Когда пробуждаются стихии

      Драко Малфой лежал на своей кровати в башне Рейвенкло и, глядя на потолок, напевал дурацкий гимн Хогвартса. Ему было скучно. Да, настолько, что он опустился до школьного гимна. Но что он мог поделать со своей скукой? Вот если бы он попал в Слизерин, ему было бы некогда скучать - борьба за авторитет и налаживание контактов не оставили бы ему времени. В Рейвенкло все было иначе. Тут никого не интересовали политические интриги, только редких чистокровных, да и то условно. Все на факультете сине-бронзовых были немного себе на уме, и Драко с ними заскучал уже на третий месяц учебы.       А ведь началось все очень даже забавно. Настолько, что Малфой пообещал себе при первой же возможности (как только научится) скинуть это воспоминание в думосбор и пересматривать в особенно грустные моменты жизни. Это распределение точно войдет в историю Хогвартса!       Удивленные, возбужденные и испуганные лица сверстников сами по себе были веселым зрелищем, которым Малфой сумел насладиться сполна. Сам он не волновался, поскольку прекрасно знал, что из себя представляет распределение. Также мальчик избежал участи ходить с распахнутым от восторга ртом, поскольку уже был в Хогвартсе - с отцом, когда тот приезжал то ли с официальной проверкой, то ли в гости к крестному. Своим спокойным и надменным видом Малфой неимоверно раздражал Уизли, чье перекошенное лицо было отдельным плюсом.       Но самое веселье началось, когда к шляпе вызвали Невилла. Мальчик практически тут же растянулся на полу, и по залу пролетели тихие смешки, Малфой даже услышал, как кто-то из учеников тихо шепнул: "Хаффлпаффцы, принимайте!" Невилл покраснел и, кажется, чуть не плакал, одевая шляпу. А потом его лицо начало стремительно меняться. Драко ясно различил недоумение, потом удивление, шок, а в конце - даже страх и едва ли не панику. Все объяснилось, когда шляпа выкрикнула: "СЛИЗЕРИН!"       По правде сказать, даже Малфой в этот момент не удержал на лице маску спокойствия, что уж говорить об остальных. Особое удивление выразили директор Дамблдор и профессор Спраут, которые были хорошо знакомы с леди Лонгботтом и были в курсе ситуации с ее внуком, который вроде бы не проявлял никаких особых талантов. Профессор Снейп, получивший под свое покровительство такого студента, остался невозмутим. Внешне. Что в это время творилось в душе крестного, Драко даже угадать не брался, только искренне посочувствовал. Обоим. С разной степенью искренности.       А потом Макгонагалл назвала его имя, и Малфой с самой самодовольной улыбочкой степенно прошел к табуретке. В этот момент мальчик жалел, что не увидит реакции крестного, когда шляпа выкрикнет факультет. Драко практически не сомневался, что попадет не на Слизерин.       Чего он не ожидал - так это того, что шляпа заговорит с ним.       - Юный ветерок, - ласково прошелестел скрипучий голос прямо ему в ухо. - Славно, очень славно. Ну что ж, вей свободно, неси перемены. РЕЙВЕНКЛО!       Чуть ошеломленный таким наставлением, Малфой даже не заметил, аплодировали ли ему кто-нибудь. Зато, проходя к своему месту, он украдкой посмотрел на слизеринский стол и увидел ошеломленные рожи Гойла и Крэбба. Ну да. Эти двое рассчитывали, что смогут скрыть скудность своего ума за счет Драко, которому было бы выгодно держать их рядом с собой, попади он на Слизерин.       Паркинсон шла к шляпе с упрямством на лице, непрестанно косясь на Малфоя, а уходила к столу серебро-зеленых с выражением вселенской обиды. Неужели пыталась уговорить отправить ее на Рейвенкло? В этот момент Драко горячо поблагодарил шляпу за неподкупность.       