***
Джерард одет в джинсы и обыкновенную черную толстовку с капюшоном, настолько древнюю, что она порвана в швах от износа. Он не надел под нее рубашку, поэтому, когда он двигается, участки кожи проглядывают сквозь отверстия. Ему, должно быть, холодно - все-таки конец осени в Джерси - но лишь до той поры, пока они не зайдут внутрь, и толпа не сомкнется вокруг них. Эти хардкорные шоу, где сборища походят на оргии в Бойцовском клубе; твердые члены и выбитые зубы, постоянное движение, все меняется, всегда что-то новое. Есть не так много мест, куда они могут пойти в эти дни, оставаясь неузнанными и избежав лишней шумихи, но это - грязное подвальное шоу для пятисот человек, у каждого из которых есть свое собственное развернутое понятие о панке. Этим ребятам глубоко наплевать на популярных звезд или их лица в толпе, а если и нет, то у них хватает ума не показывать это. Но Джерард все равно натягивает капюшон, прикрывая свои волосы кричащего красного цвета, просто на всякий случай. Фрэнк цепляется пальцем за петлю пояса Джерарда, чтобы держаться вместе, пока они пробираются сквозь ряды скрещенных рук и откляченных бедер в задней части толпы, и проталкивает его чуть глубже, когда промежутки становятся труднее, а люди - громче. Это отличный способ сломать палец. Публика, определенно не из тех, кто прекратит танцевать, чтобы пропустить хотя бы бригаду скорой помощи. Здесь отвратительно и темно, слышен только фоновый шум людей, галдящих до начала шоу. Это даже не настоящий концерт, не говоря уже о таком концерте, где можно услышать духовые во время ожидания начала. Повсюду курящие люди, некоторые держат сигареты высоко над головами и поднимают лица для каждой затяжки, некоторые держат их как обычно, рискуя подраться из-за случайных ожогов. В углу зала многие стоят с пивом или глотают таблетки, но официально никто ничего не продает. Здесь нет ничего официального. Это такой глоток свежего, блять, воздуха, что Фрэнк почти жалеет, что My Chem добились такого огромного успеха. Почти. Никто не хлопает, когда группа поднимается на сцену. Несколько людей вопит, и гудение в зале становится громче. Некоторые сигареты затаптываются. Некоторые - нет. Никто не знает, что это, блять, за группа вообще, за исключением того, что гитарист - чувак из этой, другой группы, ну знаешь, той, у которой какие-то числа в названии, они еще отыграли кучу мощных выступлений в начале года, прежде чем распались. Это не тот вид шоу, где речь идет о создании музыки. Это, своего рода, расход энергии. Фронтмен орет три-четыре песни без передыху, потом выкрикивает что-нибудь непристойное и дерзкое в микрофон. Присутствующие в зале кричат ему что-то в ответ, в то время как группа снова погружается в шум. Большая часть толпы образовала круг и мошится в нем. Фрэнк бьет так же сильно, как получает, когда может двигаться, и наслаждается всепоглощающим человеческим давлением, когда не может. Ему нравится это, когда они все так тесно прижимаются друг к другу, и он полностью растворяется в моменте, едва замечая, что его ноги отрываются от пола. Он рассказывает об этом Джерарду после окончания шоу. Джерард потерял свою изодранную толстовку где-то в толпе, но его волосы настолько темные от пота, что он все еще не слишком узнаваем на выходе из этого душного подвала. Воздух по-прежнему морозный, но они разгорячены достаточно, чтобы насладиться им, пока идут к машине. В эти дни Джерарду комфортно в своем теле, более комфортно, чем Фрэнк только мог себе представить лет десять назад. - Это как тяни-толкай, знаешь, иногда ты – это гигантская сила, толкающая всех вперед, а иногда ты сам часть этой перемещаемой толпы, - Фрэнк облокотился на автомобиль, пока Джерард пытается выудить ключи из своего кармана. - Мне нравится быть движимым, когда ты теряешь равновесие, тебе ничего не остается, кроме как позволить себе двигаться. Это как плыть по течению, ты просто держишь голову на поверхности и перестаешь сопротивляться. Джерард подталкивает его бедром, чтобы открыть дверь. Он не отвечает до тех пор, пока они оба не оказываются в машине и не выезжают с крохотной парковки, которую нашли в двух кварталах отсюда. Сейчас два часа утра, и они оказываются единственными неспящими, как только проезжают отток людей, бывших на шоу. - Мне нравится быть частью толчка, - говорит Джерард. - Мне нравится чувствовать, что эта сила исходит от меня. - Да? - спрашивает