Визит из невыразимого

Нелепый конец для того, Кто так долго шел иным путем; Геометрия лома в хрустальных пространствах БГ.

- Гарри, ты можешь приземлить нас где-нибудь в спокойном месте? - А в чем дело, Гермиона? - Мне надо подумать. - Уверена, что сейчас подходящее время? - Абсолютно, - она кивнула с выражением крайней решимости, - у меня появилась какая-то мысль, но я не могу ее четко сформулировать. - Хорошо, - пожал он плечами и промчался вдоль берега на северо-восток, опустившись на небольшой, оборудованной для туристов площадке, с которой открывался прекрасный вид на верхушку дамбы, сложенную из прямоугольных желтоватых камней. Вид у нее был довольно старый. Сейчас, в будний день и в такую погоду, на берегу водохранилища не было ни души, и только со стороны дамбы постоянно доносился шум падающей воды. Поверхность водоема была покрыта сильной рябью от набегающего ветра, на противоположном берегу темная полоска леса виделась почти черной в этот пасмурный день, высокая трава вокруг колыхалась, роняя последние капли, которые еще оставались после вчерашнего дождя. Гермиона присела на плоский камень рядом с тропой, предварительно высушив его заклинанием. - Между прочим, это и есть тропа твоего имени, - улыбнулась она. - Почему сразу моего? – он отошел чуть в сторону, разглядывая окружающий берег. Среди травы ярко выделялись лиловые колокольчики, крупные цветки гроздьями свисали на тонких стеблях. Он неожиданно для себя самого поддался внезапному порыву, сорвал несколько, намочив рукав сыплющимися каплями, и с довольной улыбкой преподнес подруге. Она взглянула на него снизу вверх удивленным взглядом и радостно хмыкнула, принимая у него скромный букет. - Спасибо, Гарри, ты очень любезен. Он подумал, что, наверное, это в первый раз, когда он дарит ей цветы, всю жизнь он дарил ей книги, или что-то в этом роде, но потом вспомнил ее свадьбу, огромную охапку снежно-белых лилий, которую он ей тогда притащил, и покачал головой. Нет, не в первый. Впрочем, Гермиону сейчас не волновали прелести живой природы. Если она и думала о месте, где они находились, то вовсе не из-за его естественной красоты. - Фернворти, Фернворти, - твердила она, пытаясь вспомнить что-то, явно крутящееся у нее в голове, - я же помню это название. Что-то, связанное с историей. Что-то древнее. - Ну, - пожал он плечами, - тут вокруг полно древностей. Камни-столбы разбросаны по всем окружающим холмам. - Менгиры? Да, в Дартмуре полно мегалитических объектов… Постой! Мегалиты. Круги! Круги камней. - И что? - Фернвортский круг камней! Вот что мне не давало покоя! Ты понимаешь, Гарри?! - Нет. - Следы первых магических опытов – вот что это такое. Фернвортский круг камней – это древнейшее в Англии место, где обнаружены следы деятельности самых первых магов. Здесь они впервые пытались обобщить свои знания, проводя магические ритуалы. Это же учебник по истории магии за второй курс. - Что-то мне не нравится само это слово – «ритуалы». Да еще и в сочетании со словом «древнейшее». - Неважно. Главное, что теперь понятно, почему Руквуд торчал всё время именно в этом месте. Если он мог с легкостью избежать встречи с аврорами, почему он выбрал этот район? Он искал какое-то недостающее звено – вот что ему было нужно! - Для его ритуала? - Конечно! Поэтому он периодически перемещался с места на место, как рассказал Долохов, но всегда в этом же самом районе. Он искал что-то, чего не мог найти в древних книгах, что-то, что могло остаться только в местах, подобных этим. Надписи на камнях, знаки, что угодно. - И он нашел… - Да! – она подняла на него глаза. - Но, в таком случае, ему больше нечего тут делать. Теперь нет никакой гарантии, что мы его здесь найдем? В этот момент у него в голове возникло ощущение, что он что-то упустил. Какую-то информацию, которая у него уже была, но он не мог ее связать с тем, что сказала его подруга. Вот только что это была за информация, он сообразить никак не мог. - Мне нужно увидеть это место! – заявила Гермиона. - Ты знаешь, где оно? - Сейчас, когда я вспомнила о круге камней, я думаю, что вспомню и остальное. Конечно, хорошо бы было заглянуть в книги, но… Тут вокруг водоема и на лесных полянах несколько кругов камней, но самый главный… должен быть там, - она указала рукой куда-то за его спину. - Там – это где? - Лоутон. Ручей Лоутон, он должен быть на юге от водохранилища. Где-то рядом с ним. - На карте, конечно, его нет. - Конечно. Мы на ней даже само