Рождественская молитва

Жан Вальжан сидел и смотрел на огонь в камине. Надо подбросить пару поленьев, не то огонь скоро погаснет, а на улице мороз. Не так ли и жизнь его сгорела, пропала? Остались только чуть тлеющие угли и черные головешки. Сегодня Рождественский вечер, первое его Рождество без Козетты. Как она, вспоминает ли о нем? Очень хотелось верить, что хотя бы Козетта счастлива. Если бы Жан мог заплакать, ему хоть ненадолго стало бы легче, но слёз не было, как не бывало их в минуту, по-настоящему тяжелую. Он попробовал молиться, но слова произносились бездумно, без души, сердце как будто онемело, осталась только боль – привычная, но от этого не менее мучительная. Следовало благодарить и за эту боль, но Жан не мог, да и кому от этого станет легче? Кому оно нужно, его смирение? За последние месяцы Жан понял, что без Козетты ему ничего не надо – ни смирения, ни любви, ни спасения. Пусть это кощунство, но это так. Вот за нее он еще мог молиться, искренне желал ей счастья. Но стоило ему подумать про Мариуса, как его демоны снова овладевали им: гнев, и ярость, и ревность. И не было уже сил с ними бороться – силы иссякли, ушли, как вода в песок. Да и зачем они ему теперь? Для кого? Один, снова один. Его оставил даже епископ Мириэль, который незримо был рядом все эти годы, помогал ему, поддерживал советом. Жан чувствовал, что Бог его тоже оставил. Да и могло ли быть иначе? Он сам себя оставил, покинул, предал, и это случилось не сейчас, а много лет назад. От нерадостных мыслей его отвлек стук в дверь. Послышалось? Нет, вот снова стучат. Кто бы это был? Жан встал и распахнул дверь, и в комнату вошла Козетта. Неужели ему снова снится тот же сон? Нет, это в самом деле она, живая, вернулась к нему! "Отец, прости нас, мы очень перед тобой виноваты..." Козетта и Мариус еще что-то говорили, долго и сбивчиво, но Жан их уже не слушал – он был счастлив. Он ничего не ответил, только крепко обнял Козетту. Потом улыбнулся Мариусу и пожал ему руку. Неужели вот оно, чудо – великое, невозможное, чудо, о котором он не смел даже просить? Он жестом пригласил дорогих гостей за стол, слов не было. Они сидели и улыбались друг другу – Козетта, Мариус и Жан. Не было даже неловкости, Жан чувствовал, что наконец-то всё правильно. И впервые за многие годы у него в душе поднималась горячая, искренняя молитва: "Господи, благодарю Тебя! Люблю Тебя, Господи!" Рядом с ним за столом сидели его близкие, а огонь в камине разгорался всё ярче – наступало Рождество.