Ветер

Тэмин спит очень крепко, в полной мере наслаждается опустившимся на него вместе с ночью спокойствием. Свежий воздух врывается в комнату сквозь открытое настежь окно. Занавески колышутся на ветру, иногда ненароком задевая спящего юношу, неосознанно тянущегося к свежести, веющей из окна прямо рядом с кроватью. Этот запах свободы дурманит рассудок. Впервые за долгое время Тэмин лег спать и ощутил наконец, как проваливается в забытье с пустой головой. Маленькая иллюзия свободы – один день за городом, на съемках, конечно же, все же принес нечто новое в трудовые, но яркие, полные праздничной мишуры, вовремя не убранной новогодней ёлки, будни. Они даже смогли ополоснуться в том самом озере, на берегу которого проходила фотосессия. Тэмин любит работать на природе, будь то съемки дорамы, рекламы, или обложки для журнала. Самое важное и ценное – секундное ощущение между щелчками фотоаппарата, когда сердце замирает, готовое разорваться от простой человеческой радости существования: рядом друзья, самые настоящие, верные друзья. Исчезает всё то, что можно назвать «оболочкой» и остается только суть: чистая вода, зелень вокруг, песок под ногами, и просто люди, с которыми связывает что-то, в данный момент не требующее определения. И улыбки, искренние улыбки. А когда испаряются те, кто все это запечатлял, не для них даже, тогда наступает самый настоящий праздник: не из тех, что все люди празднуют, обесценивая нечто важное; а такой настоящий праздник души, и приятно даже просто выйти из воды отдышаться, посидеть на берегу, наблюдая, как вся детская сущность Джонгхена вырывается на свободу, и он неожиданно запрыгивает на спину к Минхо, требуя того стать его личным транспортным средством ненадолго, пока невесомость в воде еще действует. Тэмин засыпал, прокручивая в голове эти кадры, надеясь, что никогда в жизни не забудет ни одной, даже самой мелкой, детали. Он до щемящего чувства в груди, не хочет потерять этот образ палящего солнца высоко над горизонтом, противоположного берега, куда они собирались сплавать, но не успели, договорившись сделать это в следующий раз, пустынного маленького пляжа, как будто бы специально огражденного с двух сторон разными кустами и деревьями. И парень продолжает прокручивать этот, не самый лучший в его жизни, нет, просто особенный, день в голове: ему снится все. Ему так давно не снилось снов, обычно он просто валится в кровать без ног и отрубается. В прямом смысле отрубается – процессор в голове выключается и Тэ просто ненадолго умирает во сне, надеясь, что хотя бы утром, но он оживет. А сегодня все так ярко и живо, что ему даже безразлично сон это или реальность – оно его, и это главное. Прикосновение к плечу заставляет Тэмина расстаться с приятными грезами. Юноша, едва разлепив глаза, различает силуэт хёна, аккуратно тормошащего его. Минхо приседает на корточки возле кровати младшего и, оглядываясь на дверь, неуверенно, хриплым от долгого молчания голосом, произносит: — Тэмина-а, я, тут, в общем, хотел, ну, позвать — бормотанье старшего в любой другой раз начало бы раздражать макнэ, но не сейчас, сейчас он слишком умиротворен, чтобы злиться, чтобы даже волноваться. Тэмин привстает, опираясь на один локоть и замечает полную, ослепительно яркую луну. Рама окна больше похожа на раму картины – картину природы или, лучше сказать, мира. Щуря один глаз, Тэ глубоко вздыхает и отвечает Мино: — Ты о чем, хён? — парень видит, как старший не уверен в собственных действиях, поэтому изо всех сил старается придать своему голосу как можно больше мягкости, чтобы тот звучал так, чтобы ему хотелось ответить. Минхо, как и Тэ несколько десятков секунд назад, глубоко вздыхает, стараясь привести мысли в порядок: казалось бы, что такого сложного? Он уже все решил, и вообще это не заслуживает такого внимания – маленькая шалость, которую хён жаждет разделить с макнэ. В этом-то и проблема: одному нести ответственность легче и как-то правильнее. Но какой в этом во всем смысл, если он один? Минхо твердо решает, что если Тэмин не согласится, то он больше ни к кому не обратится. Решил и все, голос больше не дрожит, неуверенности больше нет: — Я сейчас пойду на то озеро. Ты со мной? Ты хочешь со мной? — остается только ждать. Первое, что должно было прийти в голову Тэ, это спящие за соседней стенкой менеджеры и завтрашнее раннее пробуждение. Но первое, это: — Да, — юноша не успел даже подумать. Это «да» вырвалось из горло самопроизвольно, без его ведома. Минхо широко и с облегчением улыбается и тянет младшего за руку, подгоняя к зовущей свободе. Макнэ переодевается в шорты и футболку, уже засовывает босые ноги в сланцы, но одергивает сам себя – лучше на улице оденет, так будет меньше шума. Ни произнося ни слова, парни выскальзывают из, в принципе достаточно прохладного, но почему-то, показавшегося им совсем душным по