водохранилище не могли найти, не забывай. - Ты уверена, что нам нужно туда? Может, сперва поищем Руквуда? - Уверена! Я уверена, что это самое главное сейчас. Считай это проснувшейся интуицией. - Когда это ты доверяла интуиции, Гермиона? - Гарри! Я прошу тебя, не спорь! - Ну ладно, ладно, - пожал он плечами, поднимая метлу, - садись. Она осторожно спрятала букетик себе под ветровку, несмотря на то, что цветы были влажными, и наверняка намочили ей тонкую рубашку. - Полетели. Ручей он нашел почти сразу. Их с юга и впадало-то в водоем всего два, но первый - ближайший – Гермиона сразу забраковала, а вот дальний был тем, что надо. Гарри покружил вокруг его устья, но, как назло, именно в этом месте растительность у берега была особенно густой. - Попробуй открытые места, - крикнула Гермиона, - камни должны быть на каком-нибудь поле. Он послушался, быстро перемещаясь от одной проплешины среди лесного массива к другой, поднялся чуть выше, и наконец, заметил внизу на огромной поляне камни, похожие с высоты на раскиданные зерна риса среди зелени. - Они? – осведомился он, но подруга только дернула его за рубашку вниз. Круг камней оказался вовсе не таким большим, как он себе представлял, а сами камни были тоже довольно скромного размера, приземистые и плоские, воткнутые узкой стороной в землю, похожие на выщербленные зубы или на обколотые старые надгробия. Сразу за лугом невдалеке темнела стена леса. - Они все разные, - удивился он. - Они и должны быть разные! – тут же отозвалась Гермиона, резво соскакивая с метлы, - это только маггловские археологи считают, что ставившие их подбирали какие были. Пойдем. Она добежала до круга и принялась ходить от одного камня к другому, осматривая каждый из них так, словно это были корешки старинных книг. - Тут где-то должен быть древний курган, насколько я помню, но он нам не нужен. Нам нужен луч. - Что такое луч? - Этот круг, – она развела руки в стороны, - попытка сосредоточить магию в одном месте. А луч – это попытка ее направить. Он должен быть где-то здесь… Вот! В противоположную от леса сторону, почти скрытая в траве, тянулась длинная тропка, явно протоптанная современными туристами, начинающаяся в нескольких ярдах от круга. По бокам от нее стояли камни сильно меньшего размера чем в круге. Линии из камней были практически идеально прямые и уходили довольно далеко по поляне, ныряя вниз за склон небольшого холма. - Туда! – скомандовала Гермиона, зашагав по тропинке. - Не понимаю, что мы здесь собираемся найти? По-твоему, первые маги тоже пытались как-то вступить в контакт с этими твоими Древними? - Или наоборот. Древние пытались вступить с ними в контакт. - В каком смысле? – он едва поспевал за ней, ее быстрая походка превратилась почти что в легкий бег. - Гарри, ты же не думаешь, что люди по собственной воле станут заниматься такими вещами! Сначала их постепенно сводят с ума, а потом начинают ими управлять. - Почему же тогда Древние полностью не поработили первых людей? Первых магов? Тогда это ничего не стоило сделать. - Потому что им помешали. - Кто? - Те, кто их уничтожил когда-то, миллионы лет назад. Старые боги. Но Древние никогда не упускают возможности начать по новой свои попытки. - Ты хочешь сказать, что Руквуд… - Просто инструмент, я же уже говорила об этом. Древние из бездн ушедших времен вступают в контакт с тем, кто изучает их язык, их знания, их ритуалы. И порабощают этого несчастного, заставляют его служить своей воле. - Но с какой целью? - Я думаю, что они хотят… - Стоп! – он выловил ее за руку, у самого склона холма. - Что такое, Гарри? – спросила она нетерпеливо. - Он здесь. - Кто? - Руквуд. Он здесь, я чувствую его кровь. - Странно. Ты не ошибаешься, Гарри? Моя магия не показывает ничего. - И, тем не менее, он где-то здесь. Недалеко. Думаю, нам надо приготовиться. Куда приходит эта дорожка? - К другому кругу, поменьше, вокруг природной воронки. Считалось, что там сосредотачивается… - Потом объяснишь. Сейчас надо действовать, и быстро. - Как скажешь. Хотя мне казалось, что наши методы… - Тише, Гермиона. Достань палочку и иди во-он к тем зарослям. А я – туда. Надеюсь, мы сможем подойти к нему с разных концов. Они разошлись в противоположные стороны от луча из камней, каждый попытался наложить на себя все возможные маскирующие чары. Гарри про себя надеялся, что Руквуд не должен обнаружить Гермиону, что если он и среагирует, то на него, как на аврора, раз уж подруга сказала, что он может их