросив букет, я быстро пошел в сторону дома. Бежал быстро. Отчасти потому, что очень хотелось ссать, а я как-то не привык испражняться на улице, в отличие от косолапого. Я ж говорил — неканоничный хряк. Да и кто мог поспособствовать тому, чтоб я стал таким, как и все нормальные свиньи? Начать даже с моей внешности. Походу, это из-за рахита в детстве. Хотя я не знаю наверняка, был ли он у меня. Я ведь не помню этот период.       Я долго копался под кроватью — надо почаще прибираться. Вот, наконец, я и нашел то, что хотел. Нащупав рядом коробочку с патронами, я закинул ружье на плечо и пошел обратно. Они все были там. Миотт улетал с космической скоростью — Сова всегда делала качественный продукт, не экономя на ингредиентах. За это, наверное, старая и получала от кролика порцию качественного траха пару раз в месяц. Я знаю. Я видел. Случайно, правда, но потом Кролик под Миоттом сам мне все рассказал. Миотт всегда развязывал язык этим убогим. Но сегодня они явно сказали слишком много, и я собираюсь заставить их заплатить за это.       Я не стал больше прятаться. Уверенно выйдя из кустов, я посмотрел в рожу каждого из присутствующих. Они тупо пялились на меня. Тут ко мне подошел косолапый и, протянув Миотт, спросил: — Буешь? Я покачал головой. — За другим я сегодня, Винни. — А че такое? — опилки в башке Пуха всегда были неважными, а в сочетании с Миоттом давали просто ошеломительный тупизм. — А ничё, — сказал я и, приставив дуло к виску старого шизофреника, нажал на курок.       Сова засмеялась, а через несколько секунд до нее дошло, что реагировать надо иначе и стала орать так, как будто ее режут.       Я, в принципе, не терплю крика, а когда он еще и бабский… Я подскочил к ней вплотную, и вонзил ей в глаз нож, который вытащил из праздничного торта. Неглубоко, чтоб она не сдохла. Мне хотелось растянуть удовольствие чуточку подольше. Кролик и Иа стояли, словно каменные, и смотрели на то, как я методично вспарываю живот большеглазой диллерше и не спеша наматываю ее кишки на лезвие. Когда сталь скрылась из виду, закрываемая внутренностями Совы, я поднялся, подошел к Кролику и, протянув ему этот «шашлык», негромко сказал: — Жри.       Действие ли Миотта стало проходить, или мое поведение так повлияло на ушастого, но он, испуганно глядя на меня, стал послушно жевать. Когда почти половина кишок скрылась в его пасти, Крола вырвало. Признаться честно, я не думал, что его хватит так надолго. Я его даже на секунду зауважал. А потому быстрым движением отсек ему каждое ухо, и затем также выпустил в череп дозу свинца. Настала очередь именинника.       Иа дрожал всей своей жирной жопой. Это навело меня на мысль. Оторвав хвост виновнику торжества, я нацарапал гвоздем, которым тот когда-то был прибит к заднице осла, на мясистом боку поздравление. Это заняло некоторое время, Иа громко кричал, совершенно не понимая, похоже, что его никто не услышит. Но я был намерен дописать до конца, и примерно через пятнадцать минут красная надпись «С Днем Рождения, мразь!» украшала его бок. Я был удовлетворен. Почти. Срезав кожу, на которой были буквы, я протянул кусок ослу, сказав при этом: «Забыл купить открытку, извини уж», а затем вонзил нож в кадык именинника. Оказывается, фонтан крови — это очень красиво…       И вот теперь я здесь. Одинокий, запачканный кровью, запятнавший не только тело, но и душу. Я не сразу трезво осознал то, что случилось сегодня днем. Я бродил рядом с трупами тех, кого считал друзьями, молча курил, зажав в копытцах сигарету, вытащенную из кармана Кролика. Сначала мне было весело, потом как-то… никак, а теперь вот к мозгу подкатило гнетущее чувство вины. Нет, я, наверное, мог бы сжечь трупы и уехать куда-нибудь, но разве перемена мест может помочь тому, кто сделал то же, что сделал я? Не думаю. Жить здесь тоже не представляется возможным, ибо на многие километры кроме этих, теперь уже мертвых обмудков, не живет никто. Вот, похоже, я опять начинаю их ненавидеть… Ну что ж… Кажется, я готов сделать этот шаг. Давай, старый хряк, ты сможешь… Три, два, один…