Гувернёр

      Я был из того редкого числа людей, которые могут бездельничать ровно месяц, а потом изнывать от скуки, когда все кроссворды уже решены, книги прочитаны, сериалы пересмотрены, игры на компьютере пройдены, а кошка в ужасе прячется, не дав мне в очередной раз сшить ей какой-нибудь свитерок.       На тот момент, когда я закончил читать последнюю книгу в доме, под интереснейшим названием «Самоучитель проклятий. Сотвори ближнему муку адскую» Винидиктуса Виридиана, мне было уже двадцать семь лет. При жизни эта цифра была для меня символичной. Мои любимейшие музыканты: Джим Моррисон, Курт Кобейн, Эми Уайнхаус, ушли из жизни в двадцать семь лет и я где-то краем подсознания был убежден, что в двадцать семь лет и в мою дверь постучится почтенная Смерть с косой.       Но так вышло, что систему, выстроенную в моей безумной голове, я сломал, умерев на восемь лет раньше, чем мои кумиры. Послонялся по дому, погремел посудой, подумал о вечном и сломал другую систему, гласившую, что Смерть победить нельзя. Нельзя сказать, что свое бессмертие, обретенное семь лет назад, я потратил зря. Помирившись с отцом, что я считал наибольшим достижением, я уехал из страны, дабы случайно не нарваться на тех, кто меня хоронил, исполнил недавнюю мечту, а именно получил высшее образование в области прикладной математики (спасибо Йелю за это).       А потом я заскучал. Я по-прежнему выглядел девятнадцатилетним, поэтому заниматься научной деятельностью как-то вроде и не по возрасту. И вот, загоревшись желанием найти работу, с целью не страдать от скуки дома, я уже пару месяцев проводил в кресле и с «Ежедневным пророком», в поисках заинтересовавшей бы меня вакансии. Благо, мой дед, который до сих пор напрягался в кресле министра магии, умудрился без лишних скандалов убедить магический мир в моем неожиданном воскрешении, и я теперь не боялся попадаться людям на глаза, ведь многие даже не знали, сколько мне лет.       И в один июньский день я нашел то, что меня заинтересовало.       - Гувернёр? – шокированно прошептал Драко Малфой, чуть не уронив стакан виски, когда прочитал интересующее меня объявление. – Ты хоть знаешь, кто такие гувернёры?       - Пап, не забывай, что у меня их было около восьми, - усмехнулся я. Драко упал в кресло и закрыл лицо руками. Я присел на подлокотник рядом с ним и, пытаясь сдержать смех, понимающе похлопал его по плечу.       - Гувернёр, - простонал Драко. – Родиться Малфоем, закончить Хогвартс, победить Смерть и работать гувернёром. Скорпиус, скажи, ты состоял на учете в психбольнице и не сказал мне?       - Пап…       - Ты на солнце перегрелся?       - Ну пап…       - Ну не мог ты сам до такого додуматься! Не мог!       - Как оказалось, мог, - хихикнул я. – И вообще, все могло быть и хуже.       - Куда уж хуже? – буркнул мой отец, сделав большой глоток виски.       - К примеру я мог бы устроиться администратором в гей-бар.       Драко аж вздрогнул, представив себе эту картину.       - Мне двадцать семь лет, - на всякий случай напомнил я.       - Вот и я о том же! – воскликнул Драко. – Я в твоем возрасте уже четыре года как был отцом!       - Так мне киндером обзавестись, чтоб ты не волновался?       - А вот этого не надо! У тебя же родятся зомби.       - Пааап!       - Я уже представляю этих маленьких светловолосых существ со светящимися глазёнками, которые окружают меня и бормочут «Мозги, мозги».       Дав папе время подумать над моей идеей, хоть это и не казалось мне необходимым, я всерьез вцепился в вакансию гувернёра для семьи, как я позже узнал, уважаемого в обществе волшебника, главы попечительского совета. Дважды и трижды перечитав объявление, я наткнулся на одну проблемку – мой будущий работодатель требовал рекомендации. Задача сложная, но вполне выполнимая.

