Время, выкрашенное в красный цвет

За последние полгода в его жизни произошло два существенных изменения. Первое: он, наконец-то, стал единоправным владельцем кольца тумана. Хроме блестяще исполнила свою роль посредника, и в награду он позволил ей остаться рядом с собой. Она обрела семью и была счастлива. Вонгола с радостью согласился на то, чтобы она стала помощником Мукуро, в то время как сам он занялся своими непосредственными обязанностями. В основном они заключались в шпионаже и совершении диверсий. Мукуро не лишился главного, а именно, свободы, которой он дорожил больше, чем собственной жизнью. В своем маленьком подразделении он безраздельно властвовал и мог принимать любые решения, которые считал верными. Единственный, перед кем он отвечал – это Дечимо, даже Правая рука не имел на него никакого влияния. Второе… Дверь с тихим скрипом отворилась. Раздались шаги, приглушенные тем, что гость ступал по ковровой дорожке. Мукуро не шелохнулся, уголки его губ дрогнули. Ему не стоило оборачиваться, чтобы узнать, кто пришел. Так бесцеремонно вторгнуться к нему мог только один человек. - Рад видеть тебя, - негромко произнес иллюзионист, когда мужчина замер в нескольких шагах от него. - Странное место ты выбрал, - прохладно отозвался хранитель облака. Он стянул кожаные перчатки, засунул их в карман пальто и сел позади Мукуро, внимательно рассматривая коротко стриженный затылок иллюзиониста. Мукуро тихо рассмеялся: - Ты так думаешь? А мне оно показалось, весьма, удачным. Хибари фыркнул. - Не стоит смеяться. Оно отражает суть нашей жизни. - Правда? – Мукуро знал, что Хибари скептически поднял бровь и, что его губы изогнулись в насмешливой улыбке. – И какова она? - Игра. Вся наша жизнь игра. Иллюзия, которую мы создаем и изменяем, так как нам хочется. Пару недель назад он наткнулся на полузаброшенный театр. Его уже давно не использовали, но здание еще сохранило свою мистическую атмосферу. В его стенах царила магия, каждое помещение хранило сотни тайн и воспоминаний, запахов и мелодий. Он был уверен, что если прислушается, то услышит, как в гримерках переговариваются актеры, как рабочие бегают за сценой, подготавливая декорации, а дирижер до изнеможения мучает музыкантов. Спектакли здесь ставили под живую музыку, об этом свидетельствовала оркестровая яма. Актеры были настоящими профессионалами, а публика, весьма, искушенной. Это он узнал из разбросанных в одной из комнат буклетов. «Титус», «Дон-Жуан», «Мерлезонский балет»… названия постановок ласкали слух и возбуждали. Он долго бродил по театру, заглядывая в самые потаенные уголки, впитывая и насыщаясь, и с каждой секундой ему все меньше хотелось уходить. Мукуро решил, что купит его. Он мечтал, что сможет сохранить это в тайне, что никто больше не будет знать об этом полном очаровании месте. Но он помнил, что помимо Кена, Чикусы, Хроме и прочих, которых он может отвадить от своего жилища одним лишь взглядом, есть еще кое-кто. Этому человеку невозможно что-то запретить, а ограничить доступ к любимому времяпрепровождению тем более. От Хибари нельзя что-то утаить или скрыться, сейчас Мукуро в который раз в этом убедился. Он не сомневался, что Кёя прибыл в Италию менее часа назад. Не найдя хранителя тумана в его привычном обиталище, он сделал один единственный звонок Кусакабе, и через несколько минут тот предоставил ему всю необходимую информацию. Потом Хибари велел своим подчиненным отвезти вещи к нему домой и не доставать звонками. И тем более не сообщать ни кому, что он вернулся. Традиционного «камикорос» не требовалось, так как всему миру мафии был известен его нрав, что и говорить об охране и прочих членах реорганизованного ДК. Слегка удивившись тому, где решил осесть туман, Хибари прибыл на место. Он нашел иллюзиониста в главном зале. Мукуро сидел в первом ряду, задумчиво глядя на пустую сцену. - И чем ты здесь занимаешься? – небрежно бросил Кёя, усаживаясь поудобнее. Мукуро подпер рукой голову. Некоторое время он молчал, обдумывая ответ. Как передать все то, что происходит внутри, когда, оказавшись в месте, подобном этому, подсознание начинает сходить с ума, рисуя тысячи видений, более реалистичных, чем любая истинная иллюзия? - Ку-фу-фу, - наконец, произнес он, чуть поворачивая