обнаруживать. Он крался среди еловых ветвей, стараясь не упускать из виду едва возвышающиеся среди высокой травы камни и видел, что Гермиона пытается делать то же самое, но получалось это у нее из рук вон плохо. Если он замечал ее отсюда, то их противнику тем более ничего не стоило ее обнаружить. «Не нужно было брать ее с собой», - мелькнула нехорошая мысль, но слишком уж запоздалая, для того, чтобы принести какую-то пользу. Поляна всё сильнее расширялась вниз по пологому склону, и заросли расходились всё дальше от тропинки с камнями. В конце концов, для Гарри они слились в сплошную темно-зеленую стену. Какое-то время он еще продолжал пробираться, раздвигая упругие еловые лапы, всякий раз получая новую порцию брызг на свою одежду, потом увидел вдалеке посреди поляны другой каменный круг. Он поежился. Рубашка вымокла уже почти насквозь, а прочитать простейшее заклинание у него сейчас не было никакой возможности. Он пригляделся к кругу, протер очки, осмотрелся по сторонам. Вокруг не было ни души. И, тем не менее, он отчетливо ощущал присутствие Руквуда рядом. Может, Гермиона была права, и он ошибался? Ведь если Руквуд использовал скрывающие чары прямо в этот самый момент, он не смог бы определить его местоположение и по образцу крови. Тогда в чем же было дело? Так или иначе, каменный круг необходимо было проверить. И нужно было сделать это именно ему, вперед Гермионы, с нее сталось бы полезть первой. Свой плащ-невидимку он прихватил с собой в это путешествие, но сейчас он находился в сумочке у подруги. Да, он бы ему пригодился в этот момент, но так даже было лучше, безопаснее для нее. Мало ли, вдруг придется убегать отсюда со всех ног, используя любые средства. «Была – не была!» Он выбрался из зарослей, надеясь на собственные чары, и быстрыми перебежками направился к каменному кругу, от валуна к валуну, хаотично разбросанным по поляне. Никого так и не было видно вокруг, даже когда он приблизился буквально на расстояние нескольких ярдов к ближайшим камням круга. Он опустился и пополз по сырой траве, думая, что выглядит сейчас довольно глупо посреди пустынного луга. Колени брюк, локти и рукава рубашки тут же покрылись густым слоем грязи. Но даже такая простая предосторожность могла спасти жизнь, и, если уж их противник не заметил его до сих пор, то зачем было давать ему шансы сделать это в последний момент. Очищающее заклинание – дело нескольких секунд, а вот от вражеского авада кедавра его бы не вылечили все доктора мира. Добравшись до ближайшего камня в цепочке, окружающей границу естественного круглого углубления в земле, он выглянул из-за него вниз, в воронку, оказавшуюся всего семь-восемь футов глубиной, и сначала не увидел там ничего интересного. Она вся поросла густой травой, скрывавшей любые следы. Но потом обнаружил что-то темневшее почти на самом дне, на правом от себя склоне. Он привстал, пригляделся и понял, что это «что-то» очень напоминает лежащую человеческую фигуру. Кинув взгляд по сторонам и снова не заметив вблизи ничего подозрительного, он осторожно сполз на собственных подошвах вниз в воронку и подошел поближе. На дне сразу стало как-то неуютно, и по непонятной причине сдавило виски. Он потер лоб, стараясь не отвлекаться на такую ерунду, и рассмотрел тело повнимательнее. Человек лежал на спине, головой вниз, явно съехав на дно прямо в такой позе, хотя трава на склоне уже успела распрямиться с того времени. На нем была черная мантия, весьма сходная с теми, что Гарри не раз видел на упивающихся, длинное, посиневшее лицо искажала гримаса предсмертной агонии, а руки со скрюченными пальцами он прижимал к груди, очевидно, пытаясь дотянуться до собственного горла. Никаких видимых повреждений заметно не было. Гарри склонился поближе, чтобы рассмотреть его, когда сверху неожиданно раздался знакомый голос, так, что он вздрогнул. - Умер? – спросила Гермиона. - Ты почему здесь? – возмутился он. - Почему лезешь на рожон? Ты должна была дать мне время, чтобы всё проверить. - Потому что пока я бегала по кустам, то догадалась, в чем дело. Как вышло, что ты определил Руквуда по образцу крови, а я своими средствами – нет. Такое могло произойти только в одном случае - если он мертв. - Что ж… - он отряхнул руки от грязи и начал копаться в карманах у покойника, - похоже, ты оказалась права. Но впредь, – он поднял голову с предупреждающим выражением, - не рискуй, понятно?! - Понятно, понятно, - отмахнулась она, скатываясь по склону. - Давно он