После битвы

«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе». J. Donne

      Они уходили в ночь.       Тёмные, тяжелые тучи оседали над Киркволлом, разорённым, кровоточащим, словно свежая рана, принося с собой неминуемый ливень, жёстко хлещущий по щекам, прогоняя двух одиноких странников, и без того гонимых отовсюду, словно бы зачумленных, не задерживающихся нигде, не верящих никому. Они уходили в ночь, немилосердный ветер трепал их волосы на ветру, играл с длинными полами плащей, щедро одаривал солёными брызгами пополам с пресными. Они уходили в ночь, а тишина пожирала шум и плеск, заливалась в уши, обнимала, как верный друг. Тишина убивала, сминала, уничтожала звук, но – звенела.       В холодном и тихом морском аду, вцепившись в борт корабля одеревенелыми тонкими пальцами, стояла женщина с вздёрнутым носом, волевым подбородком и пустыми, как и её мысли, глазами. Вода заливалась ей за шиворот, ветер норовил вот-вот выбросить за борт, но она не шевелилась. День для неё на сегодня был окончен. Его событий хватило бы на всю жизнь. Радом с ней, чуть поодаль, грея пальцы магическим огнём, стоял мужчина. Он уже давно стоял там, наблюдая за недвижимой женской фигурой у борта. Лишь спустя часы он решился нарушить тишину, разрывая её на части и со звоном разнося в дребезги. – Ты жалеешь? – тихо спросил он, и слова его унёс порыв ветра. Женщина же словно очнулась ото сна, приобретя осмысленность во взгляде и в глазах, хотя и не пошевелилась. – Нет, – так же тихо ответила она. – Совсем? – вторя ей, спросил он, испугавшись вновь быть поглощенным тишиной. – Да, – одними губами ответила она. Затем еле слышно спросила: – Зачем?.. – Ты же знаешь, у меня не было выбора, – он положил ей руку на плечо, – ни у кого из нас не было. – Он был, – твёрдо ответила она и решительно убрала его руку с её плеча, затем развернулась к нему лицом и, глядя ему в глаза, прошептала: – У меня он был. – Почему ты оставила меня в живых? – пристально вглядываясь в её глаза, спросил её мужчина. – У тебя ведь был выбор. – Любовь слепа, – прошептала она, – любовь всё простит. Ты мог бы сказать мне. Зачем ты мне лгал? – А ты могла бы спросить, – пожал плечами и улыбнулся он. – Я доверяла тебе. – А сейчас? – Тоже.       Тишина уже начала поглощать их сознания, вырывая из памяти их разговор, как женщина тихо продолжила их беседу. – Андерс... – Да, любимая? – Ты чувствуешь себя свободным? Отступник расхохотался, подняв глаза к небу. Андрасте милосердная! Он ждал этого вопроса. Он готовил на него ответ, и в роковой час вдруг понял, что он не верен. Он грустно улыбнулся. – А ты? – спросил он. – Я чувствую себя мокрой, голодной, уставшей. Одинокой... Женщиной, которой на плечи взвалили целый мир. Песчинкой в руках Вселенной. Свободной? – она грустно хмыкнула. – Нет. – Прости, что втянул тебя, Хоук. Это моя война. – Что? – лицо женщины помрачнело. – Не говори так. – Это правда, – возразил он. – Это наша война, – взяв Андерса за руку и вглядываясь ему в глаза, сказала магесса, – наша. А решение – моё. Ты никуда не втягивал меня, Андерс. Это я втянула тебя. – Я и Справедливость давно начали этот бой... – начал было он. – Проблем в мире слишком много, чтоб их могли решить двое. Даже если один из них – бессмертный дух, – перебила его магесса. – Мы изменили мир! – он потряс её за плечи. – Вы уничтожили его, – жёстко ответила Хоук, сбрасывая его руки. – Хоук, я... – он виновато посмотрел на неё. Она примирительным жестом остановила его и грустно улыбнулась. – Не надо. Всё равно уже ничего не изменишь. – Я виноват. – И я виновата.       