голову, - мне хорошо здесь. Теперь Хибари видел его точеный профиль. Лукавый глаз, глубокого синего цвета, легкую полуулыбку и тонкую линию челюсти. Он не любил лгать себе, поэтому с легкостью признавал, что любуется им. Мукуро был до невозможности изящным в своей, почти болезненной худобе. Он двигался мягко, как тень. Его манеры были утонченными, движения наполнены тайным эротизмом, голос звучал томно, но не слащаво. Такой человек был создан для того чтобы соблазнять. Поселять в сознании похоть, а в теле желание, которое невозможно утолить кем-то иным. Мукуро знал каким его видят остальные. Он открыл это в себе еще в детстве, когда оказался в отвратительном мире преступности. Он научился использовать свои природные, граничащие с обманом зрения, обаяние и красоту в своих интересах. Туман чувствовал, как Хибари мысленно ласкает его шею и плечи. Кея был нежен с ним, но по-своему. Он причинял ему сладкую тянущую боль, подчинял себе душу и тело. Казалось, что давняя вражда между ними лишь разжигает его страсть. Фантазия облака не знала границ и вытворяла с Мукуро такие непристойности, что временами ему становилось не по себе. Когда он заглядывал в глаза своему любовнику, то видел… торжество и ликование. Враг, охваченный сексуальным возбуждением, метался в его руках, крича и выгибаясь от наслаждения. Тот, кого он ненавидел так долго, с радостью принимал его жестокие ласки, в минуты безумия прося о большем, беспрестанно шепча и умоляя. Да, Хибари нравилось осознание своей победы. А Мукуро, впервые за всю жизнь, не претила мысль быть побежденным. - Кто еще знает, что ты здесь? – в голосе Тумана слышалась ирония. Он знал ответ, но не мог отказать себе в удовольствии немного поиграть с хищником, притаившимся позади него. - А ты, как думаешь? – в тон ему ответил Кёя. Хибари немигающим взглядом наблюдал за Мукуро, но не спешил что-либо предпринимать. Ему нравилось дразнить себя, оттягивая момент, когда в очередной раз он будет обладать этим прекрасным существом. - А Вонгола? - Он мне надоел, - поморщился хранитель облака, упоминание о Саваде оставило неприятное послевкусие, - слишком много проблем. - Вот как, - качнул головой Мукуро и отвернулся, - вот как. - Что это ты о нем заговорил? Хибари наклонился вперед, в нос ему пробрался легкий аромат сакуры. Мужчина оскалился: «Издеваешься, травоядное?». Он положил ладонь на плечо Рокудо. - Отвечай. - Не хочу, - лениво откликнулся Туман. Хибари переместил руку на тонкую шею и вполз пальцами в волосы на макушке. Потом сжал их и дернул, запрокидывая голову иллюзиониста. По телу Мукуро пробежали первые сладкие разряды. Он облизал губы и приоткрыл их, глядя в потемневшие от страсти глаза. - Что будет, если он узнает о нашей маленькой тайне? - Разве есть тайна? – проговорил Хибари в блестевшие от слюны губы. – Никакой тайны нет. - Ты грязный интриган, - улыбнулся Мукуро, накрывая рукой затылок мужчины, - хочешь заставить Вонголу ревновать? - Ты сегодня слишком болтлив. Комната в красных тонах. Единственное помещение, которое Мукуро решил отремонтировать, превратив его в спальню. В нем нет окон, но есть просторная софа в стиле XVII века. На ней лежит полностью обнаженный мужчина с длинными волосами, на его глазах бархатная повязка, руки стянуты за спиной ремнем. Он лежит, уткнувшись щекой в мягкий красный ворс, и прерывисто дышит. Бледная кожа на спине и ногах исполосована следами от беспорядочных ударов. Над ним, щелкая ремнем, возвышается надменная фигура. То и дело заносится рука, и тело длинноволосого украшается еще одной полосой, которая сначала выглядит бледнее кожи, а потом начинает стремительно розоветь. Мукуро стонет от удовольствия, а Хибари жадно ловит каждый протяжный тихий всхлип. Он уже едва контролирует себя. Возбуждение давит, а он все продолжает издеваться над собой и хранителем тумана. Наконец, запечатлен последний, особо сильный удар, он отшвырнул ремень. Опустившись на колени перед софой, Хибари медленно провел пальцами по спине Мукуро, затем наклонился и вдохнул сладостный аромат кожи. Примешанный к нему едва заметный запах крови, одурманивал и пробуждал животные инстинкты. Он провел языком по самой яркой полосе, сквозь которую почти проступала кровь, и стал посасывать кожу. Мукуро закусил