Its a gift

В тюрьме можно выжить. Подружиться с сокамерниками, подкупить надзирателей, исправно себя вести, обмениваться едой и куревом. Ничего страшного, так годами живут. Можно конечно. Только если ты приговоренный к смерти за государственную измену, вряд ли тебе это удастся. Все, на что приходится рассчитывать, так это благостное настроение палача, ведь если тебе повезет, пытка будет длиться всего лишь до ланча. Корво изо всех сил старался не потерять себя: выныривал из забытья, напрягал память, вспоминая родные края, названия земель, в которых побывал, вкус любимого сорта вина и баллады менестрелей. Потерять контроль соблазнительно, особенно, когда к груди прижигают раскаленные прутья. Многие не выдерживали: выли, хохотали, выкрикивали бессвязные ругательства, оставаясь людьми не более, чем внешне, что, впрочем, было ненадолго. Корво держался. Сомнительный повод для гордости, но нужно же хоть за что-то цепляться. Конечно, было еще кое-что, о чем он старался забыть с самого первого дня заключения. Стоило ему закрыть глаза хоть на секунду, Аттано видел мертвую императрицу, угасающую на его руках, чувствовал теплую кровь, залившую перчатки, могильный холод мраморных плит беседки, в одночасье ставшей гробницей. Мучительней же всего было видеть глаза Эмили, чье доверие он предал. Где была сейчас несчастная девочка, жива ли до сих пор? - Мой дорогой Корво… Корво привык к голосам призраков, посещавших его в тюремной камере. Он слышал упреки Джессамины, проклятия тех, кого он когда-то убил, и уже успел выучить все интонации наизусть. Этот же голос был чем-то новым и раздавался определенно не в его голове. Молодой парнишка, не старше рядовых в императорской гвардии, говорил так, что кровь стыла в жилах, а Корво был не из тех, кого легко испугать. И хотя фигура явственно выделялась на фоне прутьев решетки, незнакомец совершенно точно был не в камере, и, что вероятнее всего, даже не в их мире. Неужели сам Чужой пожаловал поглумиться над ним? Уж точно не убивать, ведь казнь так или иначе должна состояться завтра. - Несчастный, преданный всеми лорд-защитник. Отдыхай, пока можешь, скоро тебе предстоит повлиять на судьбы множества людей. Как именно, зависит от тебя. Аттано не успел выдавить из пересохшего рта и звука, как силуэт подернулся фиолетовой дымкой и исчез, оставив запах храмовых свечей. Такой же запах всегда витал рядом со святилищами «паствы» Чужого. Ничего не говорило о том, что в камере побывал кто-то еще, разве что крысы перестали пищать и попрятались в трещинах пола. Или его разум ослабел настолько, что вызвал видения, а слова Чужого про «судьбы множества людей» могли быть отчаянной попыткой на чудесное спасение. Да и важно ли? Дальше – смерть, дальше – покой или же вечность в Бездне. *** Простыни. Удивительно, как за полгода можно отвыкнуть от таких обычных удобств, как ванна, не продавленная кровать или тепло камина. После гнилостной камеры душная комнатушка на чердаке обшарпанного паба казалась королевскими апартаментами. Про собственные же покои при дворе императрицы Корво даже не вспоминал, не появлялось желания. Даже если бы он и попытался, все прошлое выглядело не более чем размытыми картинками из другой, не его, Корво Аттано, жизни. Вслед за спокойной впервые за много месяцев ночью вернулась привычка курить посреди ночи. Пусть вместо мраморной беседки его ожидал двор «Песьей ямы», сигареты остались все те же. Скромная подачка лоялистов, но Корво был благодарен судьбе и за это. К его удивлению, двора за дверью не оказалось. Не оказалось даже лестницы, ведущей в него, и на месте дверного проема зияла огромная дыра…в Бездну. - Нравится ли тебе твое окружение, Корво? Не правда ли, их Пьеро славный малый? Я часто прихожу к нему, очень уж занимательные вещи он мастерит. Чужой говорил – и Корво слышал в его голосе хруст ломающихся костей, китовые песни и шелест крысиных хвостов. Перед ним тот, в кого он не верил до последней минуты, и поэтому с языка слетел один-единственный