бросайте вёсла, или мне скуно!

— Тапочки, тапочки… Ну, где же вы, нехорошие такие?! — я ещё раз оглядела комнату мрачным взглядом, но таковых всё равно не обнаружила. Вопреки моим надеждам, тапочки не спешили вылезать из своего укрытия, уповая на мою доброту. Пришлось, встав на четвереньки, заглянуть под широкую кровать. Так и знала! Пушистые виновники моего плохого настроения приютились в самом дальнем и пыльном углу. Ну, вот как они умудрились туда попасть, скажите, пожалуйста, если я вчера специально оставила их в стороне от кровати?! Создаётся навязчивое ощущение, что кто-то специально их туда загоняет каждую ночь. И получает извращенное удовольствие от того, что я по утрам занимаюсь отловом тапочек из самых невероятных мест моей комнаты.А что смешного?!Извращенцы вы...Ну и слушатели попались мне. А кровать-то у меня о-го-го! При желании под ней можно спрятать человек десять. Я легла на пол и наполовину вполза под кровать. Нос сразу забила пыль, и нестерпимо захотелось чихать. И почему, спрашивается, в моих покоях такой бардак? Да потому, что я никого сюда не впускаю. Тут слишком много всего личного. Да и упрямство мой самый страшный порок. А почему сама не убираюсь? Ни за что не догадаетесь! Лень? Ну, да… догадались…И только благодаря лени и упрямству меня называют свиньёй!Беспредел!Да как они смеют меня называть свиньёй?!Меня!Княгиню Тьмы!Меня, совершенное бессмертное создание?!Да легко...Почему не убью?Тоже элементарно.На них наложен обет что я на территория замка без особой необходимости их не трону.Нет, ну поколечить-то могу, умею и пратиую как говорится...Шучу я!Шучу...Зачем сразу за оружие?! — Ага! Попались! — радостно воскликнула я, хватая тапочки, и, не выдержав, чихнула. При этом ещё умудрилась стукнуться головой о доски. О… Тьма! Я знаю, что не являюсь любимым твоим детищем, но не настолько же? Мне что, с шишкой теперь ходить?! Да подданные же лопнут от смеха. Хотя очень надеюсь, что её не успеют увидеть. Они мне пока живыми нужны. Только Раф точно что-нибудь фыркнет, пока залечивать будет. Громко пересказывая тапочкам их родословную и способ размножения, я вылез из-под кровати, отряхиваясь от пыли и пытаясь нормально прочихаться.А родословная-то у них длинная полуилась...И крестьянен весёлый, и черти, и лизняки, и каркалы, и леший с баб ягой, и эльфы со Светом...И прочие неприятные мне линости... День начинался как-то криво. И явно неприятности на этом не закончатся. Итак, тапочки были найдены, теперь оставалось выбрать что-нибудь из одежды.А вот у зеркала я долго вожусь...Смешно!Минуты 3 не больше.Не верите?Ну вот вы недоверчивые. Ну не являться же на совет в трусах и рубашке?! В конце концов, должна же быть во мне хоть капля совести? Хм… я задумалась, так и оставшись стоять в нелепой позе, сжимая в руках пойманные тапочки. С одной стороны совесть — это такая штука, которая приходит в гости в самый неподходящий момент, когда вообще не подозреваешь о её существовании, но с другой — это я.Да, совесть ко мне заглядывала...Хм, вроде никогда.Ну я по крайней мере не помню! Так и не придя к окончательному решению, оставила этот вопрос в сторонке до лучших времён на попечение своему другу. Звать его Как-нибудь по фамилии Потом. Замечательный друг! Сваливаешь на него все проблемы, а он только улыбается.Не поняли?!Ну вы даёте!Ладно. В конце концов, даже если у меня совесть есть, то уж точно представляет собой какую-нибудь очень извращенную форму. Стоило мне завершить свой утренний туалет, как в двери тут же постучали. Так ненавязчиво и в тоже время говоря, что моё пробуждение уже секретом не является и лучше поторопиться с выходом. Иногда кажется, что Рафаэль меня чувствует. — Иду я, иду… — пробурчала я. Как же всё это надоело! Вы себе это даже не представляете насколько. День за днём одно и то же. Скучные серые будни и не менее скучные выходные. Может, праздник какой-нибудь устроить?Надоело!