Я - Китнисс Эвердин. Мне семнадцать. Я люблю тебя.

Передо мной стоит выбор. Я, будто, заперта в комнате с двумя выходами. Первый - рассказать всё на интервью. Но, если я сделаю это, возможно меня убьют, но страшнее всего, что могут сделать с Питом. Второй - молчать в тряпочку и надеятся, что Хеймитч понял меня, и поверил мне. А что, если нет? Что, если из - за упрямства и нежелания хоть раз послушать меня, они умрут? Ведь я не могу этого допустить! А как же Пит? Я не прощу себе, если с ним что - нибудь случится! А если из - за меня, уж точно! - Китнисс, о чём ты думаешь? - гладя меня по руке, спросил Пит. Я посмотрела в его голубые глаза, наполненные безграничной печалью. Из моих глаз полились слёзы. "Китнисс, успокойся. Ты сильная, ты не должна показывать, что ты чувствуешь. Ты никогда не плакала по пустякам!" - твердит мне внутрений голос. - Это не пустяки! - кричу я, - я живу и думаю, что этот день для меня последний! Каждое утро я просыпаюсь с этой грёбаной мыслью! Мыслью о том, что могу потерять всё, что я люблю, всё чем я дорожу, в один миг! Пит прижимает меня к себе и шепчет что - то на ухо. Я начинаю успокаиваться. Похоже, я схожу с ума. Пару минут мы сидим молча, но Пит решает нарушить мирную тишину между нами. - Кит, мне кажется, нам нужно показать тебя врачу, - обеспокоено говорит он, - то ты ревешь, а после сна смеёшься, будто самый счастливый человек на Земле. Ночью тебе снятся кошмары, а утром ты вприпрыжку бежишь в душ, улыбаясь самой лучезарой улыбкой. Можешь неожидано засмеяться, разговариваешь сама с собой, - перечисляет парень, - Что - то точно не так. Он как всегда прав. Я превращаюсь в сумашедшую истеричку, которая пугает окружающих своей ненормальностью. - Да, ты прав, - убирая выбившуюся из косы прядь, говорю я. Он целует меня в лоб, прикрывая глаза. - Я люблю тебя, - шепчет Пит. "Я тоже люблю тебя, Пит Мелларк" - говорю я в мыслях, но вместо этого, нежно целую. Мы вполне походим на обычную семью. Нет, не Капитолийскую, скорее, из какого - нибудь дальнего Дистрикта. Не хватает только маленьких ножек, которые будут бегать вокруг и лепетать что - нибудь весёлое, и милое. На моём лице засияла глупая улыбка, а рука инстинктивно потянулась к животу, но я тут же её отдёрнула. "О чём ты думаешь, Эвердин!? - заверещала внутреняя я, - Не помнишь, кто всю свою возводил вокруг себя стены, и говорил " Никакой любви, никакой семьи"? Всё правильно - ты!" Правда, почему я подумала об этом? Всего лишь глупые, несбыточные мысли. Я никогда не стану заводить детей. Тишину, которая обвалакивала с каждой минутой всё больше, нарушила Эффи: - Начало через минуту! Мы с парнем улыбнулись женщине, говоря о своей готовности. - Поехали! - закричала молодая девушка. Мы сидим в просторной гостиной, перед нами появляется галлограмма Цезаря. - Пит, Китнисс, рад вас снова видеть. Я натягиваю на лицо фальшивую улыбку. - А мы как рады тебя видеть, Цезарь, - говорит Пит. - Да, не виделись целую вечность, - продолжаю я. Конечно, буквально полчаса назад я видела тебя, выходящим из комнаты в моём доме! Ой, то есть в доме Сноу. Мы ещё немного поболтали с Цезарем, показали ему и зрителям со всего Панема дом. Цезарь спросил о моём самочувствии, и о самочувствии несуществуещего ребёнка. Затем, Цезарь задал главный вопрос всего интервью: - Вы ничего не хотите передать своим друзьям? - Да, конечно, - в один голос воскликнули мы. Посмотрев парню в глаза, я незаметно покачала головой в разные стороны, но я знаю, он понял. - Не делайте глупостей, - говорю я. - И помните, кто ваш настоящий враг, - заканчивает Пит. Мы сладко целуемся на камеры, и всё заканчивается.