Ее звали Хелен

Человек напротив растянул губы в тонкой неестественной улыбке. - Здравствуй, Хелен, дорогая. Скучала? Перед ней сидел седовласый старик, и к ужасу своему Аманда обнаружила в нем поразительное сходство... с ее отцом. Старик добродушно рассмеялся, глядя на полуобморочное состояние сидящей напротив собеседницы. - Я пришел вытащить тебя отсюда… дочка, - без предисловий заявил он. - При одном условии, разумеется. Аманда не желала слышать продолжение, каким бы оно ни было. - Ты будешь работать на меня. Снова. Аманда с ужасом взирала на преследующие ее с детства черты лица, лишь немного искаженные временем, и еле заметно качала головой. Похоже, она сходит с ума. Это не может быть правдой. Такое просто невозможно. Она убила его собственными руками. Она была в этом уверена. Выходит, у нее галлюцинации. Возможно, никакой переговорной и нет, возможно, она все еще сидит в камере, и все это ей только чудится. От этой мысли стало немножко легче. - Конечно, - вырвал ее из потока мыслей голос, - у тебя есть и другой вариант. Ты можешь предпочесть остаться здесь, теперь уже действительно навсегда, я об этом позабочусь. Выбор за тобой. Аманда так и не смогла вымолвить ни слова. Мужчина снова улыбнулся, хищно и слишком приторно. Именно с такой улыбкой он являлся ей в кошмарах, а теперь кошмар обратился в явь. - О, я понимаю, здесь есть над чем подумать. Даю тебе срок до завтра. Завтра в это же время явится мой человек, ему ты и сообщишь свое решение. Ах да, - как бы вспомнив нечто важное, воскликнул он. - Я надеюсь, мой облик не слишком тебя смущает? Иногда люди очень похожи друг на друга. Тебе ли не знать. Мертвые же остаются мертвыми. Аманда нахмурилась… До нее вдруг начало доходить. Есть лишь один человек, сведущий... - Влад? - с сомнением вопросила она и поразилась, как дрогнул ее голос. Мужчина кинул на нее жесткий взгляд, поднялся и повторил: - Выбор за тобой, Хелен. - После чего удалился. Оставив Аманду в полном замешательстве. Вернувшись в камеру, Аманда уже не могла думать ни о чем другом. В голове водоворотом замелькали вспышки из прошлого, насыщенного не самыми приятными воспоминаниями. 1988 год Аманда была довольна собой. У нее почти получилось избавиться от навязчивых воспоминаний о прошлогодних событиях. Не без помощи школьного психолога и друзей. Да, это было так странно. Иметь друзей. Поддержку со стороны взрослых. Учителя, директор, соц. педагог, одноклассники – все относились к ней исключительно хорошо, с плохо скрываемой жалостью в глазах. Еще бы – лишиться любящего отца при таких трагичных обстоятельствах и в одночасье стать сиротой без крова. Временно ей выделили место в скромненькой обители – каком-то государственном здании для сирот, и ей объяснили, что пока она не достигнет совершеннолетия, не будет иметь доступа к своим счетам – всему, что было ей положено по наследству и от государства. Поэтому Аманда спокойно дожидалась своего совершеннолетия, и скромно попросила продолжить обучение, а после даже выбрала направление – психология. Учителя за ее спиной переглядывались и умилялись – дочь решила пойти по стопам отца, как мило! А Аманда продолжала посещать психолога и впитывать любую интересующую ее информацию как губка. Она была очень довольна собой. Ей удалось убедить всех, что она – несчастная Аманда Коллинз, лишившаяся семьи. Всех, включая психолога. Всех, включая себя. Лишь иногда, очень редко, ее досаждали нежелательные видения, в основном во снах, которые она усиленно и не безуспешно училась блокировать. Она училась на «отлично» и была лучшей на своем курсе, что, впрочем, ее мало интересовало. Ей действительно нравились