умер? - Дня два-три назад, точнее можно будет сказать только после экспертизы. - Ну-ка, - она слега подвинула его и провела палочкой по телу. – Ясно. Остановка сердца. - Значит, его никто не убивал? - Похоже на то. - Такое ощущение, что он пришел сюда… оттуда, - Гарри указал на тропу. - Скорее, дополз. - Ну да. А потом просто свалился вниз. - Как будто знал, что умирает и специально пришел сделать это здесь. - Это только твои предположения. Сейчас следов всё равно уже не отыскать. С уверенностью можно только сказать, что третьего дня утром он был еще жив, когда устраивал ритуал в Азкабане. Выходит – нам просто повезло? Просто не выдержали нервы у безумца из-за его странных занятий? - Не знаю, - сказала Гермиона задумчиво, приглаживая волосы, - ему могли и приказать умереть. - Или просто его прикончили сообщники. Долохов же предупреждал, что с ним был еще кто-то. Может быть, использовал смертельное заклинание. - По виду трупа этого не скажешь. Впрочем, нам всё равно нужно найти его убежище, чтобы изъять все материалы, который он мог использовать. Эта зараза должна быть устранена раз и навсегда. Надо лишить его последователей всех шансов. Ты что-нибудь отыскал в карманах? - Нет. Пусто. Вообще ничего. Ни палочки, ни ключей, ни обрывка пергамента, ни даже носового платка. Думаю, тут точно поработали его подельники. Или кто-то из магглов. За несколько дней кто-нибудь мог наткнуться на тело, и не сообщить в полицию. - Это вряд ли, - она обвела палочкой вокруг себя, - тут следы чар. Возможно, он сам их и ставил. Похоже, магглы вряд ли подошли бы близко к этому месту. Давай поищем вокруг, вдруг найдем хоть какие-то следы. - Я бы на это не надеялся. Если что-то и было, то после вчерашнего ливня мы ничего не найдем. Думаю, надо просто оставить всё бригаде. Если она отыщет какие-нибудь мелочи в траве, то мы об этом обязательно узнаем. Так и так, спешить нам теперь некуда, главная угроза устранена, ритуалов больше не будет. Правда ведь, Гермиона? - Ну, я очень на это надеюсь. Не думаю, что если у него и были сообщники, кто-то смог бы так же хорошо освоить то, чем он занимался. - Ну да, похоже, у кого-то просто кончилось терпение. Что ж, значит возвращаемся? - Сперва почистись от грязи, Гарри, - она поглядела на него с насмешливой улыбкой, - ты похож на крота, только что вылезшего из земли. И у меня к тебе будет одна просьба. - Я слушаю. - Мы можем подождать с возвращением… до завтра? Я понимаю, что ты хочешь поскорее вернуться к Джинни, но… - она виновато развела руками, - мне нужно какое-то время, чтобы подумать. Понимаешь, я всё равно хочу отыскать логово Руквуда как можно быстрее. Может быть, мне удастся понять, где он прятался. - Конечно… если ты считаешь, что это правильно. Но, - он пожал плечами, - как ты собираешься это сделать? У нас теперь нет никаких возможностей, чтобы отследить его бывшее месторасположение. Если только по его сообщникам, но мы не знаем, кто они, да и вряд ли они станут сидеть и дожидаться, пока мы их найдем. - Спроси у Долохова. Он помотал головой. - Я не думаю, что он скажет. Теперь, когда непосредственная угроза его жизни миновала, он будет помалкивать. Он и Руквуда-то сдал исключительно только, когда приперло, и то без записи слов. - Всё равно, Гарри, у меня есть кое-какие мысли. Связанные с этим кругом, и вообще. Если он крутился тут неподалеку, значит и укрытие должно быть неподалеку. Это место, – она развела руками в стороны, - полно древней силы. Он не должен был слишком удаляться отсюда, если я хоть что-то понимаю во всей этой истории. - Ладно, ладно, как скажешь. Мы можем полетать тут вокруг. - Нет. Давай возвратимся обратно в отель, мне нужна спокойная обстановка. - Надеюсь, ты не собираешься снова копаться в этих мерзких текстах? - Ты опять начинаешь вести себя со мной, как с малым ребенком?! И, кстати, где твоя метла? - Спрятал в кустах. Пойдем. Он оставил Гермиону в номере, а сам слетал в Дансфорд, зашел в «Королевский дуб» и передал в Аврорат записку с точными координатами обнаруженного тела и кое-какой информацией для своего начальника. Долиш к этому моменту должен уже был рвать и метать из-за его продолжительного отсутствия. Информация об устранении угрозы должна была подействовать на начальника умиротворяюще. Пару минут он размышлял, сидя за столиком в кафе, стоит ли ему написать что-то и своей жене, но потом решил, что завтра утром всё равно уже будет дома, какой был смысл лишний раз ее дергать. Она