Может казнь? Да лучше казнь… свою собственную. Я аккуратно выглянула за дверь и, убедившись, что около моих покоев находится только Раф, соизволила явить свою невыспавшуюся физиономию. — А я тебе, Княгиня, говорил не сидеть всю ночь в библиотеке, — фыркнул изящный паренёк, почтительно кланяясь. Глядя на него, трудно сказать, что мальчик — лучший из всех моих учеников. Я даже сама иногда не верю, особенно натыкаясь на по-детски добрый взгляд больших синих глаз. Вообще, Раф обладает необыкновенной внешностью даже для нашего народа… особенно для нашего народа, к которому, к слову сказать, он не имеет никакого отношения, но об этом знает не так уж много живых существ.Нет, раньше знало много...Но ведь мы с ним добрые!Постарались!Да не тарашьте так испугано глаза и не надо зеленеть!Не убивали мы их, если сами не напрашивались...Просто стирали память. Хрупкая изящная фигурка семнадцатилетнего подростка, тонкие, чёткие черты лица, чуть пухлые, больше бы подошедшие девочке губы и вьющиеся каштановые волосы, собранные в опрятный хвост — это Раф. Ангел во плоти. Только нимб где-то потерял, да крылышки запылились. Очень многие обманывались этой внешностью. Счастливая, детская улыбка не сходит с его лица даже тогда, когда он убивает. А кого убивает — неважно. Главное, что он получает от этого удовольствие. Очень милый мальчик… Если бы я могла испытывать чувство страха, боялась бы его до заикания и обширного инфаркта.Но ведь я сама Тьма так что понятия "Само совершенство-то есть Я" и "Страх" не подходящие.Ну да, я совершенна. — Ты мне ещё тут указывать будешь! — Я комично погрозила ему пальцем, поняла что это комично после того как увидела, что мой лекарь тихо хихикает в кулачок.Нет он конечно бессмертен, но ведь неприятно когда тебя колотят и боль чувствуется...Так вот я вздохнула и, указав на шишку, скорчила просительную гримасу. Друг(он единственный кого я могу назвать другом и называю) тоже вздохнул, явно выражая этим все накопившиеся эмоции, но шишку всё-таки залечил. — Сколько тебе лет, а ведёшь себя как подросток, миледи… взрослеть не собираешься-то? — Смеешься? — Я пощупала то место, где раньше была шишка, и поморщилась, отключая пару нервных окончаний. Несколько минут — не опасно, зато мой организм успеет быстрее регенерировать. Всем Раф хорош. Нет, правда, где вы ещё найдёте тёмного, умеющего исцелять? Вот только исцеляет он не до конца. Так что в основном все рассчитывают только на свои возможности, которые восстанавливают тело намного медленнее, но зато полностью и безо всяких ограничений. Хотя и целитель никогда лишним не бывает. Ну, правда, всем хорош, но нянчится со мной, как с младенцем несмышлёным.Можно подумать он мне няньки нанимался, или он мне мама?!Брр...Нет моя пошлая и извращеная фантазия точно даёт сбой. — Как я повзрослею? Если уж тело не в состоянии огородить себя от влияния Света, то про сознание и разум лучше вообще молчать. «Какой разум? Он у тебя разве есть?» — тут же раздался в голове бархатный и голосистый бас. Есть у меня такой грешок — периодически начинаю страдать раздвоением личности. Причём периодичность произвольная. Раздвоение может не проявляться годами, а потом эта заноза как проснётся и как начнёт комментировать все происходящее — сушите вёсла. Приплыли. И главное, я до сих пор не могу вспомнить, с чего это раздвоение началось. — Как скажешь, миледи, — показано согласился Рафаэль, после чего закончил, — только хорошо бы тебе хоть штаны надеть. Я с удивлением обнаружила, что, озаботившись нижним бельём и мятой рубашкой, совсем забыла про брюки. Сконфузившись, осторожно огляделась по сторонам и, не обнаружив тел слуг, которые от неподобающего вида своей Княгини запросто могли лишиться чувств, прошмыгнула обратно в комнату. В голове коротко хмыкнули и замолчали. Я в спешке влезла в первые же попавшиеся мне мятые штаны, помахала своему отражению в зеркале, — оно осталось равнодушным к этому, в ответ даже не кивнуло, — и выскользнула обратно в коридор. После чего мы с Рафом отправились к малому залу совещаний. Зал можно было назвать маленьким балконом-террасой с высокими колоннами из светлого мрамора, увитыми диким виноградом. Небольшие плетеные креслица, расставленные уютным полукругом, и мягкие полутона делали это место очень милым. На звук открывшихся дверей все повернули головы в мою сторону, неодобрительно оглядев помятую одежду, взъерошенный вид, задержав взгляды на пушистых белых тапочках.