вопрос: - Почему я? - Ты мне интересен. А стало быть, и Бездне. Почему бы и нет? Тебе пристало бы благодарить меня, лишь немногим удавалось заслужить мою метку. - Мне нужно лишь отмщение, не спасение всего мира. - Именно поэтому все становится лишь увлекательнее. Осторожнее со своими решениями, мои силы помогут тебе, только если ты направишь их в правильное русло. Что в твоем понимании «правильно» - совсем другой разговор. Корво нахмурился. Что-то необъяснимое таилось в черноте глаз странного бога, мир которого выглядел как фантазия помешанного. Впрочем, что ему терять? Иметь же на своей стороне сверхъестественные силы весьма полезно, если приходится идти против целой империи. - Что же нужно отдать за твою благосклонность? Чужой пожал плечами. - Ничего. Я щедрый бог. - Таких не бывает. – Корво усмехнулся, наверное, впервые со смерти Джессамины. Сколько религий бы не меняло человечество, все боги, если они существовали, были по шею в крови своих последователей. Вряд ли это существо чем-то отличалось от остальных. - Удиви меня, Корво, и может, я открою тебе знание, почему мой выбор выпал именно так. Последнее, что увидел Корво перед тем, как очнуться в кровати, были бледные губы, прошелестевшие: «Я буду наблюдать за тобой». На стуле рядом с кинжалом и маской матово поблескивали два амулета из китовых костей, источая густую магическую силу. Очередной подарок черноглазого стервятника, проглоти его Бездна. *** Чужой дал ему свою метку. Чужой навсегда привязал его к себе, и теперь вместо снов Корво посещала только Бездна, преданно и настойчиво, как старая собака лезет в постель к своему хозяину. Во снах нет счета времени, в Бездне нет ничего, а то, что есть – не больше, чем прихоть Чужого. Он призывал к себе Корво раз за разом, не объясняя причины, молчаливо наблюдая за его попытками выбраться. Ты забавный, Корво. Совсем как солдатик в кукольном доме. Вскоре Корво понял, что попытки разобраться в логике существа, божественность которого он упорно не хотел признавать, бесплодны и сдался на волю судьбы. Может быть, Чужой хотел именно этого или ему просто наскучило бездействие Корво, но в эту же ночь он появился перед ним в пугающей близости, посвистывая на одной из потрескавшихся колонн. - У тебя нет никакого уважения к сверхъестественным силам. Будь на твоем месте Пьеро, давно бы рассыпался в благодарностях за столь частые посещения Бездны. - Призвал бы Соколова, старый боров бороду на клочки рвет, так ему сюда хочется, – не оборачиваясь, ответил Корво. В его спину полетел осколок мраморной колонны. - Ни за что. И только утром, плеснув в заспанные глаза мутной воды, Корво понял, что дерзил Чужому и остался жив. *** Мысли, которые появлялись явно не из его головы, сгустившиеся тени под глазами и сверлящий взгляд, ощущавшийся всем телом даже в пустой комнате. С тех самых пор, как метка появилась на его руке, Корво чувствовал присутствие Чужого постоянно. Когда вместо убийства братьев Пендлтонов он предпочел отдать их на волю Слекджова, то ощутил огорчение Чужого почти как свое. Чертов мальчишка жаждал зрелищ. Корво прекрасно помнил, что мифам о Потустороннем сотни лет, но желания этого божества больше напоминали капризы школьника. Однако, для близнецов все равно сложилось как нельзя хуже, и вместо милосердной смерти от клинка ассасина им придется гнить в собственных шахтах. Все это стало не важно. Эмили была в безопасности, цела и невредима, в то время как регент все еще занимал ее трон. Адмирал Хевлок и Каллиста обещали присмотреть за ней, пока ему придется вернуться в Башню, ту самую Башню, откуда все началось. Прямо как в Бездне. Может быть, Старая Ветошь была права, и они давно уже варятся в собственном соку, но пока жизнь дочери императрицы в его руках, сдаваться он не собирался. Корво надеялся увидеть Эмили перед тем, как идти к Самюэлю, и застал ее в комнате Каллисты, где их временно поселили вместе. Девочка что-то старательно выводила на бумаге и совсем не выглядела сломленной