Мята

— Эй, Гоул, ну что опять? Снова ты улыбаешься, будто назло мне. Знаешь же, что я ненавижу твою улыбку. Знаешь же, что она не искупит твоих мелочных проказ — помятой двери взятого без спросу Понтиака и тайной вылазки в пустыню в одиночку. Ненавижу твою самовольность и напыщенность. — Отстань, Пойзон, ты бесишь. Ненавижу тебя с самого первого дня, когда ты решил сразу доказать, что лучший в команде. Такого радостного, яркого, энергичного выпендрежника. Ненавижу твои задатки лидера и властность. Ты главный в нашей команде, и это меня бесит. — Ты опять злишься из-за того, что я помял твой Понтиак? Ненавижу то, что все тебя слушают. Жалкого сопляка, совершенно беззаботного, ветреного. И мало того, что слушают, так делают это еще и с нескрываемым благоговением. Тебя уважают. Как когда-то уважали меня. Теперь же ты затмил меня, оставив без товарищей. Ненавижу тебя. — Отвяжись, придурок. Но ко мне ты относишься иначе, и это вымораживает больше всего. Я редко слышу грубые приказы. Лишь ласковые просьбы. Жалеть меня вздумал, идиот малолетний? К черту мне твоя жалость, она лишь убивает. И ласки мне твои противны. —Эй, Фан Гоул. Ты тихо подходишь ко мне со спины и разворачиваешь за плечи лицом к себе. Ненавижу твой эгоизм. Подчиняешь себе людей, даже не узнав их мнения. И дал мне это дурацкое прозвище. Я всегда был Гоул, и только Гоул. Упырь, угрюмый и неприветливый. А ты просто взял и сделал меня Забавным. Забавный Упырь, что может звучать глупее? — Ты отвратителен, Пойзон. Ты лишь усмехаешься. Не чувствуешь ненависти, которую я вложил в эту фразу? Зря. Я ведь так ненавижу твой смех. Высокий, противный, он давно режет мне слух. — А ты милый, Гоул. Опять улыбаешься. Да еще и так по-детски нежно и невинно. В такие моменты искренности, эта улыбка заставляет мои щеки вспыхивать, за что я ее терпеть не могу. — Не злись, хорошо, Гоул? Твои руки на моей талии скользят к пояснице и притягивают меня ближе к твоему стройному сильному телу. Горячее дыхание с едва заметным запахом табака, перебитого ароматом мяты, обдает мое лицо, и ты прижимаешься к моему лбу своим. — Я ненавижу тебя, Пати Пойзон. Пара глаз цвета зеленого чая счастливо заблестели. Слегка наклонившись вперед, так, что огненно-красные пряди спадали мне на лицо, ты коснулся моих губ пальцем. Потом слегка надавил на нижнюю, приоткрывая мне рот. Ты так непредсказуем и нежен сейчас, что я чувствую, как медленно откалывается кусочек моей оболочки. Скорее даже, стены, которой я отгородил свои эмоции от внешнего мира. — А я люблю тебя, Фрэнки. От одного звука своего имени все рухнуло. Ты почти что коснулся своими губами моих, и сердце пропустило удар. Стена, которую я возводил несколько лет, растворилась в один момент. Вся ненависть, холодность и злость растаяли от нескольких звуков, сплетающихся в четыре простых слова. Пати Пойзон, ты неимоверный эгоист, врывающийся в жизни людей и рушащий все, что для них свято. Сейчас твои прикосновения перестали быть столь противны, и наша близость опьяняла. Я лишь безвольно обмяк в твоих крепких руках, ухватившись за плечи, дабы совсем не упасть. Ненавижу себя, такого слабого, беспомощного. Ненавижу тебя, за то, что снова сделал меня таким. Я было зажмурился, в ожидании поцелуя, но услышал лишь тихий смешок. Приоткрыв глаза, я непонимающе уставился на твоё лицо, что было буквально в паре миллиметров от моего. — Ты и правда очень милый, Гоул, особенно в такие моменты, — усмехнулся ты, обдав мое лицо горячим дыханием, и мягко провел большим пальцем по моей щеке. Что? Ты что, разыграть меня решил, засранец?! Нахмурившись, я отпрянул от тебя и, недовольно насупившись, направился к выходу из комнаты. Вот же идиот, поверил спектаклю этого хитрого клоуна. Уж кому, а мне следовало бы понять, что это все лишь грязная ложь. Через шею на плечо мне легла рука, крепко стискивающая меня. — Что, опять обиделся? Пати, гребаный эгоист, Пойзон, займись ты уже своими делами и оставь меня в покое. — Иди чини Понтиак, идиот, — буркнул я. Ты еще недолго шел рядом со мной, потом медленно убрал руку и побежал вперед меня. — Я и правда люблю тебя, Гоул, — крикнул ты, обернувшись. На секунду вспыхнув, я еще больше насупился. Сколько раз ты собираешься повторять мне это, глупый мальчишка? Ты же знаешь, что ничто не заставит меня признаться тебе в том же. Даже самому себе я этого никогда не признаю. Я ненавижу тебя, Пати Пойзон, в этом я уверен. Продолжая угрюмо бормотать, я направился вслед за стремительно удаляющейся фигурой и глубоко втягивал носом запах табака вперемешку с ароматом мяты, которым насквозь пропиталась моя жилетка.