Делить на ноль

Об этом никто не говорил, этому никто не учил, но понимание этого прочно сидит в мозгу. Будто внутри черепа грубо, первобытно вытесано «нет, нельзя». Хотя, «нельзя» появляется только из-за слова «можно». Что-то можно, а что-то нельзя. Почему нельзя сделать что-то? Потому что будут последствия. То есть, теоретически всё можно. Эта же мысль была абстрагирована от остальных никак не пониманием того, что так нельзя, просто, при мысли об этом мозг будто атрофировался, не понимая, анализа чего от него хотят. Это как делить на ноль. Просто. Невозможно. Я никогда не жаловался на фантазию, поэтому мог представить что угодно, но когда эта мысль подходит ко мне, то тут же выстраивается барьер, который отталкивает её. Я не могу об этом думать даже со стороны, не могу принять как теорию. Это невозможно. - Это как лизнуть железо на морозе. Ты в упор смотришь на меня, чуть прищурив глаза. Я отвожу свои, затем вообще опускаю голову, будто разглядывая татуировки. Как вообще в гримёрке мы коснулись этой темы? - Быть геем, это как лизнуть железо на морозе, Джерард? – Насмешливо переспрашивает Майки. - Ну, все говорят, что этого делать нельзя. И ты веришь. Но рано или поздно ты понимаешь, что лучше опираться на собственные чувства, поэтому… Ты всё-таки делаешь это. – Ты опять скользишь по мне взглядом, я чувствую. - А потом ты примерзаешь, и тебя увозит скорая. – Майки поднимается. – Я не могу придумать стоящее сравнение, но, мне кажется, и голубкам понадобится скорая. *** Мне кажется, всё началось именно в тот день, хотя, может, раньше, просто я тогда не замечал этого. - Твою-то мать… - Я стукнул раскрытой ладонью по колену. - Что случилось? – Бубнишь ты чисто из вежливости, не отрываясь от листа бумаги. - Что-то в глаз попало… - Я сам понимаю, как это по-детски звучит. - Давай посмотрю. - Джи… Но ты уже отложил в сторону листок и карандаш и встал на колени рядом со мной, сидящим на полу и отчаянно трущим глаза. Ты приблизил своё лицо к моему, легко поддев подбородок, чтоб я закинул голову назад. - Не моргай, Фрэнк. – Невнятно шепчешь ты, обхватывая моё лицо. - Не могу! – Я стараюсь не моргать, но от этого только хуже. Глаза начинают слезиться, и, если не моргать, то кажется, что польются слёзы. - Не реви, Фрэнки. – Уже с усмешкой повторяешь ты. - Отвали. Я чуть отталкиваю тебя, но ты крепче сжимаешь моё лицо. - Ничего не вижу. – Ты оттягиваешь одним пальцем нижнее веко, но я опять начинаю неистово моргать. – Айеро! Ты чуть отодвигаешься, но потом опять приближаешься. Твои холодные пальцы лежат у меня на виске, а дыхание бьётся в щёку. Вдруг одна рука чуть опускается, и твой большой палец оказывается на моей нижней губе. Я делаю вид, что не замечаю, а твоё дыхание на секунду останавливается и его ритм сбивается. Уже в следующую секунду твой палец аккуратно начинает двигаться вдоль губы. Я отпрянул. Сначала я думал, что ты просто забылся, поэтому я вырвался, чтоб в следующую секунду сказануть что-то пошло-грубое и шуточное, но моя шутка застряла где-то в районе солнечного сплетения. Ты выглядел каким-то обескураженным, будто, правда, собирался… Чёрт! - Фрэнк… Я подрываюсь и вылетаю из комнаты, на ходу пытаясь попасть рукой в рукав лёгкой куртки, а второй рукой провожу по влажной щеке. Со стороны может показаться, что я рыдаю. *** - Что случилось? - Не знаю. Кажется, с девчонкой поссорился. Ты же знаешь его. Творческая натура, очень ранимый. Этот