нижнюю губу. Боль и наслаждение снова смешались, и он перестал различать их. Хибари слизывал его кровь, руки Облака медленно блуждали по его бедрам и бокам, сжимая и поглаживая. Он ласкал нежно, одновременно мучая и унижая. Когда Хибари приподнял голову над его верхней губой и в уголках рта виднелись следы крови. Мукуро прерывисто дышал, то и дело вздрагивая. Кея забрался на софу и поднял бедра иллюзиониста. Худые ягодицы то напрягались, то расслаблялись. Хибари знал, что Мукуро изнывает от нетерпения, он и сам был на пределе. "Нет... еще чуть-чуть... совсем немного чтобы окончательно потерять голову..." Он стал неспешно водить указательным пальцем по ложбинке между ягодиц, ловко уворачиваясь, когда Мукуро пытался сам насадиться на него. - Ты изверг, - прохрипел Рокудо, когда в очередной раз Хибари прошелся в паре сантиметров от его дырочки. - Неужели? – теперь Хибари стал водить пальцем в круговую. - Ааах, - изо рта Мукуро потекла тонкая слюнка,- сколько можно? - Сколько? – переспросил Хибари нарочито задумчивым тоном. – На самом деле я могу сделать еще лучше. Я могу уйти и оставить тебя в таком состоянии. Внутренне Хибари расхохотался собственным словам. Нет, он не уйдет. Туман слишком соблазнителен. - Хочешь? – прошептал он на ухо Мукуро, ложась на него. - Н-нет, прошу тебя, - Мукуро казалось, что он лишается рассудка. Все его чувства были обострены до предела. Тело сводило от напряжения, суставы рук совсем онемели, но все чего он желал, это чтобы жестокое облако, наконец, смилостивилось над ним. Чтобы Хибари вошел в него, резко и грубо, чтобы сознание затянуло красным от боли. Никто не сводил его с ума, никогда он так не желал, чтобы им обладали. Очередное издевательское уклонение руки Хибари, и Мукуро готов был взвыть. Когда внезапно его перевернули на бок и резко подняли ногу, согнув ее в колене, он заскулил, не зная, как еще выразить свое нетерпение. Ануса коснулись холодные покрытые смазкой пальцы и мгновенно проникли в него. Мукуро забился в железном объятии Кёи, ласкавшем языком его шею, прикусывая в самых чувствительных местах. Пальцы творились в нем что-то невероятное. Они проникали глубоко, обследовали каждый миллиметр кожи. Когда их количество достигло четырех и Кёя начал проталкиваться дальше, намереваясь засунуть и большой палец, Мукуро слабо запротестовал. - Не так… умоляю тебя… Хибари неторопливо стянул с его глаз повязку, она была влажная изнутри. Он развернул голову Мукуро к себе. Тот смотрел на него ошалевшими глазами-блюдцами, радужка почти исчезла за зрачком. Придвинувшись вплотную, Хибари облизал соленые губы иллюзиониста, быстро заменяя невинный поцелуй глубоким и одновременно проник всей пятерней в анус Рокудо. Мукуро вскрикнул, инстинктивно пытаясь отодвинуться, но его вновь с силой рванули на себя. Некоторое время Хибари водил пальцами внутри него, ловя рваные стоны, потом он вытащил их и заменил сочащимся смазкой членом. Мукуро широко раскрыл глаза, задыхаясь от нахлынувших ощущений. Воздержание прекрасно, когда знаешь, что в скором времени тебя ожидает награда за стойкость. Они не занимались сексом две недели, и сейчас все воспринималось настолько остро и ярко, что Мукуро казалось, будто он заново лишается девственности. Он задвигался навстречу толчкам Хибари, кусая его губы. Перед глазами взрывались сотни фейерверков, он чувствовал себя, то падающим в ад, то взлетающим к облакам. Хибари не переставал целовать его, ускоряясь с каждой секундой, и, наконец, вторгнувшись в него последним особо глубоким толчком, он сжал Мукуро с такой силой, что у него затрещали ребра. Рокудо едва дышал, боясь пошевелbться. Когда теплая ладонь легла на его член, он закатил глаза от удовольствия. Хибари парой движений довел его до оргазма и выжал все до капли. Сперма Хибари обжигала изнутри, своя собственная приятно холодила кожу. Мукуро хотелось избавиться от первой и стереть вторую, но он лежал неподвижно, прислушиваясь к дыханию Хибари. Мужчина продолжал обнимать его одной рукой, а второй освобождал затекшие руки. Они мгновенно наполнились раздражающим покалыванием. - Черт, - пробормотал Мукуро, отодвигаясь. Он с трудом сел и принялся разминать суставы. Хибари молча, наблюдал за ним, закинув руки за голову. Он и не