4 музы Северуса Снейпа

Были в моей жизни такие девушки, знаете, их можно назвать музами. Было их четверо, и всех я вспоминаю с улыбкой. Улыбки эти, так же как и эмоции, связанные с каждой из них – все разные. Первая улыбка, или первая муза – Амалия Роннар, милая девушка с факультета Рейвенкло, с которой мы вместе в один год поступали в Хогвартс. Мы жили в соседних домах, в детстве были очень дружны и практически неразлучны. Задорный смех, постоянно растрепанная короткая стрижка, взгляд куда-то в небо - выше всех проблем на земле и полный оптимизма и веры в будущее, которое непременно должно было быть прекрасным и вечным. Амалия – моя самая надежная, самая добрая улыбка. Вспоминая ее, мне становится тепло, и даже через те годы, которые мы с ней не виделись, я чувствую ее свет и поддержку. Моя «боевая» подруга, пусть и с другого факультета, за что меня дразнили сокурсники, она всегда помогала мне – советом или делом – всегда была честна со мной, мы никогда не допускали мысли о том, что наши пути могут разойтись. Как-то даже поклялись, что непременно будем присутствовать на свадьбах друг у друга… Амалия – единственная, кого я сам лично попросил исчезнуть от меня подальше, когда стал служить Темному Лорду. Тогда был наш последний и очень короткий разговор, она выслушала меня, кивнула и просто сказала «До встречи, Северус. Я в тебя верю, ты все сделаешь правильно». Понимающий меня человек, она не испугалась, она поддержала меня глубоко внутри своей души, обещала молчать и не вспоминать тот день, просто выбросить его из головы. Она была уверена, что мы еще обязательно увидимся. Впрочем, я тогда тоже на это надеялся. Вторая муза – улыбка с легким оттенком грусти и тепла, с привкусом горечи и пепла воспоминаний – Лили Эванс. Независимая, гордая девушка с Гриффиндора. Добрая, искренняя, она была моей самой долгой и тяжелой любовью. Боль от этой любви утихла сравнительно недавно, и теперь мне проще вспоминать ее отказ, ее замужество с другим, и ее смерть… Время действительно лечит, и постепенно эта рана затянулась. Теперь я могу просто улыбнуться, думая о ней, даже глядя на ее сына, которого я в свое время поклялся защищать до последнего вздоха – в память о ней и о той любви, которую она мне подарила, пусть эта любовь и не была взаимной. Я выполнил свою клятву, после чего мне стало легче на душе, и груз добровольно принятой ответственности за чужого сына спал с моих плеч. Спасибо тебе, Лили, что ты была в моей жизни, что коснулась ее и оставила в ней след, пусть и, не желая того. Мы еще поднимем бокалы с твоим сыном за тебя и твоего мужа, и просто помолчим в память о вас. Третья муза всегда дарит мне чуть скептичную ухмылку, нежели улыбку. Едкая, прямолинейная и очень красивая девушка с моего факультета – Милана Дейм была на курс младше меня. Она всегда отличалась задиристым характером и невыносимо любила совать нос в чужие дела, чем накликала на себя кучу неприятностей. Симпатией я проникся к ней почти сразу, как только увидел ее через год своего обучения в Большом зале, когда ее распределили к нам на Слизерин. Она уже тогда, не смотря на возраст, была уверенной в себе и очень волевой девочкой. Мы сдружились, не так как с Амалией, а скорее я питал к ней странное чувство родства… она была для меня младшей сестрой, которую надо было защищать и вытаскивать из разных переделок. Наградой за это мне была помощь в занятиях, огромная душевная поддержка и принятие моей дружбы с Амалией, так как более никто с нашего факультета этого не понимал. Милана была ярким и безумным лучиком в моей жизни, который ворвался в нее на время моего обучения и после оного бесследно исчез, растворившись в суете взрослой жизни. Я больше никогда не видел ее и даже не мог предположить, что с ней стало и чем она сейчас занимается. Но для меня она навсегда осталась ехидной и ярко-холодной улыбкой, которая помогает справляться с неприятности жизни. Четвертая муза. Моя самая искренняя, самая любимая и желанная улыбка на свете. Причем лучше всего – если эту улыбку дарит мне она сама, а я принимаю ее и улыбаюсь в ответ абсолютно так же. Самая непредсказуемая девушка в моей жизни, храбрая и отчаянная – Гермиона Грейнджер – моя невеста. Утонченно красивая и с диким нравом, она намного младше меня, ровесница Гарри – сына Лили Эванс. Я был ее учителем, и уже тогда поймал себя на мысли, что судьба этой девушки не даст мне покоя никогда, и что она будет каким-то образом связана с моей собственной. Я видел ее улыбающейся, видел со слезами на глазах, влюбленной и расстроенной, отчаянной в бою и верной своим друзьям и своим принципам. Я просто не мог не полюбить ее, не мог не пригласить на танец на Выпускном Балу, и не мог не признаться ей в своих чувствах на нем же, уже после полуночи, когда ученики перестают быть учениками и грань между ними и учителями стирается. И я не мог не удивиться и не обрадоваться, когда во время танца и своего признания ее глаза и губы ответили мне согласием и любовью… На нас тогда смотрели все, затихла даже музыка – посередине зала стояла пара – учитель и его бывшая ученица. Четыре девушки, четыре музы, четыре мои улыбки, которые помогают мне идти по жизни – и не важно, что только одна из них рядом, скорее даже наоборот – именно это и важно. Важнее всего на свете. А вообще, сдается мне – сейчас самое время отыскать адрес или телефон Амалии. Ведь я же обещал позвать ее на свадьбу.