А потом к табуретке пошел их личный маг земли. "Поттер, Поттер!" - неслось со всех сторон с самыми разными интонациями. Мальчик-который-выжил-и-за-это-был-отправлен-на-десять-лет-в-ссылку-к-магглам. Нет, действительно, неужели в мире не нашлось более приемлемого места для Героя? Почему его не отдали на воспитания крестной, кем бы она ни была? А если она погибла или с ней что-то случилось, почему Поттера не дали на усыновление какой-нибудь магической семье? Странное дело. А ведь до того, как Драко узнал, что Поттера воспитывали магглы, он им восхищался... И разве можно не восхищаться героем большинства услышанных в детстве историй?       Макгонагалл встретила Поттера теплым взглядом. Директор наклонился чуть вперед, поглядывая на него с искренней заинтересованностью. Даже профессор Снейп подобрался. Другие преподаватели и половина студентов просто замерли, затаив дыхание, когда на лохматую голову опустилась шляпа. Малфой знал, что все, заинтересованные в судьбе Героя, едва ли не делали ставки, куда же попадет Победитель Того-кого-нельзя-называть - на Гриффиндор или на Слизерин. Как будто это даст ответ на вопрос, не является ли нынешний герой будущим Темным Лордом. И тут...       - ХАФФЛПАФФ! - радостно закричала шляпа.       Изумлением, написанном на лицах присутствующих, Драко мог бы любоваться вечность. Профессор Макгонагалл даже рот приоткрыла от удивления, правда, почти сразу взяла себя в руки. Сам Поттер выглядел одновременно счастливым и виноватым. Второе, вероятно, из-за Лонгботтома, который теперь должен был в одиночку выживать на Слизерине.       Студенты не успокаивались еще минут десять.       А Уизли... Что говорить про Уизли? Он ничем окружающих не удивил, попав на тот же факультет, где училась вся его семья.       Веселье продлилось на следующий день, во время утренней почты. Каким-то образом "Пророк" узнал, куда попал Мальчик-который-выжил, и не преминул написать об этом крайне занимательную статью. Но куда интереснее было наблюдать поверх газеты за Невиллом. Потерянный мальчик выглядел, как овечка в стае волков. А потом он получил письмо, наверно, от бабушки... Малфой окончательно спрятался за газету, чтобы никто не увидел, как он беззвучно хохочет.       Потом, когда началась учеба, наблюдать за другими Хранителями тоже было весьма интересно. Но постепенно они... привыкали к своим факультетам, что ли? Или Малфою наскучило смотреть за одним и тем же? Даже невероятная неуклюжесть Невилла на зельях под конец перестала забавлять, и пришлось что-то делать. С тех пор стало совсем скучно.       Когда Драко мечтал о том, как он будет учиться в Хогвартсе, в его воображении было место приключениям, тайнам и, разумеется, достойным врагам. О друзьях он не думал, людям его круга "настоящие друзья" не нужны, а его общество было предопределено заранее - Крэбб, Гойл, Паркинсон, может быть, Нотт. Всех их Малфой знал давно и ничего интересного от них не ждал. С такими не пойдешь искать приключений, потому что захотелось, ведь они могут тут же рассказать родителям, а те - его отцу, который назовет это "недостойным поведением". С большинством других первогодок Малфой не мог общаться в силу своего статуса, ведь они были либо магглорожденными, либо предателями крови, либо понятия не имели о классическом магическом воспитании. Завоевывать же внимание старших ребят он считал ниже своего достоинства, ведь он всегда обязан быть первым, а не чьим-то дополнением.       Чуть позже Драко узнал, что является одним из четырех Хранителей, и тогда у него появилась надежда, что его "напарники" окажутся интересными ребятами, статус и кровь которых не будет играть никакой роли, ведь отец поймет, что намного важнее их стихийная связь. Целый месяц мальчик самозабвенно мечтал о том, как будет здорово вместе изучать границы их возможностей, обсуждать известную информацию о таких же магах, как они, угадывать личности их предшественников, а на этом фоне - узнать несколько страшных тайн, найти ответы на вопросы, на которые никто не знает ответов, попасть в какие-нибудь неожиданные ситуации и вляпаться в истории... Он надеялся, что один из Хранителей окажется старшекурсником или даже преподавателем, почему нет? Ведь знаки появляются, когда младший из магов входит в первое совершеннолетие, а это не накладывает никаких ограничений на возраст остальных. И тогда у Малфоя появился бы старший товарищ, который мог бы рассказать много интересного, поделиться знаниями, а потом, постепенно, признать в нем, Драко, равного, и это было бы так здорово...       