Желтые глаза моего города

Я всегда любил этот чертов город. И не потому, что я - его призрак. Хотя, может быть, именно поэтому. Я любил его в любую погоду и в любую эпоху. Я, как и большинство из нас, появился вместе с ним. Был последний день лета, когда новоиспеченный губернатор поднялся на деревянный помост нового норвежского города на берегу Сиры. Холодные лучи предзакатного солнца прогонял свирепый норд, хлещущий людей по щекам и рукам, не успевшим укрыться в карманах. Мужчина сказал воодушевляющую речь и, облизав заветренные губы, предложил теперешним горожанам разойтись по домам, поскольку завтрашний день обещал быть не менее насыщенным. С этим холодным ветром пришел и я. Помню все, что произошло с городом с того дня: его зарождение, расцвет, постоянные войны с финнами, атака с моря, технологический прогресс, развитие и совершенствование торговых отношений и много чего еще. Однако, за эти пять веков, люди нисколько не изменились. Они были такими же суровыми и решительными, но, как и все человеческие существа, они поддавались страху, и их легко можно было ввести в заблуждение. Сегодня стукнул 526-ой год моему городу. Погода стоит такая же, какой она была и в первый раз, когда я появился в этом месте. Я прогуливался по пустым улицам, заполненными обвалившимися вывесками, различным мусором и брошенными машинами без их хозяев. Сегодня дышится особенно легко. Наверное потому, что сегодня отсюда должен уйти последний человек. По мнению уже бывших горожан, их изжил Желтоглазый. Те, редкие, кто видел его и остались в живых, описывали существо по-разному: высокий или маленький, уродливый или маняще-притягательный, внушающий ужас или, наоборот, располагающий к себе. Но все сходились в одном - огненно-желтые глаза, выделяющиеся на фоне темной фигуры. Тут я за что-то запнулся. Это был свежий труп, он был еще теплым. Тело лежало лицом вниз в луже собственной крови и осколках стекла. Подняв голову вверх, я увидел то окно, из которого выпал этот несчастный. Видимо, это был его дом. Оттолкнув тяжелую дверь, я медленно поднялся по ступеням и вошел в квартиру на верхнем этаже, двери которой не были заперты. Тут практически не было беспорядка или следов драки. Пройдя сразу на балкон, откуда выпрыгнул хозяин квартиры (или же ему помогли выпрыгнуть), я увидел развевающиеся на ветру занавески и кинокамеру, валяющуюся на полу в тех же осколках. Интересно, что видел этот человек перед своей смертью? Аккуратно подняв массивную камеру, я отправился на поиски кинопроектора. Видимо, это была квартира режиссера или кинолюбителя, поскольку я нашел не просто кинопроектор, а целую комнату, предназначенную для монтировки. Затемненное помещение, сильная настольная лампа, большое белое полотно на одной из стен, а на столе кроме проектора теснились несколько пирамид из катушек с пленками и многочисленные чашки с недопитым кофе. Загрузив пленку в проектор, я начал крутить ручку, приводящую немые картинки в движение. На экране впереди пошла запись. Судя по всему, этот человек постоянно носил камеру с собой, потому что шли кадры его пути из кровати в ванную, затем на кухню и так далее. "Прожив" с хозяином квартиры полдня его жизни, я все еще продолжал крутить ручку. На экране появилась небольшая комната в коричневых тонах, часы отмеряли ход времени, а напротив стола у входной двери висел отрывной календарь. 31 августа 1903 года. В комнату вошел молодой человек в темных штанах и вытянутом свитере кремового цвета. У него были светло-каштановые волосы, будто специально в тон комнате. - Можно? - Да, Джерри, - мужчина, сидевший за столом положил очки рядом с камерой и устало вздохнул. Парень прошел и сел в одно из двух кресел напротив. Видно, не легко было сказать то, что он собирался. - Как думаете, кроме нас еще кто-нибудь остался? - Кто знает, Джерри, кто знает. - Оно ведь придет за нами? - Хм, ты веришь этим рассказам? Да впрочем, если и так, я запечатлю это для истории. Спорю, чертовски хороший вышел бы фильм, - и он постучал по корпусу кинокамеры. Оба замолчали. Тот, что сидел за столом, предложил собеседнику выпить. Так прошло около часа. Тишину нарушали лишь позвякивание бутылки о стаканы и редкие фразы мужчин. Вдруг, где-то скрипнули половицы. Парень переглянулся с "режиссером", в его глазах явно