Фрэнк. - Ага. Дело в контроле, я думаю. - Для меня тоже, - соглашается Фрэнк. - Отказ от контроля. Когда мои руки зажаты между другими людьми, и я не могу даже пошевелиться, за исключением того, что я продолжаю двигаться все время, просто это не мои собственные движения. Джерард слушает внимательно. Уличные фонари вдоль дороги вспышками освещают его лицо, позволяя ресницам отбрасывать размытые тени на его щеки, и Фрэнк может заметить, что он очень внимателен. - Все отпустить, - продолжает Фрэнк. - Не волноваться ни о чем совершенно, даже о том, чтобы стоять вертикально. Джерард не надел рубашку, и, возможно, это холодный воздух Джерси или, может быть, это слова Фрэнка так на него повлияли, но его соски затвердели и торчат. Фрэнк позволяет тишине растянуться на некоторое время, а затем говорит: - Я скучаю по этому. Джерард мог ответить, что они только что сделали это, что Фрэнк ничего не пропустил и скучать, собственно, не по чему, но он промолчал. Может, он решил, что Фрэнк имеет в виду, что скучает по возможности заниматься этим в любое время, все время, каждые выходные. А может, он решил, что Фрэнк говорит вообще не об этом.***
Это не потому, что он женат, и ему, вроде как, не полагается. И не из-за последствий, которые наступят, если бы он сделал это. Это из-за того, что он знает Джамию, он знает свою жену и знает, что секс значит для нее. Он не собирается изменять, потому что, сделав это, даже если бы она ничего не узнала, он превратился бы в парня, который не заслуживает ее.***
Они оба измотаны. Это именно то время ночи, когда развалиться плашмя на полу кажется совершенно идеальным решением. Они измотаны и смешливы. - Связывание, - говорит Джерард. Ковер немного щекочет руки Фрэнка на сгибе локтей. - Никогда. - Фистинг. Фрэнк смеется: - Я хотел попробовать, после того, как она родила близняшек. Подумал, что если она смогла вынести это, то будет вполне способна выдержать руку. Она сказала, что я могу попробовать, если сперва сделаю ей эпидуральную анестезию. Джерард поворачивает голову, усмехаясь: - Я имел в виду быть принимающей стороной. - Оу, мудак, нет! - Римминг. Фрэнк замолчал, потому что ответ - «нет», но он боится, что если скажет это, то его голос надломится от того, как внезапно отчаянно он этого хочет. Он думал об этом. Язык в его заднице, в то время как он дрочит, мягкий и влажный скользит внутри него. Воспоминания о его фантазиях тут же всплыли против его воли, претендуя на место в мыслях. - Я люблю римминг, - прошептал Джерард. - Чувствую себя таким грязным, когда мой нос находится в щели чьей-то задницы. Фрэнк поднимается и садится, потому что, если он не сделает этого, Джерард увидит, что у него встал. Он сглатывает дважды, прежде чем произносит: - Никогда не пробовал. - Однако тебе хочется. И Фрэнку требуется еще один долгий момент, чтобы ответить: - Да. Он рискует взглянуть на Джерарда. Тот все еще лежит и совсем не стремится скрыть свою эрекцию. Но он не придвигается к Фрэнку, не пытается сделать что-нибудь, и, пока они не предпринимают никаких попыток, это допускается. Никто не может разозлиться на них за разговоры о сексе, и будет просто нелепо обвинять их в физиологических реакциях, которыми они не могут управлять. Это все еще в пределах правил. Фрэнк ложится вниз, медленно, осторожно, позволяя выпуклости в его джинсах выпирать. - Я хочу попробовать связывание тоже, - говорит он очень аккуратно, будто слова могут сломаться, произнеси он их слишком быстро. Лицо Джерарда на расстоянии двух футов от его, слегка раскрасневшееся, его рот приоткрыт. - Да? - выдыхает он. - Все дело в контроле, не так ли? Так. Фрэнк хочет, чтобы его подчинили и заставили ждать. Он хочет, чтобы его дразнили в течение нескольких часов. Хочет отдаться во власть кого-то другого, кончить только тогда, когда ему позволят. Он хочет, чтобы Джерард прямо сейчас взял его запястья и придавил их, чтобы оставил засосы на всем его теле, может, после того, как долгое время будет ему дрочить. Фрэнк не озвучивает ничего из этого. Он говорит: - Повязки на глаза. Он говорит: - Трахание глотки. Он говорит: - Блять, я скучаю по члену.***
Фрэнк не собирается обманывать свою жену. Это даже не вопрос. Вопрос в том, не обманывает ли он уже.***
