Два сапога пара

- Ты как-то сказал, не будет царя, умнее меня - он уже есть. Итогом схождения стало единство миров. Ты был готов отдать жизнь за каждый из них. Что может Асгард даровать... новому царю? - Его жизнь, - встав с колена перед Всеотцом, ответил Тор. - Отец, мне не быть асгардским царем. Я клянусь защищать Асгард и остальные миры до последнего вздоха, но только не сидя на троне. Локи, при всех его противоречиях, понимал суть правления так, как мне не дано. Эта жесткость и жертвенность - по мне, так лучше быть хорошим человеком, чем плохим царем. - Это речи моего сына или его возлюбленной? - Будто в твоих речах не звучит мамин голос, - с тенью полуулыбки ответил Тор. Один горько вздохнул. - Дело не в Джейн, она и не знает об этом разговоре. Прикажешь забыть ее или сделать царицей - это ничего не изменит. - Трон, которого один сын так жаждал, другому даром не нужен? - тяжело опустившись на трон, произнес царь. - В этом мое наследие? - Локи ушел достойно, - легко ответил громовержец. - Я постараюсь так жить. Разве этого недостаточно? Один едва заметно кивнул своим мыслям. Немного подумав, Тор протянул молот рукояткой к Всеотцу. - Он твой по праву, - отмахнулся царь. - По праву достойнейшего. Тор кивнул. - Постараюсь им быть. Один продолжил: - Благословения своего не дам, отеческого напутствия тоже. - Знаю, - по-доброму улыбаясь ответил Тор. - Даже если бы я гордился своим сыном, то умолчал бы и об этом, - произнес Всеотец, когда его сын уже повернулся, чтобы уйти. - Ибо то лишь голос сердца. Ступай, мой сын, - кивнул он. Тор растянул пухлые детские губы в улыбке. - Спасибо, отец. Пока Всеотец следил за тем, как отдаляется его сын, от колонны отделилась полупрозрачная тень. Если приглядеться, то можно было заметить, что под длинным платьем одна нога Блэр выглядит толще, чем другая, так было потому, что от стопы до колена ее левая нога была полностью забинтована и зафиксирована в одном положении. Было очень удивительно, с какой легкостью и элегантностью она подошла к своему повелителю, на самом деле, она не могла ударить перед ним в грязь лицом, поэтому очень долго тренировала походку, чтобы гипс был совершенно незаметен. Блэр была в тугом железном корсете, который тоже имел свою особую роль - поддержки трех сломанных ребер. Ее одежда вообще была очень символичной, имеющей другую функцию, нежели просто красоты. Широкий обруч на шее, предполагающийся как знак подчинения, - скрывал синяки на шее, длинное струящееся платье с рукавами - гипс и царапины на спине, обруч, держащий высокую прическу - ссадину на лбу и разбитый затылок. Она с жестокой садистской радостью щеголяла своими травмами с Локи наедине, но с Одином это скрывала. Блэр мягкой, своей бесшумной поступью подошла к Локи, села на ступеньку возле его ног и, глядя вслед удаляющейся фигуре Тора, произнесла: - Ваш брат еще более глуп, чем я предполагала. - Его глупость играет нам на руку, - задумчиво ответил бог. - Кажется, он что-то заподозрил. - Ты находишь? - Локи вопросительно, но не сильно заинтересованно посмотрел в глаза своей спутнице. Этот вопрос остался без ответа, потому как Блэр устало прислонилась щекой к его колену. Теперь она всегда была уставшей. От бездействия (так как лекари запретили ей много двигаться) она много думала, а так как мозг был ее самой сильной стороной, Блэр надумала слишком уж много. В первую очередь ее волновал вопрос о том, как мог ее господин додуматься до того, чтобы так ее искалечить. Поговорив с ним, она пришла к выводу, что его действия были вполне обоснованы, но тогда она задалась другим вопросом: почему же Локи оставил ее в живых? Мысли о любви она отвергла сразу. Разве что, какой-то страшной садистской любви. Но быстро проанализировав Локи как личность, Блэр решила, что