науки, изучающие мозг человека. А главным подопытным в своих экспериментах Аманда выступала сама лично, попутно обучаясь тонкой основе манипулирования и методам убеждения, практикуясь на окружающих. Все шло великолепно, лучшего она и желать не смела, пока однажды ее не вызвал директор приюта. - Проходи, Аманда. Присаживайся, – пригласила женщина официально добрым тоном, указывая на стул. В кабинете был еще один человек. Мужчина, средних лет, представительного вида. Он стоял возле окна и рассматривал улицу, держа руки скрещенными на груди. Когда Аманда присела, директор продолжила. - Аманда, этот человек – Владислав Киров - твой новый опекун. Он из России, и все документы на твой выезд за рубеж уже подготовлены… Собственно, это всё… Нам пора прощаться. Аманда не знала, как реагировать, и со смесью опаски и интереса взглянула на мужчину еще раз, теперь уже оценивая его с позиции будущего «родственника». Мужчина обернулся к ней и улыбнулся, и что-то в этой улыбке ее насторожило. Глаза. Глаза оставались беспристрастными и холодными. Аманда слабо улыбнулась в ответ, поднимаясь. - Я пойду соберу вещи, - уведомила она. – Когда выезжаем? - Как только ты будешь готова, - на идеальном английском ответил Влад. – Я буду ждать на улице. Личных вещей у Аманды было не так уж и много, она быстро сгребла вещи со своей полки и запихнула в походную сумку-саквояж. После бережно собрала с тумбочки кое-какие книги и тетради. Под верхний журнал она аккуратно поместила кухонный нож, стащенный когда-то из столовой. Острую пилочку для ногтей она положила в карман и, улыбнувшись новой жизни, направилась на выход. Приют никогда не был для нее домом. Сейчас же она направляется в Россию, и может быть там удача улыбнется ей. Наши дни Аманда всё прокручивала и прокручивала все события, связанные с Владом, в голове, и пыталась понять, как ей действовать теперь. Идти с ним – конечно же, не вариант. Но и здесь оставаться невыносимо. Возможно, это единственный человек, кто вообще вспомнил о ее существовании. Нужно лишь разработать план действий. План, как сбежать от него при первой же возможности, как только вырвется из этих мерзких стен. Сейчас было в стократ труднее, ведь у нее не было союзника, как тогда… Ари… Аманда позволила себе ненадолго отойти от мысли о смутном будущем с возможным побегом и предаться воспоминаниям об их с Ари первых днях знакомства. Он сразу запал ей в душу, с первого пронзительного взгляда голубых теплых глаз. С первого касания влажной ткани по свежим окровавленным рубцам. С первых морщинок в уголках глаз, выдающих всю боль, добровольно разделенную с ней… 1990 год - Я же просил, не лги. – Она еле уловила его шепот вблизи своего уха, пока он напряженно обрабатывал ее недавние раны на запястьях от «браслетов» и, с предельной бережностью, на щеках. - Я действительно не понимаю, в чем меня обвиняют, - слабо произнесла Аманда, жмурясь от саднящей боли – нормальной реакции на перекись водорода. – Я делала все в точности так, как было велено. Я выполняла свою работу. Почему он сам не выйдет и не спросит меня?.. – Девушка, без сомнения, обращалась уже не к Тасарову, кинув вызывающий взгляд на камеру слежения, расположенную в углу помещения. - По вверенным мне сведениям ты присвоила кое-что, принадлежащее не тебе, а господину Кирову, некие записи… И моя цель – выяснить, куда ты их дела, Хелен, – как можно жестче проговорил Ари, но его выдавали движения и сила нажатия на обрабатываемые раны – слишком он осторожничал, боясь причинить ей еще больший вред. - Меня зовут Аманда, - как ужаленная взвилась девушка, вырвав ладонь из его рук. - Прошу прощения. Аманда, – исправился