разговор произошёл через пару месяцев после того случая, о котором я уже успел забыть. Мы виделись с Джерардом, и он делал вид, что ничего не произошло, что не могло меня не радовать. Вскоре я всё забыл, сославшись на свою бурную фантазию. Сейчас он сидел пьяный у себя в комнате. - Джер? – Я приоткрыл дверь. - Он самый. – Да, пьянствует он давно. - Жалуйся. – Я усаживаюсь возле него на кровати, подтянув одну ногу под себя. Он, облокотившись о спинку кровати и вытянув ноги, молча стучит пальцами по бутылке. – Джер, ну же. Помолчать и сам с собой можешь. Я аккуратно беру бутылку за горлышко, но он крепко её держит. Даже после пары рывков она всё равно остаётся у него в руках. - Твой лимит на мои услуги бесплатного психолога оканчивается. Я не могу вечно быть рядом. – Я делаю вид что встаю. Ведь именно тогда человек начинает говорить. Когда понимает: сейчас или никогда. - Вот именно. - Что? – Я опускаюсь назад, внимательно глядя на него. - Ты не можешь вечно быть рядом. А я не могу этого понять. – Он встаёт, а я непонимающе смотрю на него. – Зачем я только… Он подходит ко мне, садясь рядом, а я наоборот встаю. - Не понимаю… - Всё ты понимаешь! – Шипишь ты, поднимаясь. Слишком близко стоишь. Мне некомфортно от того, что ты выше, поэтому я чуть отступаю назад, но ты незамедлительно делаешь шаг вперёд. В эту же секунду я уже отскакиваю от тебя как какая-то девчонка. Глупо, но инстинкт самосохранения взял верх. - Боишься? - В твоём голосе слышится удовольствие? - Тебя что ли? – Фыркаю я, скрещивая руки на груди. Поза защиты. Ты щуришь глаза и улыбаешься. Ты и сам отличный психолог. Я будто слышу твой голос в голове: «Закрылся от меня?» - А больше здесь никого нет. – Ты поводишь рукой в сторону, а уже в следующую секунду кладёшь её мне на предплечье. Я понимаю, что, если сбросить её, то это будет выглядеть довольно странно. Но когда твои пальцы сжимаются, а рука чуть движется вверх-вниз, я всё же отхожу опять. - Стой на месте. – Но ты только хитро улыбаешься на эту фразу. – Джерард, я, правда, сейчас… Я тебя ударю… - Я облизываю губы, понимая, что страх настолько поглотил меня, что я действительно могу его ударить. - А я тебя поцелую… - Это тихое замечание просто врывается в моё сознание крупными волнами, разбивающимися с плеском о трезвое сознание. - Ты пьян. Иди лучше… Я врежу тебе! – Я был уже почти у двери, когда он сделал резкое движение, уперевшись одной рукой в неё, а второй схватив меня за плечо. Я сдерживал себя, но, когда он потянулся к моему лицу, я не выдержал. Я ударил его. Я не знаю, что с ним было. Я убежал, нервно махнув рукой Майки. И вот теперь он опять себя ведёт, будто вечно под кайфом. Мне страшно. Кажется, его тончайшие намёки не заметит только мёртвый. Я старался не думать об этом, когда оставался один дома. Я старался уходить одним из первых, чтобы не остаться с ним наедине. Я убегал. Иногда, правда, я старался подумать об этом, но натыкался на чёрный ящик внутри сознания. Размышлять на эту тему нельзя. Об этом никто не говорил, этому никто не учил, но понимание этого прочно сидит в мозгу. Это как влюбиться в родную сестру. Это аномально. Это ненормально. Это чудовищно, чёрт побери! Быть геем. Звучит не так страшно. А представлять… Сначала невозможно. Потом противно. Целовать мужские губы. Как? Как так можно?! Я уже молчу о сексе. Но, кажется, я докатился, если уже могу об этом думать. Будто грань «нельзя» перешла в грань «а