бы подумала, что он оправдывается. Дождь так и не собрался снова, хотя и солнце не проглядывало сквозь плотные облака, и сейчас, в середине дня, установилась жуткая духота; вкупе с высокой влажностью тучи создали настоящий парник. Гермиона пооткрывала все окна, но толку от этого почти не было, ветер совсем затих, и она ходила из угла в угол по номеру в халате, с пачкой пергаментов в руках, перебирая их, и ими же обмахивалась. - Почему тут нет кондиционера? – спросила она сразу же, как только он вернулся. - Ну-у, - он только взглянул на ее фигуру и сразу же стал изучать потолок. Утреннее деловое настроение улетучилось напрочь, как будто его и не было. Теперь он испытывал облегчение. Самая главная опасность исчезла, поэтому он ничего не мог поделать с ощущением приятной расслабленности, которая бродила внутри, подобно змее с бархатной шкурой. Он зашел в ванную, разделся, встал под душ и нарочно сделал воду почти холодной, так, чтобы едва можно было терпеть, не вздрагивая и не подпрыгивая на месте. Наверное, ему стоило отправиться домой прямо сегодня. Он чувствовал, как снова в него начинает проникать это безудержное, иррациональное влечение к своей подруге, и еще одна ночь с ней в одном номере только сильнее разожгла бы его. Но, несмотря на то, что непосредственная угроза умерла вместе со смертью Руквуда, он не хотел оставлять ее одну. Здесь. В местах, где по ее же словам так сильна была древняя магия. Впрочем, ему осталось просто дотерпеть до следующего утра. Он вышел из ванной в одних трусах-боксерах и расстегнутой рубашке, потому что духота начала утомлять уже и его тоже, и рухнул на диван, напяливая очки, которые всё равно немедленно запотели, хоть он и оставлял их в гостиной. Он протер их краешком рубашки, надел вновь и уставился на свою подругу, которая сидела за столом напротив него, и продолжала обмахиваться листочками, изучая свою записную книжку. Две больших круглых пуговицы на халате были расстегнуты сверху, одна снизу, чтобы позволить свободно закинуть ногу на ногу. Он закрыл глаза, но от этого некуда было деваться. Она была и там, внутри… Ее пальцы… Расстегивающие три оставшиеся пуговицы. Ее пальцы! Ее чертовы пальцы! - Мне кажется, Гарри, Руквуд далеко не сразу пришел к тому, где искать недостающие ему фрагменты. Вот послушай… Она встала и принялась расхаживать туда-сюда перед ним, стремительно перелистывая листочки в своей записной книжке. Туда-сюда, туда-сюда - маятник из восьмидесяти с лишним фунтов живой плоти, на который его собственная плоть реагировала мгновенно и однозначным образом. - Смотри: сперва он использует свои знания невыразимца, потом Волдеморта, потом… Ее ноги. Мелькающие круглые коленки, белая кожа бедер в разрезе халата. Тоненькая рука поднята, широкий рукав съехал вниз, кисть резко поворачивается с листком в руках. Лист пергамента летает около лица. Взмах – локоны каштановых волос разлетаются от дуновения с левой стороны лица. Взмах – с правой стороны. Голова наклонена чуть в сторону, шея… - …и когда он это понял, он начал искать остальные. Понимаешь? Она что-то говорит. Ее губы… два чудесных розовых лепестка, как и те, другие… которые… там! О боже, боже! «Сними уже халат! Сними халат! Сними этот проклятый халат!» - У тебя мечтательное выражение, Гарри. - А?! – он как будто вылетел из озера лавы. – Угу. Кажется, я опять что-то прослушал. - Опять задумался о Джинни? Он хотел кивнуть, но не смог и отрицательно замотал головой. - Да-а… так. Ни о чем. - С таким-то лицом и ни о чем? Это должно было быть что-то приятное, - она ехидно улыбнулась. - Нет, всякая… ерунда. То есть… - Ну, замечательно, Гарри, я тут распинаюсь, а он мечтает о какой-то там ерунде, - она подошла вплотную и поглядела на него сверху вниз с притворной строгостью. Он постарался отвести глаза. - Ага, я вижу, ты выглядишь виноватым. Если ты мечтал о Джинни, то тебе незачем… - Я мечтал не о Джинни! – выпалил он излишне резко и тут же смутился. - Нет? – растерялась она. – Тогда о ком? - Почему обязательно о ком? Просто… - Ну же, Гарри, - она озорно взглянула на него, - колись, о чем таком ты постоянно мечтаешь, что даже пропускаешь мимо ушей важную информацию? «Сними его! Просто расстегни эти грёбаные три пуговицы!» Ее взгляд встретился с его глазами и задержался на несколько секунд. А потом она начала меняться в лице. «Она же невыразимец! Для нее прочитать твои мысли – раз плюнуть». Ее рот слегка приоткрылся, превратившись в маленькую букву «о», глаза расширились и смотрели сейчас совершенно по-детски, ошеломленно, кровь сперва отлила от лица, так, что побелели щеки, а потом, по мере того, как она осознавала, что увидела, прилила вновь, и ее лицо начало потихоньку становиться пунцовым. Она отвела глаза и отступила на шаг, опустив голову, машинальным движением сдвигая отвороты халата. В этот момент он подумал, что ему пришел конец. У него не было никаких оправданий. Ни одного. Не было и не могло быть. Что бы она сейчас ни сказала ему, какие бы упреки не обрушила, он должен был просто молча принять и согласиться. У него не было права даже попросить прощения. - Гарри, я не хотела, - выдавила она из себя, положив руку на грудь, - прости, это вышло машинально. Я… боже, но у тебя это было настолько на поверхности! Я едва взглянула и там… - она покачала головой. – Я и представить не могла… - Прости… - Нет, это ты меня прости! Я виновата, бегаю тут перед тобой как… как… - Нет, это я должен был быть сдержанней… - …Ты же мужчина, неудивительно, что ты реагируешь… - …Я не имел права думать о тебе так… - …Наверное, я всё время тебя провоцировала… - …Мне так жаль, что оскорбил тебя таким образом… - …Я никогда не думала, что могу заинтересовать тебя в этом смысле… - …Если бы я мог как-то этого избежать… - …Если бы я только могла предвидеть, что ты так отреагируешь… «Мерлин, что они несут?!» - Гермиона! – сказал он громко, останавливая этот растерянный лепет. Она вздрогнула и рискнула взглянуть на него. Щеки горели ярким румянцем, руки блуждали где-то у шеи, пальцы перебирали отвороты халата, загибая их внутрь. Всё стало ясно. Вот теперь, прямо в этот момент. Он еще не сформулировал это понимание, это должны были сделать те слова, которые он собирался сказать, но ясность пришла сразу, в один миг, и он поразился, до чего простыми, порой, бывают вещи, которые не замечаешь долгие годы. Он встал. - Гермиона, пожалуй, до меня сейчас кое-что дошло… После такой его фразы она должна была отпустить какую-нибудь ироническую реплику, но ей было не до реплик. Он редко когда видел ее такой испуганной. - Я обвинял себя, когда смотрел на тебя таким образом. Я знал, что не должен был. Это было гадко. И не только по отношению к тебе. Но я думал, что это просто неудовлетворенность, что она пройдет, когда Джинни, наконец, вернется. И вот она вернулась, а это не прошло… - Это я виновата… - Подожди! Конечно же, ты тут совсем не виновата. Просто… просто это был последний кусочек головоломки, последний фрагмент паззла. - О чем ты? - Я думал о наших прежних отношениях, и мне было стыдно. Ведь я всегда старался помочь, заботился о тебе, как о сестре, общался с тобой как с другом, мы почти всё делили вместе. И теперь это перечеркивалось неожиданно пришедшим влечением. Я воспринимал его как досадную помеху, как какое-то странное извращение, хотя меня и удивляло, как, черт возьми, я раньше не видел, насколько ты… привлекательная… в этом смысле… Во всех смыслах! И вдруг мне пришло в голову, что мое влечение не противоречит всему тому, что я испытывал к тебе раньше. Понимаешь? Не противоречит! Оно дополняет. Это же так просто, и почему я раньше не понимал?! То, как я всегда относился к тебе – вся моя нежность, вся моя забота, попытки тебя уберечь от опасности – это же и есть любовь! Я любил тебя, но думал, что дружу. Я просто этого не осознавал, а влечение стало последним элементом. Оно всё замкнуло, завершило картину полностью, и теперь я вижу, до какой степени пропитан любовью к тебе. Всегда был, и думал, что так оно и должно быть, не замечая ее, этой любви. Как не замечаешь воздуха, которым дышишь. А сейчас я смотрю на тебя, и понимаю, что мне хочется быть с тобой целиком и полностью, а не по частям, как раньше… То есть… это чушь какая-то… по частям… но ты должна понять! Ты мне просто нужна. Вся. Как есть. И твое тело тоже. Поэтому я мечтал о нем. Вот и всё. Он выдохнул. Если бы не эта неожиданная ситуация, возможно, он так бы и ходил вокруг да около, не понимая, что с ним происходит. И уж, тем более, в жизни не решился бы выпалить эту наскоро слепленную тираду. Но сейчас ему словно бы было всё равно, что с ним будет. Он чувствовал, что плывет куда-то в эйфорическом тумане в его голове, и его почти не волновало, что она наговорит ему в ответ. Главное, что он освободился от мучившей его неопределенности. - А как же Джинни, Гарри? – спросила она тихо, с виноватым выражением лица, сразу после того, как он