он страшный собственник, так что его любовь сопровождалась бы тоннами ревности. Втайне порадовавшись тому, что все-таки не стала объектом его воздыхания, она стала думать дальше. Единственным разумным доводом было то, что он просто поверил сказанному ей. Разумным, но неправдоподобным. Локи никогда никому не верил. Она уже решила не вдаваться в тайные мысли бога, когда ее осенило - не смог. Точнее, ее мысль была более развернутой, но перед этим Блэр успела буркнуть сама себе под нос: - Кишка тонка, - а потом продолжить. Кроме того, что он слишком привязался, Локи замышлял нечто другое. Нечто более грандиозное - она видела это по его лицу, когда он смотрел на нее своим леденящим душу взглядом. То, что мучило бы ее больше, а не смерть, которая была бы слишком легким избавлением. Блэр опасалась, но, по крайней мере, знала, что безопасности ее жизни мало что угрожало. Что Локи мог сделать такого, чтобы испортить ее кратковременное счастье? В душе Локи тоже царило кратковременное счастье. Небо на его горизонте было чистым, конечно, им владела и всегда будет владеть жажда действия - Фил Коулсон правильно сказал - натура Локи - натура проигравшего. Он понял это после проигранной битвы за Мирдгард, поэтому мысленно готовил себя к тому, что скоро придется снова бежать. Захватив с собой свою смертную, конечно. Она была приятным дополнением его самого: возражает редко, обожает всегда. Она, нет, не смотрела на него собачьим преданным взглядом, но в ее взгляде читалось только то, что никуда она уже не денется - привязана к нему намертво своей слепой любовью. Локи понял это давно, как бы она не пыталась отвертеться. Немного необычно, учитывая то, что Блэр никого и никогда не любила - ни свою семью, ни своих друзей. Так что любовью в обычном смысле это назвать нельзя было; если бы Локи стремился завоевать ее расположение, то он мог бы гордиться. У нее совершенно отсутствовала совесть и гордость. Благодаря неспособности себя уважать, она всегда останется. Он мог бы сказать, что она любит его, потому что позволяет с собой такое делать. Но он бы ошибся, потому что она любит то, что он с ней делает. Чтобы она ни говорила, но теперь она чувствует себя гораздо спокойнее, глядя на травмы, несмотря на то, что первые три дня ее тошнило. На этот счет их мнения совпадали. Физическая связь доставляла ему странное удовольствие. Она была лишь на втором месте после духовной и не имела бы своего особого шарма, если бы таковой не было. В гибком, тренированном и податливом теле Блэр Локи видел отражение ее сущности. Он решил, что у мирдгардок какая-то другая физиология, раз такое возможно. Тор смекнул это раньше, поэтому завел себе Джейн Фостер. Как Локи думал и раньше, Блэр лучше бывшего сосуда Эфира. Она хитрее, умнее, спокойнее и, он сам не до конца понимал, но опытнее. Будто она прожила семь жизней, вместо четверти одной. Четверть одной, Локи должен подумать над тем, чтобы продлить ей жизнь. С такой интересной игрушкой не захочешь расставаться слишком быстро. Локи немного пугал ее ум. Казалось, иногда она понимает его мысли, его подтекст. И богу обмана это не нравилось. Он привык к осознанию того, что у него есть проблемы, так что в каждом своем поступке он видел лишь оправдание этой проблеме. Тут на его голову свалилась блондинистая девица со своим вагоном и маленькой тележкой жизненных трудностей, начисто лишенная принципов. Их обоюдное недовольство родителями обернулось тем, что Блэр заставила его, как и себя, оставить это в прошлом, сосредоточившись на том, кем они благодаря этому стали. Она говорила, что нужно просто делать... и все. Поэтому Локи мог теперь только разыгрывать волнение о последствиях, став истинным трикстером. Что Блэр ненавидит больше всего? Кажется, он придумал ей наказание.