Под вуалью ночи

       Саша никогда не верил в русалок, в водяных и прочих персонажей сказок и легенд. Даже в детстве, когда его пугали бабайкой или домовым, он только смеялся. Дитя каменных джунглей не верило простодушным предкам. Но тогда какого чёрта он пошёл ночью к этому озеру? Чтобы доказать себе, что он не слабак и лишний раз убедиться, что никаких русалок не существует? Или просто захотелось попетушиться перед местными ребятами, которые предпочитали обходить то озеро стороной? Нет, это просто дурость, странная блажь.        Молочная пена облаков пузырилась и лопалась, заливая звёзды белым мутноватым сиянием. Лунная пыль медленно спускалась на темневшее озеро, танцуя в воздухе золотистыми искрами. Бледный шар светился в молочной дымке как тусклая лампочка. Прибрежная растительность, набухшая и мокрая, цеплялась за ноги, как будто не хотела пускать к тёмному провалу озера. Луна мягко дрожала на поверхности, то разбиваясь на полоски, то снова собираясь в круг. Тихо пели сверчки, ухали ночные птицы, где-то вдалеке радостно, торжественно квакали лягушки. Приятная ночная мелодия убаюкивала, как мамина песня, нежно гладила незримыми пальцами, тянула за собой.        Саша даже не заметил, когда в размеренную мелодию вплёлся тихий девичий голос. Неторопливые, мягкие, переливчатые напевы, полные нежности и любви. Он скосил глаза чуть вправо и обомлел: там, в центре озера, стояла обнажённая девушка с копной длинных тёмно-русых волос, достававших ей, наверное, до пят. На мраморную кожу седыми каплями оседали брызги, похожие на алмазы; зелёные глаза влажно блестели, подёрнутые дымкой; голову украшал венок, свитый из подводной растительности. Девушка заметила, что на неё смотрят, и подняла руки. Незнакомка стала танцевать в воде, кружиться в ней, вздымая небольшие волны, и петь. Саша не знал, почему он не может отвести глаз от неё, а надо бы: неприлично смотреть на обнажённую девушку, тем более, на незнакомую. Странная девушка обворожительно улыбнулась, послала в его сторону лёгкий воздушный поцелуй и сложила руки под грудью, чуть приподнимая её. «Цыцки большие-большие, аж страшно», - вспомнилось Саше описание русалки из одной легенды.        Девушка внезапно ушла под воду, словно её утащили. Он испуганно вдохнул, расширив тёмные, горевшие огнём, глаза. Она вынырнула совсем рядом с ним, стоявшим по колено в леденящей кожу и даже кости воде. Саша невольно отпрянул, когда перед ним выросла незнакомка, но она положила руки ему на плечи, удерживая. «Какая-то помешанная… - невольно пялясь на оказавшуюся слишком близко к нему обнажённую грудь, подумал он. – Так, спокойно… Надо ей подыграть, чтобы не раздразнить…»        - Ты думаешь, что я – обычный человек, - тягучим голосом полупропела-полупроговорила она, заглядывая ему в глаза. - А ведь когда-то мы не верили, что могут прийти такие времена, когда в нас перестанут верить… - с грустью продолжила она, изучая взглядом лицо юноши. – Но ты храбрый, пришёл сюда, не побоялся. Другие боятся. Мне с сестрицами стало совсем скучно, - девушка поджала губы, сжимая их в одну тонкую линию. «Так она не одна тут такая?» – испуганно подумал Саша, отчаянно ища путь к отступлению. Почему-то он не мог просто скинуть с себя мягкие, прохладные руки и уйти. Словно кто-то удерживал его в странном лёгком, дурманящем тумане, не давая опомниться.        - Водяница, лесовица, шальная девица! Отвяжись, откатись, в моем дворе не кажись; тебе тут не век жить, а неделю быть. Ступай в реку глубокую, на осину высокую. Осина трясись, водяница уймись, - горячо зашептал он, вспомнив давнюю присказку. Но договорить её Саша не успел: девушка стала щекотать его, кружить рядом и плескаться. Он пытался договорить древнее заклинание, но русалка постоянно ему мешала. Когда он утомился, девушка легко, непринуждённо поцеловала его в губы, но тут же оторвалась и, хихикая, бросилась в воду. Забыв обо всём на свете, Саша побежал за ней. Он не видел, как за ними из густых чёрных зарослей наблюдали чьи-то большие круглые глаза, как подружкой любовались русалки и тихо хлопали ей, вводя Сашу в состояние транса ритмичными хлопками, как с другого берега за ними наблюдали лесные русалки, выбежавшие посмотреть на такую невидаль.        Русалка поманила его за собой пальчиком. Когда он подошёл, девушка крепко схватила его за руку. Так крепко, что даже будь Саша в сознании – не вырвался бы. Русалка плюхнулась в воду, увлекая за собой юношу. Широкие круги разошлись по воде, луна тревожно задрожала, распалась на много маленьких лун. Остальные русалки исчезли в чёрной бездне лесного озера, другие упорхнули в свои владения. Круги слабели, слабели, а после и вовсе исчезли. Маленькие медовые кружки на воде снова собрались в большую луну, плывущую вдаль в молочном тумане.        Саша никогда не верил в русалок, в водяных и прочих персонажей сказок и легенд. Он думал, что пора сказок прошла, что в этом вечно спешащем техно – веке, оплетённом каменными джунглями, задыхающимся в смраде, оглушённом немыслимой какофонией, нет места легендам. Но от судьбы это его не спасло.