Поминки

Утро похорон ее деда было теплым, и, хотя во время церемонии никто не суетился, На'Тот чувствовала напряжение, исходившее от окружавших ее взрослых. Никто не хотел, чтобы поминальная трапеза испортилась на солнце, и, несмотря на то, что все было прикрыто, над тканью уже кружилось облако насекомых. Поющая толпа, жара и голод, вызванный тем, что пришлось поститься весь предыдущий день и ночь, привели к тому, что младшие дети потеряли терпение, и На'Тот уже несколько раз пришлось толкать одну из сестер, чтобы заставить ее вести себя тихо. Это были первые семейные похороны, посещение которых На'Тот запомнила. Когда умерла ее бабушка, она была примерно в том же возрасте, что и ее младший брат Шу’Лан, который сейчас сидел, свернувшись, на коленях отца. Отец тогда скормил ей ее долю церемониальной трапезы с пальца, но она знала, что на других церемониях была только наблюдателем. Взрослые вдруг разом перестали петь, и в комнате стало так тихо, что потрясенная На'Тот невольно задумалась: каким образом все помнили о том, сколько именно должна длиться песня? И порадовалась, что сама еще слишком маленькая, и ее единственной обязанностью было молчание. Однако ее сестры явно не были этим довольны. Они не хотели больше сдерживаться, раз уж официальная часть церемонии почти закончилась. Мать была против присутствия жреца, и отец не стал с ней спорить. Члены семьи поднялись с мест первыми, и выстроились в линию возле стола, на котором стояло угощение. На'Тот встала почти одновременно с родителями. Она знала, что это момент величайшей печали, за которым после поминальной трапезы должны последовать радость и обновление. Но все, что На'Тот чувствовала с тех пор, как умер дедушка, — это облегчение. Смерть долго не приходила к нему. На'Тот была достаточно взрослой, чтобы помнить то время, когда дед еще мог разговаривать и смеяться, когда он еще был личностью, а не пустой оболочкой, за которой ее отец был вынужден ухаживать. Жизнь дедушки в последние годы была лишена всякого достоинства или чести, и На'Тот была рада, что его мучения, наконец, прекратились. Мать На'Тот была единственной выжившей из своей семьи. Она уже была взрослой замужней женщиной, когда ее родичи переехали на Хайлак 7, и умудрилась уцелеть после нападения дилгар, жертвами которого стали ее собственная мать и братья с сестрами. Некому было разделить с ней сердце ее отца, поэтому На'Тот пришлось подождать некоторое время, пока мать резала его и ела, тщательно пережевывая, как полагалось по традиции. Как только она покончила с этим, пришел черед На'Тот и ее братьев с сестрами занять место перед столом. Только На'Тот была достаточно рослой, чтобы дотянуться до тарелки, которая предназначалась для них по праву рождения, и она решила выбрать мозг среди всех остальных органов. Кто-то оказался достаточно добр и уже нарезал его на кусочки, так что ее обязанностью, как старшей внучки, было разделить их долю между сестрами и протянуть еще один кусок брату, которого отец держал на руках. На'Тот, конечно, не ожидала, что такой маленький ребенок станет это есть. Гораздо важнее было, чтобы он просто попробовал, дабы соблюсти традицию. Но она была потрясена, когда ее брат завертел головой и протестующе завизжал, вместо того, чтобы проглотить угощение. Ее отец нахмурился и шикнул на Шу’Лана, а На'Тот тем временем принюхалась к еде. Вроде бы, гнилью не пахло, но когда она откусила кусочек, у него был странный резкий металлический привкус. Машина, которая была вмонтирована в мозг ее деда, не только уничтожила его разум и душу, но и пропитала насквозь его плоть. На'Тот замерла на мгновение, не зная, что делать дальше. Ей постоянно говорили, что нельзя есть испорченную пищу. Но сейчас на нее смотрела вся ее семья, все друзья и бывшие коллеги деда. Потом мать коснулась ее плеча, и когда На'Тот подняла на нее взгляд, то увидела, что ее глаза полны слез. Мать никогда не говорила открыто о том, сколько боли причиняла ей болезнь дедушки, но На'Тот знала, что не может огорчить ее еще больше, не помянув деда так, как положено. Нет большего позора, чем остаться гнить, вместо того, чтобы слиться с телами собственной семьи и рода. Ее дедушка не заслуживал такой участи. Она сунула кусочек мозга в рот, проглотив его, не жуя, и попыталась отрешиться от неприятного привкуса. На'Тот с гордостью отметила, что сестры последовали ее примеру, хоть потом и корчили рожи. И почти что сразу она почувствовала, как все вокруг расслабились. На'Тот отодвинулась в сторону, дав другим возможность подойти к столу. Тело ее деда не будет лежать, брошенное и забытое, и она видела, что ее родители улыбаются, довольные своей дочерью. Отец молча дал ей стакан воды, и На'Тот была рада избавиться от мерзкого привкуса во рту. Нынче вечером она попросит, чтобы ей наравне со взрослыми разрешили принять участие в объявлении шон’кара Несущей Смерть. Когда-нибудь она станет сильным воином и убьет их врага, чтобы отведать его плоти. На'Тот надеялась, что та трапеза будет слаще, чем нынешняя.