что, если». Нет, никогда. Однажды нас поселили в одном номере. Я не идиот, чтоб закатывать истерики, но и самообладание у меня не железное. Верхний этаж. Парни уже вышли, и мы в лифте остались вдвоём. Стянув сумку через голову, я делаю вид, будто что-то в ней ищу. Джерард протягивает руку и поправляет мне воротник, который поднялся. - Кончай эти пидарские замашки! – Я отталкиваю его руку, уже не особо контролируя свой лексикон. - Пожалуйста. Ты отворачиваешься и всё остальное время молчишь. И только когда мы легли спать, я ощущаю всю неловкость. Господи, как не хочется этого делать… Я надеюсь, что он спит. Он уже два часа равномерно сопит. Я позову его, а он спит, тогда я успокою себя тем, что были попытки сгладить свою резкость. - Джер? - Да. – Тут же. Сходу отвечаешь! - Спишь? – Глупый вопрос и ты это понимаешь и усмехаешься. - Нет. - Я не хотел так грубо… - Да ладно, забей. - Нет, правда. - Забей, я же говорю. Я молчу около минуты, кусая губу. Я должен всё прояснить. Я не могу жить, основываясь только на уровне догадок. Неловко что-то знать, но не точно. Как, например, когда человек говорит: «Я переехал сюда, когда мои родители того… И жил с тётей». Подсознанием ты понимаешь, что они, скорее всего, умерли, но точно ты этого знать не можешь. Может, они развелись… - Джерард, ты гей? – Вопрос непрошено слетает с губ. Ты опять усмехнулся, хмыкнув. - А с какого момента можно считаться геем? - Ну… Не знаю… С момента… Эмм… Того, как ты это понял, наверно? Или… Контакта… Близкого… - Мозг начинает визуализировать картины того, что я говорю. – Чёрт, всё. – Я поворачиваюсь спиной в твою сторону, зажмурив глаза. - Ты как ребёнок, Фрэнки. – Ты опять улыбаешься. Мне даже кажется, что ты радуешься такому повороту в разговоре. – Не все, у кого был «близкий контакт», как ты выразился, геи. - А ты… У тебя… - Пора завязывать с этими ночными откровениями, но мне всё надо знать. - Нет, я не спал с мужчинами. - Слава Богу. – Я облегчённо выдыхаю. – Значит, ещё не всё потеряно. - Хочешь вылечить меня? – Какая-то горькая насмешка звучит в этом вопросе. – Это не болезнь, Фрэнки. Да, я не спал с мужчинами. Но я влюбился. Это намного хуже. Это уж точно не лечится. Я слышу, как ты поворачиваешься на бок. Господи, хоть бы ты не продолжил свою речь. Кажется, я знаю, в кого ты влюбился. Хотя, кто заткнёт меня? - Тебе надо влюбиться в девушку. - Перевлюбиться? Сложно разлюбить того, кого видишь каждый день. С кем находишься настолько близко… - Это неправильно. – Я прерываю тебя. Становится страшно, что ты можешь встать и подойти ко мне. Тогда бы я точно умер. – Это ненормально. Да это вообще невозможно. Я что-то бормотал в том же духе, стараясь как-то помягче объяснить кричащее во мне «нет». Если он не спит с мужиками – это уже не смертельно! Будь это кто-то другой, я бы и говорил по-другому. Но Джерард. - Это как делить на ноль, пойми. – Я опять сунул свою любимую фразу. – Может, это пройдёт, я не знаю. - Зато я знаю. Забей, Фрэнк. Я творческая личность и часто заморачиваюсь. Спокойной ночи. - Спокойной. – Кажется, я усну спокойным. - И знаешь, - добавляешь ты через пару минут. – На ноль можно делить. Только в школе на ноль не делят. А потом – очень даже. Высшая математика. Ты ещё просто маленький. Спокойной ночи. Об этом никто не говорил, этому никто не учил, но понимание этого прочно сидит в мозгу. Так надо. Вернее, так не надо. А даже, если и можно… Нет. Ни за что.