замолчал. Он опустил голову. - Да. Я знаю, что виноват. Конечно. Если бы только я мог понять раньше, то, что понял сейчас, то, что увидел в последние недели! Она-то уж никак не заслужила от меня такого. Я откровенно облажался с этим браком! Подумать только, еще несколько дней назад я ждал ее приезда, как манны небесной! Не могу даже представить, что я ей скажу. - Ты собираешься… рассказать ей?! - Обязательно, - он уверенно кивнул. – Только, пожалуйста, не волнуйся, разумеется, я не скажу ей, что дело в тебе. Ни ты, ни Рон точно не должны пострадать от моих заморочек. Перед ним я тоже виноват, глазею на его жену уже две недели подряд, как будто амортенции обпился, воображаю невесть что! Она повела плечами, отвернувшись. «Наверняка, она тоже невольно чувствует себя виноватой перед мужем, хоть и не за что!» – подумал он, глядя на ее исказившееся лицо. - Так что, Гермиона, я немедленно подам на развод, просто потому, что не имею права так ее обманывать, хватит уже и того, что я сделал. Но вас с Роном это никак не коснется. - Гарри… не торопись, - она подошла и прикоснулась к его рукам, сложенным на груди. - Нет, это решено… - Послушай меня. Внимательно. И не перебивай, иначе я не успею договорить до того, как расплачусь. Хорошо? Он медленно кивнул, глядя на нее встревожено. - Скажи, ты серьезно думаешь, что я могла все эти годы находиться рядом с тобой, и смотреть на тебя исключительно как на друга? Ты серьезно думаешь, что какая-то девушка – любая – смогла бы быть рядом с тобой столько времени, и не влюбиться в тебя при этом?! Закрой рот, Гарри, немедленно закрой рот и дай мне договорить! Это риторические вопросы. Ты даже не представляешь, какой ты… какой ты славный, Гарри! Я могла бы часами напролет рассказывать тебе о том, какой ты славный. Я и рассказывала. Молча, сама себе в подушку или у тебя на глазах, делая вид, что читаю какой-нибудь очередной учебник. Я просто с самого начала решила, что не должна надеяться, не должна ни на что рассчитывать. Ты же не мог обратить на меня внимание, правда же? На маленькую скучную зубрилку, вечно испачканную чернилами, несущую заумную муть, которая только ей одной интересна. Всё, на что я рассчитывала – быть для тебя полезной в той степени, насколько меня хватит, насколько я смогу отдать тебе то, что знаю и умею. Лишь бы быть рядом с тобой. Свои чувства к тебе, всё, что их касалось, я огородила желтой лентой с надписью «входить запрещено», знаешь, такой, как показывают в маггловском кино про полицейских. Уже давно, очень давно. И я видела насколько я права, ты действительно относился ко мне, как к подруге, а я действительно была для тебя полезной. И была счастлива таким положением, честное слово, мне этого вполне хватало! Какой смысл мечтать и грезить о том, что никогда не сбудется, никогда не станет возможным в действительности? Сколько ни лей слез, сколько ни страдай, а будет только хуже, так что я сама для себя постановила, что буду воспринимать тебя, как книжного героя, прекрасного, но недосягаемого. Да ты им порой и был… впрочем, не хочу выглядеть совсем уж как дурочка… Иногда меня прорывало… но только иногда, и это было… ужасно! А главное, что приходилось скрывать свои срывы, и совершенно не с кем было поделиться. К счастью, это случалось редко, и я быстро справлялась. Так оно всё и шло, и меня это вполне устраивало. Я была рада, что ты нашел свою любовь, по-настоящему рада, потому что Джинни - замечательная девушка, любит тебя, и должна стать тебе прекрасной женой. А я… и дальше буду рядом. Всё замечательно… - она всхлипнула. - Но… Рон… Она отвернулась, уцепившись пальчиками за его руку. - Он всегда мне нравился, знаешь? Странно, правда? Такой дурачок! Так хотелось о нем заботиться. И этот его вечный испуганный взгляд… Порой, я ругала его, чтобы просто увидеть этот взгляд. Я просто хотела быть с мужчиной, Гарри! С хорошим, сильным мужчиной, который бы меня любил. Я же не железная, мне тоже нужна какая-то опора. Я всегда думала, что с ним мне будет хорошо. Ведь он всё равно никогда бы не узнал, о том, что за желтой лентой… Если бы не этот чертов хоркрукс! - Так он знает? – прошептал Гарри. - Конечно, он не знает! – воскликнула она. – Но я едва не потеряла его тогда. Когда он ушел… мне показалось, что я осталась одна на всем белом свете! Мне было тяжело до слез, я так рассчитывала на его поддержку, а он… И ты… ты рядом. Когда он ушел, я боялась, что не выдержу, что выплесну тебе всё в одну