Поездка на Хогвартс-экспрессе разрушила все радужные мечты, обратив их в прах. Другими Хранителями оказались предатель крови, практически магглорожденный, несмотря на то, что полукровка, и увалень Лонгботтом, о котором отец не говорил без добавления фразы: "Видимо, их род вырождается". Над такими можно было насмехаться, максимум - сделать двоих из них школьными врагами, чтобы не скучать, но вот дружить... Нет, ни за что. Даже пытаться не стоит. Короткий разговор в поезде полностью подтвердил, что, видимо, магия ошиблась. Драко оставалось лишь сделать вид, что он и не рассчитывал на лучшее.       - Впервые слышу, как хогвартский гимн поют на мелодию похоронного марша, - удивленно заметил Энтони Голдштайн, зайдя в спальню. Малфой его проигнорировал, раз в пятый бездумно выводя единственную любимую строчку: "В наших головах сейчас гуляет ветер"*. Рейвекнловец, кажется, ответа не и не ждал и, забрав какую-то тетрадку, опять ушел.       После ухода Голдштайна Драко неожиданно замолчал. На самом деле, он не стремился напеть какую-то конкретную мелодию, он просто... прислушивался к завыванию ветра. Да, точно. В башне Рейвенкло всегда можно услышать ветер, чего не было бы в подземельях Слизерина. Воспользовавшись отсутствием соседей по спальни, Малфой открыл окно и вернулся на свою кровать. Мысли сразу приобрели другую направленность.       Возможно, факультет каким-то образом влияет на студентов, потому что Драко всерьез задумался о том, чтобы провести научное исследование. Ему захотелось узнать, как влияет на Хранителя ограничение контакта с его стихией. И, разумеется, проще всего это было проверить на Уизли. Воздух есть везде, Поттер, возможно, камни чувствует также, как землю, а ограничить доступ к воде крайне проблематично, что не скажешь об открытом пламени. Тем более, в последнее время постоянно было облачно, так что солнечного света Уизли тоже достается не много. Осталось только понять - каким образом не пустить рыжего на зелья и, желательно, в большой зал.       Ответ был прост: отправить Уизли в медицинское крыло.       Оставался лишь один вопрос: "Как?" Вернее: "Как это сделать так, чтобы меня никто в этом не обвинил?"       Скука отступила незаметно.       Следующий месяц Малфой так пристально наблюдал за Уизли, придумывая способ запихнуть его в медицинское крыло, что у гриффиндорца чуть не развилась первокачественная паранойя, а временный нервный тик он и вовсе получил в полном объеме. Драко не хотел быть банальным. Впрочем, и не мог - на зельях, равно как на полетах, Гриффиндор и Рейвенкло не встречались, а на остальных уроках нельзя было незаметно сделать хоть что-нибудь, что нельзя было бы вылечить за пять минут.       Осенило Драко только на рождественских каникулах.       В Малфой-мэноре нашлась одна интересная штучка, которую нельзя причислить к темным артефактам, но, если ее разбить, можно получить некоторые неприятности на... скажем, голову. А уж уронить что-нибудь сверху - не такая уж проблема, если договориться с почтовыми совами. Да, Драко мог общаться с птицами. Он довольно давно открыл в себе эту способность, потому, в отличие от Уизли, не завидовал Лонгботтому и Поттеру, но рассказывать кому-либо о ней не захотел. Зачем? В кармане всегда должен быть какой-нибудь козырь на случай непредвиденных обстоятельств. Ну или для организации... эксперимента, да.       