Ли, ты гей?

Откровенно говоря, Эванс никогда не был вспыльчивой натурой. В общем-то, он умел хорошо слушать, хорошо понимать и хорошо говорить. Именно в такой последовательности действий. На площадке у него в запасе было два выражения лица: хмурый-сосредоточенный (перед камерой) и хмурый-с-улыбкой (в какие-то особенно исключительные моменты). Ричард, например, об эмоциональном спектре которого пестро глаголят мемы интернета, выходя за кадр, становился фонтаном самовыражения. Он, кстати, в этот вечер тоже сидел в импровизированном баре. Их собралось тут мал мала, разношёрстный каст. Лили не взяли. Сугубо мужская компания. Рич, Йен (как всегда, куда же без зачинщика), Блум, Пейс, ещё два рандомных эльфа, имён которых не было в сценариях, Сильвестр и Мартин. Ну, и Эванс, да. Пинтовые кружки были дарованы всем по велению Правителя Питера, так что пиво местилось именно в таких ёмкостях. Атмосфера была абсолютно такой же, как и в пару других похожих вечеров, когда они устраивали посиделки между съёмок. Непринуждённость, расслабленная беседа, дым кое от чьих непомерно дорогих сигар. Мартин постепенно расходился, начинал всё экспрессивнее выражать мысли, и беседа перерастала в здоровый дружеский спор на всякую угодную тему. А потом беседа вдруг резко накренилась, и корабль пошёл ко дну, пробитый айсбергом: - ... ну вот у Ли вообще всякие роли были, кто его бабой не видел, но он же нормальный. - Ли, ты гей? Зависело ли это от уровня интеллекта, уровня воспитания или уровня пива в кружке, - остаётся загадкой. Но Орландо умудрился не просто поддержать довольно странные разговоры Мартина, но и задать в лоб такой вопрос. Конечно, все взгляды устремились на Пейса. Конечно, он засмеялся слегка неловко, улыбнулся мягко и мастерски замял тему. Но потом началось. Эванс особенно не пытался вникать в чужие распри, разборки или даже просто отношения. Но дримкаст любого фильма во плоти прямо расцвёл. Блум был везде. И не то чтобы из-за главной роли. Талант не пропьёшь пинтовой кружкой, что уж. Но то и дело приходилось натыкаться на взгляды. Не на него направленные, благо. Орландо смотрит на Ли, Ли смотрит на Орландо. Блум меняется на глазах. Как будто чувство собственного величия разнеслось и превратилось в сад. Живой такой сад, выбравшийся из Ящика Пандоры. Им бы ролями поменяться что ли. Хотя нет, конечно нет. Ли безупречно исполняет свою роль. Приоткрывает губы, как по секундам считает, когда должен вылететь какой звук и с какой скоростью, поворачивается, как ундина у рыбацкой лодки. Бланшетт позавидовала бы. Не мужчина, не женщина - неземное существо. В образе - не охнешь, ни ахнешь при нём, стой, молчи, смотри восхищённо. Но стоило сигналу на камере замигать красным - атас. Он же смеётся, светится весь, улыбается как будто бы слегка грустно (не по причине характера, такое вот выражение лица интересное), зарывается в какой-нибудь свитер на голое тело и бегает по павильону так во время перерывов. Свитер, закатанные рукава, джинсы, босые ноги. А Блум раздувает свою важность при каждой попытке смотреть не туда, где стоит он. Как будто два года между ними - такая большая разница. А разница создавалась, на самом-то деле, поведением. Орландо врубал не к месту браваду и доставал какие-то приёмы из сундучка "настоящего мачо". Хотя, шутить он умел всегда хорошо. На том и жили. Подумывали только всё равно разное. И поговаривали. Потом они общаться стали явно больше, и ребята даже подуспокоились, да и наблюдатели устали делать ставки. А потом Ли словно с цепи сорвался. Потому что Блум практически перестал с ним разговаривать на время вне съёмок. Хотя и на съёмках они не так чтобы очень много болтали. В общем, Эванс никогда особо не вникал в чужие отношения. И тут не старался разглядеть причины и следствия. Только весь этот хоровод медленно подходил к точке кипения и грозился стать помехой в работе. В конце концов когда даже Пейс, тихий и добрый, сорвался на истерику и швырнул на стол (!) газету, закрались мысли, что его самого это всё подбешивает. Подбешивают выкрутасы и голливудский лоск Орландо, как будто они все по разным красным дорожкам ходят. Подбешивает сложившаяся ситуация и каст, спокойно наблюдающий за этим. Подбешивает, в конце концов, Пейс. Ну вашу мать, ну надо взять себя в руки и решить всё по-человечески! Финал настал, когда Эванс стал ловить взгляды на себе. А потом ему в висок выстрелили случайным: - Вы так похожи. С Орландо, имелось в виду. Ну да, об этом и журналисты перетирали, ну так что теперь. - Пойдём. Поговорить надо. Перерыв, два часа времени, гримёрка, стол. Схема для отличного фильма. Но камер тут не было. Эванс говорить не собирался, кстати. Он закрыл комнату на ключ тут же, швырнул на стол диванную подушку и следом прижал туда Ли. Прямо в подушку лицом, повернув к себе спиной и наклонив. Тот отбивался, конечно, но досада в том, что в королевском костюме отбиваться сложно, а вот связать накидкой руки - легко. А через подушку не было даже слышно толком, что он кричит. На затылок давит рука - и не выкрутишься. Вторая сдёргивает штаны. Эванс подозревал, что это по всем статьям изнасилование, но наносить какие-то серьёзные увечия не собирался. Так что достал купленную позавчера смазку и растянул хорошенько попавшего в незавидное положение коллегу. Когда в него вошли два пальца, Ли притих. Только дышал тяжело и часто. А потом снова тихо завыл в подушку, получив в себя чужой член. Кажется, матом. Эванс кончил ему на бедро, едва успев отстраниться. Потом вытер его и себя полотенцем для рук, обстоятельно и не то чтобы куда-то спеша, и отошёл, застёгивая джинсы и ремень с клацнувшей пряжкой. Ли насилу перевернулся, так пока что и лёжа на столе. Какое уж тут, к чёрту, достоинство. По-человечески как-то не получилось. - Разрывом контракта можешь не давить. Мне плевать. В суд будешь подавать - предупреди сразу. - Я и не собирался. Скажи только вот, почему? Пряжка была тяжёлая, металлическая, резная. Очень красивая. - Потому что достали. И ты, и твой Орландо. "Похож". Да и вообще, я давно об этом подумывал. Ещё когда тебя в "Запределье" увидел. - Пойдём выпьем. - И что, даже истерик не будет? - Я ещё не решил. Но выпить мне точно нужно.