он. В его глазах она действительно прочитала сожаление. Чувство вины в его взгляде почему-то разозлило ее еще больше. Почему он к ней так добр? Люди не бывают добры просто так, это она уже выучила. Возможно, это его тактика, часть плана, чтобы «расколоть» ее быстрее? Хороший и плохой полицейский? Один пытает, второй наготове войти в ее положение и поддержать? Звучит логично и правдоподобно. Но что-то ей подсказывало, что Ари действует так из личных побуждений, а не ради выгоды… - Позволь мне закончить, - тихо произнес он, снова придвинувшись к ней и аккуратно касаясь увлажненным бинтом ее покрасневшей щеки. Аманда плотно закрыла глаза, чтобы он не увидел подступившие слезы. Она не любила плакать, особенно при ком-то. – Я приду завтра. Постарайся, пожалуйста, понять, что сотрудничество – залог успеха. – Он улыбнулся ей уголками губ, и она не смогла не улыбнуться в ответ. Слабая, тусклая улыбка вкупе с непролитыми слезами – это зрелище заставило сердце Ари защемить. Она была такая красивая, такая юная… в столь неподходящем месте. Ари положил папку с отчетом на рабочий стол и собирался так же молча выйти, когда вдруг его притормозил начальник. - Возникли какие-то проблемы при допросе? Ари не позволил себе вздрогнуть, подавляя страх от пережитых сцен, при которых ему пришлось присутствовать. Да, он был новичком, но он прошел спецподготовку и не намерен был падать в обморок при виде крови. Но он не думал, что окажется настолько сложно наблюдать, как причиняют боль столь хрупкому ангельскому созданию и быть не в силах как-то помочь, защитить и остановить процесс. Мало того, он был вынужден продолжать задавать вопросы. Ее непроизвольный крик до сих пор стоял у него в ушах. - Нет, сэр, - недрогнувшим голосом отрапортовал Ари, надеясь, что его голос не прозвучал слишком неправдоподобно бодро. - Послушай меня, сынок, - Киров чуть подался вперед, опершись о локти и глядя на скрещенные в замок пальцы. – Я понимаю, тебе нелегко… вливаться в процесс, сам таким когда-то был… Но ты должен понимать: Хелен Коллинз – не простая слабая девчонка. Она – изощренная убийца и манипулятор. Она убила свою семью собственными руками, перерезав им глотки, и сожгла дом, дабы избавиться от улик. Не ведись на ее милый вид и красоту. Поверь, эта красота досталась ей от самого дьявола. Ты все понял? - Так точно, сэр. Ари еще долго сидел этим вечером, не в силах заснуть, и без конца перебирая личное дело Хелен Коллинз, и еще чаще вглядываясь в фотографию. Он никак не желал мириться с мыслью, что эта девушка – монстр. Что-то ему подсказывало, что не все так просто. Он еще раз перечитал ее досье, хмурясь при упоминании странных обстоятельств смерти ее отца и сестры, и стараясь понять, чем она могла так досадить Кирову. Что было в тех записях?.. Он сознательно шел на страшный риск, идя к ней в столь поздний час. Но он не мог поступить иначе. Самый действенный метод уговора, конечно же, деньги, и Ари прекрасно подготовился, выиграв им час на беседу без свидетелей. Она не спала. Просто сидела на кровати, обхватив голову руками, и о чем-то задумалась. Звук приближающихся шагов и открывающийся засов вывели ее из состояния транса. - Ари?.. В голосе слышалась смесь удивления, тревоги и… надежды? - У нас мало времени, так что послушай, - быстро заговорил он, шагнув в камеру и присаживаясь на край кровати, едва не касаясь ее ступней. Аманда приготовилась слушать. – Я не верю тому, что мне говорят касаемо твоего дела. Скажи мне правду, всю правду, и я обещаю, что помогу тебе справиться с твоей проблемой. Правда как залог к доверию и заключению союза. Идет? Аманда смотрела в его