За завтраком в одно славное январское утро на Рональда Уизли какая-то сумасшедшая сова случайно уронила Сферу Сонного Тумана, которую, вероятно, кто-то из родителей прислал отпрыску, мучающемуся бессонницей. Сам по себе артефакт не несет никакой опасности, но чары, заключенные в тонком стекле, довольно опасны... И какая же трагедия, что голова младшего Уизли оказалась достаточно твердой, чтобы о нее Сфера смогла разбиться!       В освещенной магическими светильниками палате, Рон практически не скучал, ведь его навещали друзья и по непонятной причине Малфой, но на поправку почему-то шел медленно. Несмотря на то, что проклятие отступало, мальчик с каждым днем чувствовал все большую усталость. Драко с любопытством отмечал, как Уизли с каждым днем все с меньшей отдачей огрызается в ответ на каждое предложение.       - ...Гарри, Мордрет с тем, что меня не выписывают. Это фигня, - убежденно заявил Рон и перешел на шепот. Малфою, чтобы расслышать дальнейший разговор, пришлось подойти чуть ближе. Очень тихо рейвенкловец приблизился к ширме и замер, затаив дыхание, даже не пытаясь себе объяснить, зачем подслушивает. - Знаешь, мне... ну... сон один начал сниться постоянно. Не знаю, может, это со Сферой связано... Я пытался рассказать мадам Помфри, но у меня ничего не получилось. Как тогда, когда я пытался рассказать маме, почему заставил ее плиту выключить. Я просто почувствовал, что еще чуть-чуть - и случится что-то опасное... и радостное.       - Опасное и радостное? - переспросил Поттер удивленно.       - Ага. Одновременно, но не вместе. Ну... Как будто радуется кто-то один, а опасность грозит кому-то другому. Не знаю, как лучше объяснить. Понимаешь?       - Наверно... Так что там со сном?       - Мне... - Уизли помедлил. - ...снится костер. Даже не костер, а угли, знаешь, тлеющие такие.       Гриффиндорец замолчал, и в медицинском крыле ненадолго повисла тишина - других посетителей просто не было, а мадам Помфри ушла в свою комнату. Даже мухи под потолком не жужжали, потому что все в спячку впали на зиму. Поттер и Малфой терпеливо подождали, пока Рон скажет хоть что-нибудь еще, но тот молчал.       - И? - не выдержал Гарри. - Это все?       - Н-нет. Не совсем. Мне не просто снятся угли, я в них лежу. Не обгораю, но мне жутко плохо. Жутко тоскливо, как будто... Как будто я тоже скоро погасну...       Решив, что больше ничего интересного услышать не удастся, Малфой вышел из-за ширмы и направился к ребятам нарочито спокойным шагом, насмешливо улыбаясь.       - Уизел, может, тебе это снится к тому, что ты попадешь в Ад? Я тут слышал от некоторых магглорожденных, что это интересное местечко...       Натолкнувшись на взгляд голубых глаз, Драко осекся и застыл на месте. Взгляд был такой, что рейвенкловец даже хотел на всякий случай отойти назад на несколько шагов, а то и вовсе убежать, но не успел - Уизли был быстрее. Бросившись с кровати, он вцепился в руку Малфоя и... на физическом плане не сделал больше ничего, но Драко вдруг почувствовал, как в комнате становится холодней. Очень быстро холодно стало настолько, что застучали зубы. Бросив взгляд на замершего в удивлении Поттера, Малфой понял, что замерзает только он. Это была его последняя мысль, прежде чем он потерял сознание.       Через час Драко очнулся и вскоре из причитаний медиведьмы понял, что упал в обморок от магического истощения. Уизли к тому времени выписали - он каким-то чудесным образом резко пошел на поправку, и держать его в медицинском крыле стало нецелесообразным. И, как считала мадам Помфри, это произошло очень вовремя, иначе Малфой пролежал бы в обмороке неизвестно сколько времени, прежде чем Рон или кто-нибудь другой нашел бы его в коридоре рядом с медицинским крылом. На вопросы о том, как он дошел до жизни такой, Драко пробормотал что-то неразборчивое, решив, что не будет перечить официальной версии. Все равно ничего не смог бы доказать, даже если бы захотел. _____________________________________ *Строчка из перевода авторства РОСМЭН. В оригинале тоже упоминался ветер/воздух: "For now they're bare and full of air"