I'll Stay Forever

Говорят, двое из них были найдены вместе. Говорят, двое из них обнимали друг друга — сплавленное вечностью музейное сокровище. Обещают, что программы распознавания лиц и новые методы тестирования помогут опознать их — через тысячи лет после катастрофы, которая уничтожила пять континентов и обошла стороной лишь Австралию. Говорят, их нашли посреди города, в древности называвшегося Нью-Йорком — в руинах театра или арены. Они были на сцене, и сотни других тел окружали их. На сцене было ещё три трупа, так хорошо сохранившихся, что даже сейчас они прекрасны. Лицо одного немного деформировано весом пепла, но его волосы, завитушки и мягкие волны, всё ещё очаровывают археологов. Когда мальчика нашли, в руках у него был древний прибор — микрофон. Рядом с ним, в одежде, временем превращённой в лохмотья, — тот, кого считают лучшим экземпляром. Его кожа высохшая, но целая, кажется пергаментной, гладкая и ровная. На веках осталось немного мягких тёмных ресниц. На его плечах остатки полосатой майки, куски красной ткани прилипли к ногам. Последний, третий, кого зовут Героем, лежал на сцене лицом вниз, когда его нашли, одна рука застыла у рта, сжимая микрофон, вторая вытянута вверх. Археологи предполагают, что он пытался успокоить толпу, когда умер. Выставленная на всеобщее обозрение жертва катастрофы, сохранившиеся клочки светлых волос блестят под музейными лампами. Но больший интерес у людей вызывают два мальчика на краю сцены. Первый, задавленный тяжёлой стальной балкой, в остатках клетчатой рубашки, вцепился застывшими руками в другого. Волосы второго парня смоляно-чёрные, на его руках и груди всё ещё можно рассмотреть светлые контуры татуировок. Их лбы соприкасаются, словно всё, чего они хотели в последние секунды жизни — друг друга. Учёные много лет работают над загадочными мальчиками; им всем около двадцати, они почти подростки. Исследователи переворошили все австралийские архивы в отчаянных попытках назвать жертв по имени. Сотни тел вокруг сцены тоже были изучены, и, говорят, у них всех есть кое-что общее. Говорят, археологи выяснили это. Говорят, мальчики были легендами. Доктор Тривол из Австралийско-Европейского департамента археологии выводит на экран изображение, и телевизоры по всей Австралии разом вспыхивают. Это фото пяти мумифицированных жертв, прекрасно сохранившиеся образцы. — Леди и джентельмены! — гремит голос. — Мы нашли ответ! Пять мальчиков со сцены опознаны. Они — члены международной музыкальной группы, называвшейся One Direction. Они давали концерт, когда катастрофа потрясла мир. На экране появляется изображение кудрявого мальчика с микрофоном, за ним — старая фотография, где на бледной коже румянец, кудри торчат во все стороны; весёлые искорки в ярких зелёных глазах. — Это Гарри Стайлс. Следующий — застывший красавец, парень в обрывках одежды, со следом усмешки на губах: он словно смеялся над близкой смертью. Это фото сменяется другим, на котором изображён живой мальчик в той же одежде, состроивший смешную рожицу, с голубыми глазами в обрамлении длинных ресниц. — Это Луи Томлинсон. За ним — Герой, мёртвый мальчик, которых хотел всех защитить. На следующем фото подросток с широкой улыбкой и светлыми голубыми глазами, смеющийся над давно забытой шуткой. — Его имя — Найл Хоран. Перед следующим изображением — пауза. — Эти два мальчика были найдены вместе, так что их нельзя показывать по отдельности, — на экране знакомое фото, знаменитое отчаянное объятие, которое сменяется двумя фотографиями — на одной привлекательный парень с широкой улыбкой и короткими каштановыми волосами, на второй — мальчик с красивыми восточными чертами, волосами, зачёсанными вверх, и чуть надутыми губами, янтарные глаза загадочно блестят. — Эти мальчики — Лиам Пейн и Зейн Малик. После внимательного и подробного изучения источников из той эры мы можем с уверенностью сказать, что они состояли в отношениях. Доктор вздыхает и появляется на экране. — Эти пятеро ребят были звёздами, но их жизни прервались слишком рано. Если бы не печальное событие, они бы навсегда остались в памяти людей. Весь мир знал их историю. Они выпустили два студийных альбома, прежде чем погибли на Мэдисон Сквер Гарден третьего декабря две тысячи двенадцатого года, — на экране появляется новое изображение — это стоп-кадр, и на нём пляж, волны застыли, готовясь удариться о песок. — Это самый известный результат поиска по технологиям того времени. Сегодняшняя ночь — ночь памяти One Direction, пяти мальчиков, которые восстали из пепла. Голос затихает, и включается видео, заводная мелодия звучит на всю Австралию. Давно замолчавший мальчик появляется на экране, и на его лице улыбка, когда он поёт: — You’re insecure, don’t know what for… * * * Лиам цепляется за руку Зейна, на его лбу капельки пота, кровь капает с приоткрытых губ. — Зейн, — шепчет он, его дыхание спёртое — балка упала и придавила его грудь и ноги, и он не может пошевелиться. — Зейн, — повторяет он, каркающе, через кашель. Пепел и пыль кружатся вокруг, как чёртов чёрный снег. — Я не брошу тебя, — всхлипывает Зейн, он лежит рядом с Лиамом, прижавшись своим лбом к его, и он тоже задыхается, зола забивает нос и рот. — Я всегда буду с тобой. Лиам снова кашляет: «Зейн», его губы синевато-белые, в красных кровавых пятнышках. Зейн нежно гладит его по волосам, слёзы текут по его посеревшим от пыли щекам. Глаза Лиама стекленеют, его тяжёлое дыхание затихает. — Лиам, — шепчет Зейн, он дрожит, отчаянно цепляется за чужие обмякшие руки и прижимается губами к макушке Лиама. — Я с тобой, — кашляет он. Его лёгкие горят от пепла, наполняющего их. — Всё хорошо, Лиам, я с тобой. Через красный туман, обволакивающий мозг, сдавливающий грудь, он слышит Найла — он пытается перекричать толпу, уверяя их, что всё в порядке. — Всё будет хорошо, — хрипит он в волосы Лиама, и он чувствует, как реальность ускользает — в его лёгких так много пепла и пыли, и так сложно дышать. — Всё будет хорошо, — повторяет он, цепляясь за руки Лиама так отчаянно, словно это последний путь к спасению. Он закрывает глаза.