думал прикрываться, демонстрируя безупречной красоты тело. Мукуро скосил глаза на него. «Красивый», - пронеслось у него в голове. Он осторожно поднялся и, покачиваясь, пошел к столику, на котором стоял графин с водой. По дороге он, то и дело, задевал полоски красного шифона, которые висели в комнате в качестве украшений, оставляя на них следы своей спермы. Они изящно колебались даже от легкого порыва воздуха и были полупрозрачными. Оперевшись рукой о столик, Мукуро запрокинул голову и пил прямо из горлышка. Ледяная вода прогнала ощущение духоты, и ему внезапно стало холодно. Зябко передернув плечами, он протянул руку к одной из полосок и набросил ее на плечи. Тонкая ткань совершено не грела, но ее прикосновение было приятным. Отбросив со лба влажные пряди, он плотнее закутался в нее и, подцепив другую полоску, обвернул вокруг бедер. Ярко красный шифон резко контрастировал с бледной кожей и темными волосами, выглядело это завораживающе. Мукуро казался трагическим персонажем какой-то старинной легенды. Задрапированный в красное, обессилено опиравшийся на стол он стоял, словно посреди кровавого, стремительно поглощавшего его океана. Ему до ужаса хотелось спать, но он продолжал стоять и драматично мерзнуть, пока Хибари с тонкой улыбкой на губах не подошел к нему и не накрыл теплыми руками подрагивающие плечи. - Что с тобой происходит сегодня, колдун? Иногда он называл его этим словом, намекая, что иллюзии - это магия. Это случалось редко, но каждый раз, когда Мукуро слышал это прозвище, что-то внутри него сладко вздрагивало. Он сам не до конца понимал, почему слова Кёи, да и его общество так приятны ему. Однако это чувство возникло с той первой ночи. Тогда Хибари завалился к нему без предупреждения и, чего греха таить, Мукуро приготовился к схватке. Но все случилось по-другому. Размышляя много позднее, он пришел к выводу, что то, что между ними произошло, не было внезапностью. Кёя планировал это с самого начала. Вот только почему? Он не осмеливался задать давно мучивший его вопрос. Сейчас, чувствуя, как тепло тела Хибари передается ему, Мукуро внезапно захотел спросить его. Но вместо этого он ехидно произнес: - Ку-фу-фу. И почему ты вечно ищешь удовольствия с мужчинами? Ты с женщиной-то был хоть раз, Кёя? За колкостью он хотел скрыть свое смущение и слабость, которую ощущал, стоя, в объятиях облака. Но Хибари ничуть не обиделся. - Нет, - просто ответил он, пробираясь под шифон, - и не хочу. - Почему? - Они отвратительны, слабые и беспомощные. А мне нет нужды одерживать победу над слабым противником. Мукуро вздрогнул, когда чужие пальцы стиснули его сосок. Тот мгновенно наполнился жаром. - А… Каваллоне? - Ты, что собрал припомнить мне всех, с кем я спал? – поморщился Хибари, отстраняясь. Тихо ругаясь сквозь зубы, он направился обратно к софе. Мукуро почувствовал внезапный приступ злости. Он резко обернулся и процедил: - Как долго ты собираешься издеваться над Вонголой? Хибари не ответил. Он бросил на иллюзиониста раздраженный взгляд и стал одеваться. Мукуро сам не мог понять, почему он ведет себя, как типичная баба. Почему ему хочется разозлить Кёю? Имеет ли он право ревновать его к кому бы то ни было? Ведь, в сущности, между ними нет ничего, что налагало бы обязательства. Секс – это иллюзия любви, жизни. Это, что угодно, но только не доказательство искренности чувств. Пока он доставляет ему удовольствие, Кёя будет с ним, но, как только он пресытится… но, черт возьми, ему-то какая разница? Он тоже неплохо выигрывает от их свиданий. Мукуро освободил себя от ткани и шагнул к Хибари. Хранитель облака уже завязывал галстук. Его губы презрительно кривились, он демонстративно не смотрел в сторону приближающегося Мукуро. Внезапно Рокудо услышал тихий зловещий голос: - С Вонголой покончено. Можешь больше не трахать мозг себе и мне. От удивления рот Мукуро раскрылся сам собой. Он недоверчиво смотрел на кипящего от ярости Хибари. Наконец, покончив с галстуком, тот поднял пальто и, не говоря ни слова, направился к выходу. Не выдержав, Мукуро спросил: - Кроме шуток, Кёя. Почему я? Хибари остановился и медленно перевел на него взгляд. - Почему? Каждый из них для меня, словно открытая книга. А тебя, - его глаза сверкнули, - я могу разгадывать вечно.