Просто так поступают настоящие друзья.

Просто так поступают настоящие друзья. - Нацу, обними меня, пожалуйста… - выдыхает Люси. Сейчас так холодно. А повсюду идет снег. Руки сами тянутся к источнику тепла… Друг не сопротивляется. Он же друг. Лучший. Не бойся. Это не страшно. Ты и сама не заметишь, как это произойдет. Долгое время дружили. Дурачились постоянно. А стоило только сверкнуть неожиданной вспышке, как провода порвались. Взорвались на кончиках клокочущим электричеством. Загорелись неминуемым пожаром. И это будто бы послужило толчком. Началом и концом таких крепких отношений. Таких крепких, практически родных. Таких нужных в самых критических ситуациях. Они всегда служили тебе поддержкой. Они и сейчас служат тебе верно и подстраиваются под твое настроение. Захочешь плакать – несколько подбадривающих слов. Захочешь радоваться – размашистая улыбка. Захочешь смеяться - и он смеется тебе в ответ. А когда вдруг говоришь себе, что хочешь чего-то большего, что выходит прямо за рамки. Друг будто бы понимает. И снова поможет, и снова примет в свои объятия, не требуя ничего взамен. Так же нельзя. Не правильно. Не честно. Когда наступит его момент загадывать желание, ты ему поможешь? Исполнишь ли ты его прихоть? Ведь ты теперь просто не можешь отказать. Это не правильно. Не справедливо. Не честно. - Подожди, - смеясь, просит Люси. – Повтори это еще раз! - Я говорю, у меня период такой, - вкрадчиво объясняет Нацу, не понимая самого простого, а именно – что в этом такого забавного. – Когда у драконов просыпаются половые органы. И они настойчиво требуют удовлетворения… Заклинательница снова наполняет гильдию звонким смехом. Это же просто невозможно, чтоб у Нацу-то… У Нацу! Одно только остается непонятным. Почему он рассказал это ей? Почему не пошел посоветоваться к друзьям и не попросил лекарство у Полюшки-сан? Почему сейчас терпит эти издевательства со стороны заклинательницы? - Люси, - тон его становится серьезнее, чем обычно. Этот тон ей не нравится. Так не нравится, что она даже перестает смеяться. – Друзья ведь помогают друг другу всегда? Нет, не говори это. Не говори, пожалуйста. - Конечно, помогают… - кивает Люси, не чувствуя подвоха. - Так ты поможешь мне?.. Не бойся. Это не страшно. Ты просто должна ему. Просто обязана своей жизнью. И у тебя нет права отказываться. Когда тело захлестывает пожар, когда никто не может его потушить, когда провода рвутся и горят, ты не в праве это остановить. Даже если сгоришь без остатка. Будет больно, будет горячо. Как бы не было… Ты должна ему. За все. За все протянутые руки, за все улыбки, за все спасения. - Подожди, это же как-то неправильно… - дышит ему Люси в шею, бережно стягивая белый шарф. Руки дрожат, подкашиваются ноги. Только Нацу не слушает ее просьбы, просьбы разума, просьбы остановиться. Его орган уже давно настырно отпевает весеннюю песню. Тело тоже будто дрожит. Только дрожит в предвкушении неизбежного… Помогает ей стянуть майку, бережно, стараясь не порвать. Помогает избавиться от страха и стыда, увлекая собой на постель бесконечным страстным поцелуем. Помогает забыться, прикасаясь к холодной спине горячими пальцами. Люси не может ничего не сама. Ни победить, ни поцеловать толком, да и тем более раздеть. Щеки вероломно алеют, а разум подает сигнал к отступлению. Всего лишь ремень Нацу, а сколько проблем. - Прости, я не…не могу… Отвергает его объятия, встает и лихорадочно натягивает на себя майку. До ванны добежать и закрыться не составит большого труда. Нацу каторжно впечатывает кулак в уже остывшую постель. - Люси, не уходи. Скажи, ты ведь мой друг? Настоящий? Застывает на пороге. Оборачивается. Сердце пропускает удар… Почему надо было ставить этот ультиматум? Зачем? Разве он всегда не помогал ей? Да и зачем теперь задавать все эти вопросы? Знойные поцелуи, от которых разум просто теряется в темной бездне, руки, позволившие себе непомерно много, и даже те штаны с ремнем, что теперь валяются на ковре, просто решают все вопросы. Ставят теоремы и утверждения. Нацу немного грубо сдавливает грудь, немного грубо, немного радостно. Люси забывает закрыть рот, и из него, свободного, теперь вырывается тихий стон. Засос на шее пульсирует, горит. Зато уже не так стыдно. Она не голая, просто жарко стало. Жарко, как в бане головой в тазике с водой горячей. Влажно. Как в тумане. И в тумане самым ярким, душным образом стала пробуждающая боль. Как уханье совы, что ее в этой темноте напугало. Люси вздрагивает, слезы появляются в глазах, и крепко кусает свои губы от боли. Нацу вошел в нее слишком резко. Даже не предупредил. Правильно, ведь теперь она ему помогает… Потом еще раз. И еще. Все это время заклинательница старалась не кричать: вела мысленный поединок с ерзающей болью. Сколько было боли, столько и наслаждения. Даже стыд растворился окончательно в этих странных, полуприятных ощущениях. Глотки адреналина. Резкие вздохи-выдохи. Капельки пота, струящиеся по его телу. И ужасно жарко… А утром Люси проснется совершенно одна. Совершенно разбитой. Не бойся. Это не страшно. Потом он вдруг снова просит. Как бы невзначай. Когда они возвращаются с задания. Хитрая ухмылка сияет на пол-лица. - Что-то у меня ранка так болит на губах… Люси, поможешь?