читалось: "Это оно?" Камеру подняли и пошли туда, откуда донесся звук. Последняя дверь была преодолена, и объективу камеры представилась та самая темная фигура, о которой ходили слухи последние недели. Она стояла посередине комнаты, глядя прямо на вошедших. - Твою мать, - голос оператора. Сзади слышался шепот помощника, теперь как-то странно преобразившийся в хрипение вперемешку с высокими нотами. Камеру быстро повернули в его сторону. Вместо парня стояло такое же чудовище в черном балахоне, черной звериной мордой и большими ярко-желтыми глазами. - Что за?!... - оператор пятился назад, переводя камеру то на одно существо, то на другое. Оба двигались в его сторону. Нашарив рукой дверной проем, "режиссер" вбежал в ту самую злополучную комнату с балконом. Подперев дверь изнутри, мужчина что-то сумбурно повторял себе под нос на старом диалекте. - Какого черта здесь происходит! Если кто-нибудь видит эти кадры, знайте, что это не монтаж!!! - он отошел к балкону, в самую дальнюю от двери часть комнаты, его голос дрожал, но не руки, державшие камеру. Желтоглазый выбил дверь и направился в его сторону. Его черный обожженный рот открывался и издавал мерзкие звуки. "Режиссер" отступал все дальше и дальше к окну, выкрикивая при этом всевозможные ругательства и комментируя происходящее. - Джерри, это ты?! Опомнись, сукин ты сын! Ты - мой помощник, ты не можешь меня убить! Да вспомни же наконец, кто ты! На заднем фоне было видно, что в комнате находился и второй Желтоглазый. Он наблюдал за происходящим, все так же склонив голову. Вот его рука резко поднялась, и тот, что находился к оператору ближе бросился на камеру. Его руки вышли за пределы кадра, послышался треск стекла, камера взметнулась вверх, а откуда-то снизу послышался крик, затем глухой удар. Кинокамера продолжала снимать. На пленке были видны полы балахона, медленно уходящие из кадра. Дальше ничего не происходило. Пока я досматривал не меняющуюся на экране картинку, в одной из соседних комнат раздался крик. Обойдя один за одним помещения, я дошел до комнаты в коричневых тонах. В углу у окна забился парень, тот самый помощник "режиссера". Желтоглазый не мог убить человека просто так, поэтому лишь переходил из угла в угол. Парень, видимо, периодически терял сознание. Меня не сильно интересовали его эмоции, ужас, который он испытывает, поэтому я направился к письменному столу. На нем стояла печатная машинка, моя старинная и давняя любовь. Не знаю почему, но меня всегда тянуло к таким вещам смертных. Обведя взглядом комнату, я напечатал то, что привлекло мое внимание. Это были глаза, ярко-желтые на фоне светлых и темных коричневых тонов. "желтые желт..." Парень снова истошно завопил, но на этот раз крик был коротким. Я повернулся в его сторону. Он держался за сердце, а губы пытались глотнуть воздуха, будто воды. Интересно, во что такое меня превратил Желтоглазый, если парень умер от сердечного приступа. К тому же он был еще молод. В любом случае, теперь мне пора уходить. Да, теперь это не мой город, а я не его призрак. Мы уходим с последним городским жителем. Теперь власть принадлежит Ему и его желтым призрачным глазам. Я поднимаюсь вверх, сквозь крышу. В последний раз смотрю на когда-то мой город. В последний раз смотрю на теперь уже мертвый пейзаж без людей: пустые дома и машины, магазины без продавцов и покупателей, на пустую улицу, в конце которой взошло солнце. Солнце ни для кого, просто, холодное солнце последнего летнего дня, когда городу исполнилось 526 лет. Вот я уже высоко, так высоко, что нежная пелена облаков застилает серые крыши. *** Мужчина очнулся в своем кожаном коричневом кресле за письменным столом, его разбудил стук в дверь. - Можно? Вы просили разбудить в половине девятого. - Да, Джерри, спасибо. - Звонил мистер Келли, сказал, что нашел крайне интересный для вас материал и хочет с вами встретиться - новое убийство... Или самоубийство. - Скажи, что я согласен. Дверь за помощником закрылась, шевельнув листки на календаре. 22 августа 1903 года. Мужчина погрузился в раздумья. Видимо, что-то решив для себя, он пододвинул ближе печатную машинку. Однако новый лист не был пуст. "желтые желтые       глаза             МОЕГО горррод" Тишину комнаты нарушил резкий звук клавиши "а", нажатой чьей-то невидимой рукой.