***

      - Деееед, - пропел я, присев на край его рабочего стола.       Люциус Малфой, он же министр магии, он же мой дедушка, был моим самым любимым родственником. Жизнь научила меня одному легкому правилу: дед знает все и может все. Именно поэтому, в поиске рекомендаций, я отправился к нему.       - Что, золотой мой? – отозвался Люциус Малфой, нежно постучав пальцами по аквариуму с пираньей, которую ласково именовал Лапочкой. – Если ты до сих пор переживаешь из-за своего надгробного камня, то я приказал раздавить его под копытами кентавров, так что не волнуйся.       - Да я по другому делу, - улыбнулся я, как говорит мой папа, саблезубой улыбкой, и протянул деду свиток пергамента и перо. – Напиши, что я умный, хороший, добрый и что у тебя ко мне не было претензий.       - Опять для полиции? – спросил Люциус, впрочем, не отказав мне в просьбе. - Что ты уже натворил, неугомонный мой ходячий мертвец?       Рассказывать ему о своих планах я пока не собирался, поэтому пробормотал что-то невнятное, но для деда это прозвучало словно научная гипотеза.       Итак, одна рекомендация была у меня в кармане.

***

      - НЕ ПЕТЛЯЙ! ТЫ МОЖЕШЬ ПРЯМО ЛЕТЕТЬ, ЕТИТЬ ТВОЮ КОЛОТИТЬ?! – громоподобный рык разразился эхом по огромному стадиону так, что несчастный паренек на метле чуть не врезался в трибуну.       Болгарская сборная по квиддичу вот уже пять лет как была абсолютным чемпионом, перегнав в гонке за лидерство Ирландию и Бразилию. Все дело было вовсе не в новой спортивной форме, не в новом талисмане (зрители были в интересном миксе восторга, ужаса и удивления, когда вместо прелестниц-вейл, на поле появился исполинский дракон, породы Китайский огненный шар) и даже не в новом составе сборной Болгарии. Все дело было в тренере от Бога, патриоте, моем отчиме и просто хорошем человеке по имени Виктор Крам.       Заскучав в магическом спецназе, который он до этого возглавлял, Крам с удовольствием принял возложенную на его плечи задачу – вывести болгарскую сборную хотя бы в четвертьфинал. Мотивацию Крам дал четкую – «Или вы выходите в четвертьфинал, или я вас четвертую».       В тот год Болгария впервые получила чемпионский кубок.       - Болгарская сборная настолько сурова, что на тренировках вместо снитчей, ловец преследует бладжер, - пробормотал я, трансгресировав прямо в центр стадиона, увернувшись от квоффла, который выпустил из рук охотник.       Бладжеров на поле, кстати, вместо двух, было восемнадцать: Виктор Крам считал, что его сборная не должна бояться ничего.       - КУДААААА?! – проорал мой отчим, да так, что испугался уже я. – Я тебе руки к квоффлу этому пришью, ты меня понял, сопля ты на метле?! А ты что ржешь, Зогров?! Я тебе четко сказал, прижимай колени к метле на поворотах, я тебя с ворот соскребать не буду, если тебя опять занесет!       - Виктор! – крикнул я, крепко обняв сурового болгарского тренера.       - Как-то непривычно видеть тебя в вертикальном положении и без надгробных венков, - хохотнул Виктор. В последнее время он часто стебал меня по поводу смерти, сразу видно, тренер. – Хочешь, салют тебе покажу?       - Не надо стрелять из базуки в небо! Особенно, когда там игроки!       - А так бы красиво жахнуло, - разочарованно протянул Виктор. – ЗОГРООООООВ!!!!! Я тебе что по поводу ног сказал?! У тебя что, ноги из жопы растут?!       - ДА!!! – проорал в ответ Зогров.       - УПАЛ-ОТЖАЛСЯ!!!! – Когда-нибудь я привыкну к силе голоса моего отчима.       - Виктор, я к тебе по делу, - начал я, достав из рюкзака свиток пергамента и перо. – Напиши мне рекомендацию.       - Чего-чего? – переспросил Виктор, швырнув в загонщика кирпич.       - Я решил найти работу, - пояснил я, настойчиво протягивая отчиму пергамент.       - И тебе нужна рекомендация от бывшего начальника магического спецназа? Иди домой, зайчик мой, спецназ - это явно не твое. Если тебе совсем скучно, можешь например булочки печь, ромашки выращивать…       - Да не буду я булочки печь! – возмутился я. – Я гувернёром буду.       - Кем-кем? – опять переспросил Виктор. – Это что, ругательство такое?       - Что-то вроде воспитателя, а не ругательство.       - Етить меня бужениной, - оценивающе протянул Виктор, не заметив даже, как вратарь потерял контроль над своей метлой и повис на воротах.       - Пожалуйста, - хлопая глазами подобно школьнице из японских мультиков, попросил я.       В мире было всего три силы, суровее Виктора Крама:

1. Моя мать, она же его супруга.

2. Мать моей матери, она же его теща.

3. Жалостливый взгляд моих глаз.       В следующую же минуту, используя в качестве твердой поверхности спину скорчившегося от боли ловца, в живот которого врезалось сразу четыре бладжера, Виктор писал мне рекомендацию.

***

      - Ну пожалуйста!       - Нет.       - Я тебя как человека прошу!       - Я еще и оборотень, моя волчья часть как-то не прониклась твоими мольбами.       - Ты мне друг?       - Да.       - Напишешь?       - Нет, - отрезал красивый мужчина с небрежной трехдневной щетиной.       - Луи, вот от тебя я подставы не ожидал, - буркнул я.       - Подставы? Друг, я молчу про то, что ты вытащил меня из операционной, где полным ходом шло удаление аппендицита, - напомнил Луи, грозно помахивая скальпелем. – Я клялся не вредить людям, а написать тебе рекомендацию и сделать гувернёром значит сломать психику невинных детей. Ты хоть иногда думай, хотя бы спинным мозгом.       Я поджал губы и сел на скамью рядом с Луи. Нет, я конечно знал, что он всегда трезво смотрел на вещи и я догадывался, что моя задумка его ужаснет, но он же все-таки друг.       - И вообще, с чего тебе работать? – спросил Луи. – Ты самый богатый холостяк Англии. Наследник Малфоев. Ты просто живая легенда, и тут ты хочешь нянчить чужих детей. У меня один вопрос: ты что, идиот?       - Все, вот захотелось, ты ж меня знаешь, - упорствовал я.       - Я знаю, что ты самое упоротое существо в мире, которому детей доверять нельзя вообще. И вообще, дети – огромный носитель стресса. Понимаешь, они как народ на митинге: что-то орут, требуют, а ты не можешь понять чего им нужно и бегаешь вокруг, не зная, как их развлечь. Найди работу поспокойнее.       - Например? – вскинул брови я.       - Например, ты можешь работать дилером, гробовщиком или продавцом маленьких драконов…       - Ну напиши!!! – опять взмолился я.       - Нет, - отрезал Луи.       - Ну хочешь я напишу, а ты распишешься?       - Не прокатит, друг. Ты прекрасно подделываешь мою подпись, можешь написать все сам. Главное, чтоб этот грех висел не на моей душе.       К концу недели у меня были рекомендации, согласно которым, Люциус Малфой, подписавшийся чужим именем, восторгался моим умением петь колыбельные, Виктор Крам, который наплел, что я мастерски справился с его девятирняшками, приписал мне талант дисциплинировать самых сложных детей, а также липовая писанина от Луи, согласно которой, после недели со мной, двухлетний ребенок выучил четыре иностранных языка, а спустя месяц экстерном поступил в Оксфорд.       Я чувствовал себя прямо таки Мэри Поппинс. Немного необычной, но Мэри Поппинс.