Они не поднимают эту тему в дневное время. Быть рассудительным - это здорово, но осознавать это - нет. Они нуждаются в темноте и близости, и оправдываются бессонной ночью, которая позволяет этому происходить. Не то, чтобы что-то происходит. Они просто разговаривают. - Линдси позволяет мне, - начинает Джерард. - Время от времени. Я должен заранее спросить ее разрешения, и иногда она хочет сперва встретиться с ним, но она позволяет мне. Джерард лежит на диване Фрэнка. Фрэнк растянулся на полу, на животе, упираясь подбородком в свои предплечья. Его семья спит, а Джерард должен быть дома, но нет. - Прошлый месяц, - продолжает Джерард. - Он был весь такой разодетый, при параде. Я встретил его в баре и разговорился с ним о его рубашке. Он спросил меня, любитель ли я больших размеров, и я ответил, что не особо. Тогда он сказал, что, возможно, мне стоит подцепить кого-то другого. Фрэнк ничего не говорит. Он не принимает участие. Говорить - это не то, чтобы что-то делать, но не говорить - и того меньше. - И тут мне стало любопытно. Я сказал ему, что я не знаю, любитель ли я больших размеров, потому что у меня не было возможности выяснить это. В общем, он привез меня к себе и показал, что он имел в виду. Охуенно огромный! Я чуть не убежал оттуда, когда его увидел. Но ведь в жизни нужно попробовать все, не так ли? И я попробовал. Голова Фрэнка начинает гудеть, он кладет ее на руки, смотря на основание дивана и слушая. - Это действительно охуенно больно. Заняло много времени, чтобы засунуть его весь внутрь. Он сказал мне оставаться так, просто сидеть на его члене, не двигаясь, пока он дрочил мне. После того, как я кончил, он перекатился на меня и трахнул. Я был слишком чувствительный от оргазма, это было чертовски некомфортно, но уже не причиняло такую боль. Они не могут видеть друг друга, лежа таким образом. Голос Джерарда просто льется откуда-то свыше на Фрэнка, проникая из темноты в его уши, находя отзвук в его члене, твердом и упирающемся в пол. - Было здорово. Его член делал такие вещи с моей простатой, каких я не чувствовал раньше. Мне захотелось купить анальную пробку и просто ходить с ней внутри весь день. Никто бы не узнал. Никто бы не узнал. Фрэнк бы не знал. Он думает об этом: Джерард ходит и занимается своими обычными делами с пробкой в его заднице; и Фрэнк стонет. Теперь он будет задаваться вопросом каждый раз, когда походка Джерарда будет немного забавной, или каждый раз, как он будет садиться слишком медленно. Джерард делает глубокий вдох и выдыхает. - Анальные пробки, - говорит он. - Пока нет, - шепчет Фрэнк. - Что? Фрэнк переворачивается на бок, его эрекция натянула ткань его брюк, как палатку. Джерард мог бы заметить это, если бы немного повернул голову. - Я не пробовал пока. Я мог бы. Джерард не поворачивает голову, но его ухо, которое видно Фрэнку, темно-красное.***
Фрэнк спрашивает Джамию, разговаривает ли она со своими друзьями о сексе. Она отвечает, что, конечно, разговаривает. Она говорит, что разговоры о сексе - не слишком уж большое дело, и это не должно быть таким табуированным. Если бы все делились секс-советами более свободно, по ее мнению, в жизни было бы гораздо больше удовольствия. Это не заставляет Фрэнка чувствовать себя так хорошо, как должно было бы.***
- Иногда, когда она щекочет меня, - произносит Фрэнк, - я говорю «прекрати», и она прекращает. Меня так и подмывает сказать, что «прекрати» - это не мое гребаное стоп-слово. Они снова в машине, припаркованы у подъезда к дому Фрэнка. Фрэнк собирается зайти внутрь в любую минуту, но на данный момент его ноги закинуты на приборную панель, в то время как Джерард сполз в водительском сидении. И им так хорошо и тепло от их прерывистых рваных вздохов. - Я бы, ну, знаешь... - говорит Джерард, и этого, этого они не произносили вслух. Фрэнк смотрит на него и ждет объяснений, несмотря на то, что не нуждается в них. Он знает, что Джерард предлагает. Но Джерард все равно озвучивает это: - Я бы трахнул тебя, если бы ты попросил. Я бы не рассказал. - Что бы ты сделал? - спрашивает Фрэнк, чувствуя, как грохочет его сердце. - Что бы ты сделал со мной? - Я бы связал тебя, - отвечает Джерард, смотря Фрэнку прямо в глаза и практически выстанывая эти слова. - Завязал бы тебе глаза. Трахал бы тебя языком до тех пор, пока ты не начнешь умолять меня дать тебе кончить. Я бы пощекотал тебя, если бы ты захотел. - Что еще? - продолжает спрашивать Фрэнк, пока его член больно упирается в молнию его джинсов. - Скажи мне, что еще ты бы сделал.***
Но он не собирается изменять.