проницательные глаза, чувствуя, что он словно читает ее сердце, и, к своему удивлению, приняла решение. - Идет. Что ты хочешь знать? Ари выдохнул с неким облегчением. Полдела сделано, контакт найден. - Твой отец и сестра. Что на самом деле произошло там? Ты убила их? - Да, - без тени сожаления подтвердила она. - Почему? Аманда помедлила. - По той же причине, почему я теперь хочу убить Влада с особой жестокостью. – Девушка хищно усмехнулась, обводя рукою свою камеру, останавливаясь на ушибах на лице. - Слишком большая опека. Слишком сильная отчая «забота» и «любовь». - Твой отец тоже держал тебя?.. Э… - Ари не находил слов, шокированный. - В подвале, в кандалах. Все детство, да. – Аманда произнесла это быстро и отстраненно, не позволяя затронуть чувств. Это давняя история, и она не позволит ей снова взять верх над собой. – Следующий вопрос? Ари быстро сглотнул, не отрывая взгляда с ее глаз. Таких красивых. Таких жестоких. Таких печальных. - Что за бумаги ищет Киров? - Исследования отца. Мой отчим –да, Влад Киров – мой отчим, по иронии судьбы также и фанат папочки. Собственно это и послужило желанием меня удочерить. Он достиг невероятных успехов в области нейрохирургии и генетики, но… Ему не хватает знаний о последних разработках отца и моих знаний и... воспоминаний. - Что? - Я готовила научную работу, основываясь на данных отца, и изрядно продвинулась в этом вопросе, Влад же решил присвоить себе все лавры. Что до моих воспоминаний… Думаю, это стоит следующим пунктом после того, как он выбьет из меня местонахождение бумаг. Извлечь воспоминания не так уж и сложно, если знать, на какую точку мозга надавить. Ари сидел какое-то время молча и переваривал информацию. Он смотрел на нее и не верил, что все это могло свалиться на ее хрупкие плечи. Наконец, он произнес: - Завтра я вытащу тебя отсюда. - Но тебя уволят и, скорее всего, убьют, - не то чтобы возразила, но констатировала факт Аманда. Она не верила ,что это действительно происходит. Что нашелся человек, готовый ей помочь. - Это уже мои заботы. Предоставь их мне, - отмахнулся Ари, вдруг взяв ее ладони в свои. – Завтра ты будешь на свободе. Даю слово. … И слово он сдержал. Они стояли в аэропорту, рейс на ее самолет Москва-Нью-Йорк заканчивался. Они смотрели друг другу в глаза, и не находили слов. - Мы… еще увидимся когда-то? – вдруг спросила она. Ари нахмурился. - Не думаю, что это хорошая идея. Теперь мы по разные стороны баррикад. Почти что враги. - Да… - Он говорил разумные вещи, и Аманда согласно кивнула. – Думаю, ты прав, так будет лучше. – Она помолчала еще, потом добавила: - Спасибо тебе, Ари, я даже не знаю, как тебя благодарить… - Она вдруг поняла, что, возможно, это единственный порядочный и благородный человек, который встретится ей в жизни, и сейчас она скажет ему… - Прощай. Он не удержался, и притянул ее к себе, пробуя ее поцелуй на вкус. Медленно. Нежно. Чуть жадно. Потом отстранился первым, улыбнувшись. - Иди. А то самолет улетит без тебя. - Ты уверен… - Теперь, будучи слегка опьяненной нежностью его губ, Аманда засомневалась, так ли ей стоит возвращаться в Штаты. – Ты уверен, что у тебя не будет из-за меня проблем? - Все будет хорошо. Лети же, lastochka. И прощай. Наши дни Аманде так и не удалось уснуть. Ближе к утру она провалилась в дремоту, но навязчивые образы из прошлого преследовали ее и не давали мозгу расслабиться. Когда, после отца, плавно модифицирующего в отчима, появился Ари, ее любимый Ари, с теплой улыбкой наклоняясь над ней и опуская на щеку ласковый поцелуй, как, бывало, он делал по утрам… Это было слишком. Слишком больно осознавать, что его больше нет. И его нет по ее вине.