прекрасную… НЕпрекрасную ночь! Как будто бы тебе и так забот недоставало в тот момент! Еще и утешать полоумную подругу… вот радость-то! - Если бы ты призналась тогда! Если бы ты… - Да ты с ума сошел, Гарри Поттер?! – сквозь ее слова прорвалось рыдание. – Ты не помнишь, разве, в какой мы тогда были ситуации?! Тебе нужны были все твои силы, все, до капельки, ты не имел права их расходовать ни на что лишнее! Впрочем… чего сейчас уже об этом, - она всхлипнула. – Если бы, если бы… Да если бы я полгода назад… нет, всего три месяца назад узнала бы о твоем желании, поверь мне, я бы… через секунду… ты бы уже получил то, что хотел увидеть. Я бы стояла перед тобой, без халата, без… ничего… красная от смущения и до смерти напуганная. Стояла бы с зажмуренными глазами и ждала бы твоего прикосновения. Ждала бы каждой клеточкой кожи, всё мое тело трепетало бы, ожидая этого прикосновения, сжимаясь от страха, что тебя отвратит мое бесстыдство, моя моментальная сдача. Три месяца, Гарри, всего три месяца… А сейчас, я сделаю только это… Она обвила руками его шею и впилась губами в его губы, разом, одним стремительным движением, полным, скорее, отчаяния, нежели страсти. Он застыл на секунду, а потом обнял ее, прижал к себе, сперва осторожно, потом сильнее, наконец ощущая в своих руках это маленькое тело, которое так сильно будоражило его все последние дни и недели. Даже сам поцелуй, хотя и погрузивший немедленно его разум в сладкую эйфорию, не был настолько важен, насколько сам факт того, что она в его руках, что ему не надо больше ловить украдкой моменты, когда он может ощутить близость с нею. Каким же родным было это ощущение – словно все эти годы оно бродило где-то внутри, напоминая о себе, и вот теперь, наконец, явственно материализовалось, давая ему возможность насладиться им в полной мере. Он провел ладонями по ее спине, поднял одну выше, охватив сзади ее шею, другую опустив ниже к ягодицам, желая приподнять ее, подсадить на себя ее хрупкую фигуру, думая о том, что теперь никогда в жизни уже не отпустит ее, но она вдруг отстранилась, надавив на его плечи. - Выходи-за-меня-замуж, - вымолвил он обалдело, на одном дыхании. - Гарри, прости, но я же сказала, что это всё, что я могу тебе дать. Мне жаль, но теперь уже ничего не поделаешь. - Но почему?! – воскликнул он. – Если дело в наших супругах, то я всё возьму на себя… Ее лицо наполнилось смесью такой горечи и чувства вины, что он обхватил его ладонями, внимательно вглядываясь в эти прекрасные карие глаза, за которые он готов был сейчас умереть. - В чем дело, Гермиона? - Я беременна… Слово прозвучало как чугунная гиря, упавшая ему куда-то внутрь, провалившаяся сквозь глотку в грудь и живот, он немедленно отпустил ее, просто руки сделали это сами, помимо воли, как будто он в одно мгновение потерял право дотрагиваться до нее. Он отступил от нее на шаг, лицо разом сделалось каким-то деревянным, неспособным отображать чувства. В один момент обрести ее и потерять! Это было невыносимо! За что им такое наказание?! За что они заслужили это – столько лет ходить вокруг да около, и вот тогда, когда, наконец, всё прояснилось, потерять всякую надежду быть вместе. Какая мерзкая, отвратительная ирония! Три месяца, она сказала? Интересно, давно она знает? В груди саднило жуткой душевной болью, но, несмотря на это, у него вдруг промелькнула одна странная мысль. Он же прекрасно знал Гермиону. Знал настолько хорошо, что мог практически точно предсказывать каждую ее реакцию. Если ей было известно о своей беременности, зачем она призналась в своих чувствах? Он бросил на нее взгляд, и ему немедленно стало так стыдно, что он едва не стукнул самого себя, как домашний эльф. Это же он виноват! Если бы он промолчал о своем внезапном открытии, о понимании того, что давно ее любит, она бы никогда ему не призналась! Он просто сломал ее, буквально заставил сказать то, что она все эти годы тщательно отгораживала и от себя и от остальных. Он сделал всё только хуже, намного, намного хуже! Если бы он немного подождал, решив обдумать свои слова, возможно, он бы узнал о ее беременности до того, как рассказывать ей о своей любви. И всё бы тогда было по-другому. А теперь он просто смотрел на нее и понимал, что вверг ее в страшные муки - разрываться между семейным долгом и ставшей внезапно осуществимой сокровенной мечтой. Он упал на колени, уперся лбом в пол и обхватил голову руками. Никогда за всю свою жизнь он не был в таком отчаянии, как сейчас!