Он обнял её, и они ещё долго стояли, держась за борт корабля и вглядываясь в беспросветную тьму чернеющего горизонта. – Как-то неудобно вышло, – внезапно заговорила она. – Ты о чём? – не понял маг. – Изабелла. Фенрис. Варрик... – И особенно – Себастьян. Как тебе жить с осознанием того, что где-то есть принц, жаждущий твоей смерти? – попытался пошутить он. – Он не принц, Андерс. Он – человек, с которым я бок о бок прошла лёд и пламя. Лучший друг. Брат церкви. Человек, с которым я вчера делилась сокровенным, сегодня хочет меня убить, – Сокровенным? – нахмурился Андерс. – Исповедь, – коротко ответила Хоук. – Знаешь... Я ведь ни с кем нормально не попрощалась. Шесть лет бок о бок... Пили. Убивали. Радовались жизни. Теперь они – там, расхлебывают эту горькую кашу, а мы – здесь, словно корабельные крысы, бежавшие с затопленного кровью Киркволла. – Зато мы вместе, – пробормотал отступник и сильнее прижался к бывшей Защитнице Киркволла. – Я думаю послать письма из первого же порта... Надеюсь, по ним нас искать никто не будет. Мы не оставим имён и адресов. – Война, Хоук... Они не найдут адресатов, – грустно покачал головой светловолосый маг. – Но мы очистим совесть, верно? – дружелюбно улыбнулась ему девушка и притянула к себе. – Было бы что очищать... – думая о чём-то своём, пробормотал он и замолчал, и каждый из них ушёл в свои мысли, воспоминания и, несомненно, раскаяния.       Тишина продлилась несколько минут, пока не начала звенеть в ушах, пока в ней не начали вязнуть. Андерс решился задать, наверное, самый очевидный, и в то же время довольно тяжёлый вопрос. – Куда мы плывем? – спросил он. Хоук развела руками. – Может, в Ферелден, домой? – Нет. Стражи и король Алистер могут защитить меня, но тебя не смогут даже по старой дружбе. – Но... – начал было он. – Никаких «но», – резко ответила она, и продолжила уже более мягко: – Без тебя не пойду. – Тогда нам нужно в Тевинтер. Это единственное место, где нас не будут искать, а если и будут, то не найдут. Надеюсь, за смерть одного магистра с нас не взыщут. – Там же наш Фейнриэль, да? – Да. Думаю, его кто-то взял в ученики. Или, более мрачный сценарий, купил, – Андерс хмыкнул. – Как бы там ни было, у нас много денег и много талантов. Мы найдём себя там. В любом случае, у нас нет выбора. Андерс отвёл взгляд, а потом тихо, с лукавой улыбкой и мольбой в глазах, поинтересовался: – Мы же заведём кота, правда? – Что? – не поняла Хоук. – Кота. Пушистого такого котика. Хоук улыбнулась. Подумай только! Уничтожили город, подняли мятеж по всей Вольной Марке, перебили сотни людей, а он говорит о котах. Кажется, Андерс за эту ночь ну совсем не изменился. – О чём ты спрашиваешь, Андерс? Конечно, заведём. – Только не рыжего, ладно? Рыжий у меня уже был.       Отступница улыбнулась, чмокнула его в нос и обняла его, смотря на утихающий шторм и вдыхая ночной солёный воздух. Они плыли, и, казалось, сам морской бог нёс их вдаль от Киркволла, вспыхнувшего пламенем мятежа, едким дымом проникая во все соседние государства. Они уходили в ночь, в пустоту, в неизвестность, во тьму морской дали, вперёд, гонимые ветром, одинокие, влюблённые, по-юному дерзкие. Они плыли навстречу новой жизни. Что в ней будет? Опасности? Нищета? Сытая жизнь? Новые битвы и кочевая жизнь, или спокойствие и уют дома? Они не знали. Всё, что они знали: они будут счастливы. Всё, что для них имело значение: они будут вместе.