О тишине

Шепот в темноте. - Атем… Слабая истощенная фигура девушки в густой тягучей тьме. Тишина абсолютная. В такой тишине слышен стук собственного сердца. Она давит на уши. Она подавляет волю. Она бросает в бездну отчаяния. Она везде. Кажется, что неосторожное движение разобьется осколками в этой тишине. - Атем… - дрожащий шепот девушки разрезает тишину и, кажется, что тишина отступает в испуге, но как только во тьму падает последний звук и замирает в холодном воздухе, она подбирается еще ближе к холодным губам, ищущим спасение в этом имени. Тонкие ломкие пальцы, такие же холодные, как и губы, сжимаются в бессилье. Обломанные ногти еще сильнее врезаются в ладони. И кровь цвета помешательства, на радость ледяному безмолвию, по капле растворяется во тьме. Но боли нет. Что она может значить, когда он ушел навсегда. За грань. Оттуда не возвращаются. В груди поднимается волна боли, и в следующую секунду давящую тишину разрушает еще один звук. Сдавленный стон превращается в крик, который раненой птицей взлетает к потолку и падает в голодную мглу. И ледяное безмолвие в испуге отшатывается от объятой ужасом фигуры на полу темной комнаты. Фигуры сломленной болью и отчаяньем. Раздавленной несказанными словами. - Атем… - рыдания вырываются из груди, и нет никакой возможности спастись от этой боли. Больно в груди, и хотя боль слезами вырывается наружу через глаза, легче не становится. Ведь ОН уже не вернется, и нет ни одной возможности сказать, о том, как дорог и любим он был. Как важно было просто быть рядом, видеть победы и поражения. А теперь осталась лишь горечь, которую не с кем разделить на двоих. Потому что лучше сломаться, чем просить помощи у тех, кто не сможет помочь, даже если захочет. Только он мог бы утешить одним словом. Даже не важно, о чем, и даже не надо слов. Казалось эту тишину не уже не собрать по частям, и ее тяжелые обломки давили еще сильнее. Больше, глубже, острее, страшнее. Но нет, беззвучье, соединенное воедино, вновь вобрало в себя коленопреклонную фигуру, придавливая, заставляя сломаться. И снова попытка разбить ее, отогнать на мгновение и с замиранием ждать, когда вернется усиленная стократ: - Атем… Горячий шепот не сломит оков боли. Не сейчас, когда душа и тело парализованы сожалением о несказанном. Сейчас ничего невозможно. Где-то там за стенами этой холодной, окутанной мглой комнаты, кто-то живет. Но зачем? И как они могут существовать, смеяться, куда-то спешить, когда его НЕТ. Стало трудно дышать, но вдохнуть глубже означает нарушить безжалостное безмолвие. Паническая мысль. Нет, нельзя… Но холодные губы, выдыхая последний воздух из легких, помимо воли шепчут: - Атем… - шепот, в котором больше безнадежности, чем в самом громком крике. Но тишина не знает чувств, только еще ближе подбирается к холодным пальцам. Ластиться, словно опасная кошка. Просит впустить в самую душу. И раствориться в вечном холоде. - Нет… - лишь воздух колыхнулся около губ. - Нет… - шепот - Нет. – звук. - НЕТ!!! – КРИК! Тишина отхлынула как волна. Но обещала вернуться. Она не собиралась так просто отпускать свою жертву, желая сломать ее, заставить поддаться ледяному безмолвию и изрезать ломкие запястья осколками тишины. Слишком сладкая и желанная жертва, чтобы отпустить ее из этой ловушки безвременья. Все изменилось слишком резко. Просто тьма отступила, и тишина перестала быть тишиной. Рассыпалась мелким бисером и застыла в вязком воздухе тихим звоном. Слишком тихим чтобы отличить, но, тем не менее, это была уже другая тишина. Она нежно обнимала и не выжидала тысячью голодных глаз, пока разрушит себя та, что холодными губами призывала любимого, шагнувшего за край. И посреди этой светлой темноты и неслышимого звука, глубокий голос прозвучал громом. И разбил лед тишины словно зеркала. ЗВОН! - Я здесь, Анзу… - звук в беззвучье. И больше озлобленное безмолвие не посмеет приблизиться. Ведь делить ночь на двоих гораздо легче. - Я с тобой… - тише… тише… звуки опять отступили, но на этот раз они просто не хотели мешать тем кто может понять друг друга без слов. В них нет необходимости. Взгляд. Глубокий, жаркий, чувственный. Касание. Теплых губ к холодным безнадежным сломанным. Вкус. Сладкий наркотик, обещающий избавление от боли. Звук. Ее имя. Только ее имя на его губах едва слышно. Чтобы не всколыхнуть и так возмущенную тишину. И все это заключено в дурманящий аромат цветов, от которого в темноте кружилась голова. Тонкие ломкие руки, такие же. как у нее, касаются волос, пропуская пряди, слившиеся с тьмой, сквозь пальцы. Время, казалось, замерло, и каждая его песчинка видна на просвет во тьме. Крупинки висели в воздухе вокруг, словно некая великая сила остановила их, чтобы рассвет не посмел разлучить два влюбленных сердца. - Атем… - Анзу… Мир перестал быть черно-белым и расцвел яркими красками. Не важно, ничего не важно, кроме этих аметистовых глаз, ведь времени все меньше. Он не произнесет этого, но она и так знает, что им отпущено лишь до рассвета. - Анзу… Анзу… Анзу.. Анзу. Анзу! – все больше горячности и звука в сошедшей с ума тишине, затерявшейся в углах. Сон и явь смешались в причудливом узоре, не позволяя сокрушить тонкую грань, отделяющую бархатную тишину ночи от громких грубых реалий дня. Сейчас пока песчинки песков времени зависли в холодном воздухе, освещенные тьмой, только сейчас, блуждая между снами, можно прикоснуться к мечте. И жадно пить погруженные во тьму прикосновения до последней капли. Пока осколки ночи не затеряются в неверном свете дня без остатка. Ведь он – только ее отражение, которое с восходом рассыплется серой пылью, оставив только тишину. Ту самую хищную тишину, которая ждет свою жертву, желая лишить рассудка своим одиноким безумием. - Атем… - сдавленный шепот с первым лучом рассвета, - нет… не уходи… Надежда, которой не суждено сбыться. Молчание без ответа. Тоска, которая заставит истерзанную душу искать ту звонкую тишину, которую уходя, он забрал с собой. Беззвучье. Снова подбирается к холодным пальцам, желая использовать последние секунды и одержать, наконец, верх в этом долгом противостоянии. Ведь теперь между ними не стоит тот, кто мог разрушить тишину одним своим присутствием. Но холодные губы не ищут спасения. Больше нет. Он оставил нить, которая превратит ее двухмерный мир в трехмерный цветной, полный жизни. Это шкатулка с осколками Загадки Тысячелетия. Та самая, с которой все началось. И она знала что делать. Шаг за шагом, скользя по бликам золотых граней, которые словно сами подсказывали свой порядок, загадка желала быть решенной. Она сможет легким росчерком зачеркнуть тишину, которая больше не имеет над ней власти. Время теряется в тишине, во льду стылых мыслей, не оставляя ни на секунду, наблюдая. Зная, что она не отступиться ведь из лабиринтов отчаяния только один выход к свету. - Я здесь, Анзу…