сравнению с дышащей ночной свежестью улицей, дома. Ребята забавно нагибаются, проходя напротив окон, хотя никто и не следит за ними, но мало ли…И тихонечко прикрывают за собой калитку, оставив ее слегка приоткрытой – на будущее. До озера идти совсем недолго: минут десять по проселочной дороге, потом сворачиваешь направо, и ты у же у цели. Сначала парни медленно шагают, осматриваясь по сторонам: как же сильно все преображается под покровом ночи. Дома, еще днем окрашенные в такие яркие и сочные краски, сейчас кажутся тусклыми и неприглядными. Зато звездное небо… Оно прекрасно, но это и без того ясно. Просто, еще вечером, когда они перед сном ужинали на веранде, оно не было таким, а сейчас…сейчас такое ощущение, что есть только тьма,усеянная тонущими в ней звездами, наверху, и холод внизу. Комары просто звереют – кусают почти неприкрытые юные тела, высасывая последнюю кровь. Парни уже и не знают, что делать: обнимать ли себя, дабы защититься от холода, или размахивать руками как можно интенсивнее, отмахиваясь от назойливых насекомых. — Стоило подумать об этом, — говорит Тэмин, когда они уже оказываются на достаточном расстоянии от дома, как будто кто-нибудь мог их услышать раньше. — Да, прости, — Минхо опускает голову, чувствуя свою вину. — Ничего, я тоже молодец, — пытается ободрить его младший. У Тэмина на языке вертится один волнующий его вопрос, но юноша не может его озвучить. Не готов пока еще. И вместо этого он спрашивает: — А почему ты решил искупаться ночью? — комары будто бы и не надоедали никогда. Все внимание обращено на хёна. Минхо не ожидал этого вопроса. Ну, вот никак не ожидал. Это же и так понятно. Понятно ведь? Но как сформулировать? Возведя глаза к небу, возможно ища ответ где-то там – наверху, старший все же начинает говорить: — Ну…мне понравилось. Мне понравилось там днем. Туда сердце просится. Не хочу никого рядом. Даже солнца не хочу. Самое время задать тот самый, тревожащий Тэ, вопрос. Но нет. Он не будет этого спрашивать. Ему хватает того осознания, что он тут рядом. А солнца не нужно. Тэмин просто понимающе кивает, и они продолжают свой путь. Когда уже виднеется нужный поворот, Минхо вдруг буквально выскакивает из шлепанцев и, переходя на бег, начинает стягивать с себя майку. Тэмину ничего не остается, как последовать примеру хёна, единожды обернувшегося и рывком головы позвавшего младшего за собой. Парень чувствует, насколько холодный, освежающе холодный, и иногда впивающийся осколками стекла и камушками в стопы, асфальт под ногами. А когда они добираются до вожделенного островка счастья, Тэ ощущает влагу от травы на своей коже. Хм, а днем она была сухая и горячая. Все по-другому. Минхо неуклюже, все так же на ходу выползает из шорт и, сбросив все ненужное, в одних трусах с разбегу плюхается в воду. От его грации спортсмена не осталось и следа, ей на смену пришла непосредственность ребенка. Тэмин все так же следует за хёном. Ныряет в омут с головой и ощущает только…ощущает все. Это как какая-то сплошная защита, со всех сторон. Жаль он не видел, насколько ровной была водяная гладь, насколько она отражала все, что на небе, насколько черной и нетронутой была до. Это все изведал сначала Минхо. За которым все время следует Тэ. Вдоволь нанырявшись, Тэмин указывает Мино на противоположный берег и, нарушая идиллию звуков природы, спрашивает: — Ну, что? Следующий раз наступил? Поплыли? Не дожидаясь ответа хёна, Тэ начинает грести к суше. Мальчик думает, что вот сейчас он спросит. Сам заведет друга туда и спросит. В душе уже не тот дневной карнавал. Там интимное спокойствие только для двоих. Так ведь легче будет сохранить воспоминание? Не дробить его на много-много кусочков, раздавая каждому по чуть-чуть, а разделить всего лишь на две половины, и утаить его в двух сердцах? Противоположный берег совсем другой. Он еще меньше, чем тот. Тут буквально два на два метра чистого песка, а дальше...а дальше за деревьями оказывается непроходимое поле. Они и предположить не могли, что пространства тут так мало. Только для двоих. Юноши усаживаются на землю, отдыхают от заплыва. Тэмину так нравится эта усталость, разливающаяся по телу, он откидывается на спину, волосы пачкаются в песке, но это не важно. Мино пока просто сидит и глубоко дышит. — Не хочешь ребят? Не хочешь солнца? А я тут тогда зачем? — произносит Тэ, до смерти страшась ответа хёна. Его ввергает в ужас сам факт того, что он имеет наглость это спрашивать, и юноша просто смотрит наверх – на блистательную луну, уже без рамки. Минхо замечает, куда направлен взгляд младшего, и ложится рядом, складывая руки на груди, и как-то по-родному склонив голову набок, ближе к Тэ. Опять пытается сформулировать. Так, чтобы было правильно. А потом плюет на все, и говорит то, что думает, и пусть понимает, как хочет: — Куда же мы все без солнца? Пока ночь, ты будешь моим.