Рандеву

Двери автобуса открылись, и я шагнул навстречу холодной осенней погоде. Грязь неприятно липла к ботинкам, приходилось постоянно стряхивать ее. Но вот появилась какая-никакая, а дорожка. Пусть даже из наполовину сгнивших досок, о которые я опасался постучать ботинки. Пальцы ерзали по стебелькам гвоздик, которые я нес в руках. Вообще, сначала я хотел взять ее любимые розы, но в последний момент передумал. Розы быстро вянут, если рядом нет других цветов. Причем они как бы забирают жизненную силу у своих соседей. Хотя, может просто остальные цветы меркнут перед красотой королевы цветов. Тут я сам не заметил, как доски кончились, и я чуть не упал от неожиданности. Так, теперь надо найти то место. Вперед, направо, а там уже замечу. Я немного волновался, будто перед первым свиданием. Странно, я всегда волнуюсь, когда встречаюсь с ней. Я посмотрел на небо. Надо успеть спрятаться до дождя, а он наверняка будет. Выбрала же погодка день, когда я к ней приеду. А вот и то самое место. Та же голубая скамейка со спинкой. Я совсем не устал, но все же присел на скамейку и посмотрел на ее фотографию. Она была сделана летом, когда мы насобирали денег со стипендии, еще два месяца перед этим подрабатывали. А потом рванули в Анапу. Пусть даже на неделю и с группой других студентов, но это был наш первый отдых вместе. Тогда она еще не умела плавать, и жутко переживала, когда я с однокурсниками ради забавы плавали до буйков. А потом выбивалась из рук, словно рыба, когда я потащил ее учить. Несколько раз подплывали дельфины так близко к берегу, что до них можно было дотронуться. Она была единственной девчонкой, которая не струсила и пошла вместе со мной и еще парой человек посмотреть на дельфинов вблизи. Правда, пошла она не добровольно, я отчасти тащил ее за руку, а потом и вовсе на руках понес. У меня потом долго царапины на шее не заживали, зато она меня позже поблагодарила. А еще мы тогда попробовали осьминогов. Маленьких, решили купить ради интереса. Ох, как она их боялась. Как дельфинов, а может даже больше. А потом кривилась, наблюдая за тем, как я ел щупальца. Мне самому было противно, скользкие, соленые щупальца. Но те минуты забавы компенсировали минуты отвращения. Помню, как мы ехали в поезде, играли в карты. Тогда еще ее подруга могла выиграть, не выключись свет в вагоне. Я часто заходил к ней, то на чашку чая, то по учебе. Она очень любит кошек, но это не значит, что вся квартира как туалетный лоток, а из комнаты в комнату бегает стая голодных животных. Кошка у нее всего одна, такая милая, приветливая. Всегда выходит вместе с хозяйкой встречать меня. И любит засыпать на коленях, или следить за тем, как с тихим шорохом ручка бегает по бумаге. И хозяйка тоже как кошка. Не заметишь, как подойдет, от одного прикосновения сразу становилось спокойно на душе. Да и говорила многое глазами. Ах, какие у нее глаза! Таких я никогда не видел. Сами по себе желтые глаза очень редкие. А у нее их можно было сравнить с желтым пламенем. Действительно, как у кошки. А еще она очень любит рисовать. Бывает, объясняешь ей тему, а она сидит тихо, рисует и иногда кивает, мол "понимаю, продолжай". А потом покажет или твой портрет, или портрет кошки. Она любит рисовать живые предметы, говорит, что это так занимательно, передавать этот живой блеск в глазах или живой сок в стебле. Одним словом - жизнь. Ведь именно эта жизнь делает красочной даже монохромную картину. Помню, как я сдавал на права. Она ходила со мной на все экзамены, потому что сильно волновалась. Поначалу ее не хотели пускать из-за техники безопасности, но потом, когда я "доказал" свою аккуратность, она всегда сидела на заднем сидении в учебной машине. Потом я получил права, и мы отметили это поездкой на природу. Недалеко от города, на озере, мы провели два дня и одну ночь. Только я и она. Как она любовалась закатом, прижавшись к моему плечу. Он был поистине потрясающий, как перед морозом, хотя следующий день был солнечным и теплым. Едва взошло солнце, я проснулся и тихо, чтобы не разбудить ее, выбрался из палатки. Когда она проснулась, я уже помешивал в котелке уху. Старый, почерневший котелок ее отца, она не хотела с ним расставаться. Говорила, что в нем уха получается особенно вкусной. А потом, когда мы ехали обратно, она рассказывала мне, какие видны созвездия, рассказывала красивые легенды про звезды. Я усмехнулся, сколько всего мы вместе пережили. Положив цветы на землю, я поднялся со скамейки и зашагал прочь. "Александра Алевтинская" было написано на могиле.