или напуганной. «Сильная девочка» - подумал Корво и улыбнулся. - Извини, что приходится жить здесь, потерпи еще немного. - Ничего. На самом деле мне нравится здесь, ведь все так хорошо ко мне относятся, а еще здесь нет занудных учителей. - Надеюсь, Каллиста не жалеет тебя и спрашивает по всей строгости? – не то, чтобы Корво собирался читать нотации, но всегда считал своей обязанностью выдать пару ворчливых напутствий, перед тем, как уйти. Хотелось оставить что-то из той жизни, пусть даже мелочь. - Все в порядке, Корво…что случилось? Ты выглядишь по-другому. – лицо девочки приняло озабоченное выражение. - Мне нужно уехать ненадолго, но когда я вернусь, мы сможем возвратиться в твой дом. - Я не об этом. Ты выглядишь так, будто не спал целый месяц. Злюка-Хевлок не дает тебе времени на отдых? Ну, я ему устрою! Может, расскажешь ей, где ты пропадаешь ночью? Корво дернулся. Нет, Эмили не должна была узнать о Чужом, на нее и так свалилось слишком многое, чтобы узнать еще и о магии. - Все в порядке, миледи, вам только кажется. – Аттано покружил ее по комнате и поцеловал в щеку, чтобы успокоить. Кого именно - ее или себя, он предпочел не думать. - Хватит, опусти! – сквозь смех проговорила Эмили. Корво опустил ее на пол, поправил ножны на поясе и уже собрался уходить, чтобы не затягивать прощание. Кто знает, удастся ли ему выжить. – Корво! - Что, миледи? – стоя в дверях, спросил Аттано. - Твоя тень темнее, чем моя. Корво посмотрел на стену, где стояли вытянувшиеся тени, его и Эмили. И хотя они стояли рядом, тень девочки выглядела самой обычной, его силуэт был смолисто-черным, словно на его месте зияла огромная дыра прямиком в Бездну. Ты мне понравилась, юная императрица. Правда, милое дитя, Корво? Он ушел, скрыв лицо капюшоном. *** Этот момент он прокручивал в своей голове тысячу раз. Корво знал, как остро будет заточено лезвие, чтобы рассечь кожу молниеносно и ровно, как хирургический надрез, как жалко и затравленно должен выглядеть Дауд, каким рисунком кровь расчертит пол под их ногами. Он не сомневался в себе ни на секунду, да и ради всего святого, когда он чувствовал вину за справедливо отнятую жизнь? Так почему же сейчас он так медлил? Вот объект его мести лежал перед ним, клинок прижат к шее именно так, как предполагал план. Что пошло не так? Корво видел перед собой не бесчестного головореза, не обезумевшего от страха убийцу, на него смотрели уставшие глаза человека, который не видел ничего кроме кошмаров уже очень, очень давно. Этот взгляд слишком напомнил ему себя, того человека, каким он мог стать, не возьми Джессамина его на службу тогда. - Моя жизнь в твоих руках, Корво. У него покалывало в пальцах от предвкушения. Не своего, а Чужого. Рука занесла клинок над головой, и, нужно было отдать должное, Дауд не зажмурился, смотрел прямо ему в глаза со спокойной обреченностью. Он ударил одним точным движением, и тело мужчины с глухим стуком опустилось на пол. Корво вышел через парадные двери, переступая через тела мертвых ассасинов. Ты восхищаешь меня, Корво. Почему ты не убил его? Корво предпочел не внимать вопросам бога, ему нужно было вернуть Эмили, и как можно скорее. *** После роспуска заговора лоялистов Эмили взошла на трон. Казалось бы, все осталось на своем месте, но резиденция словно светилась изнутри от присутствия юной императрицы: вечно хмурые смотрители насвистывали, стоя на карауле, служанки на кухне сплетничали и хихикали, словно в городе и не бушевала чума вовсе. К Корво снова стали обращаться «милорд» и вернули прежние покои, от которых тот отказался, все равно те успели пропахнуть дешевым табаком и блевотиной за время его отсутствия. Эмили предоставляла своему защитнику полную свободу действий, но Аттано не слишком-то ей пользовался. Одну вещь, правда, он все-таки сделал, и по его приказу во дворце появилось святилище Чужому. Сумасбродный бог не появлялся уже давно, и Корво не знал, ожидать ли ему счет за использование магии или же долг придется вернуть своей жизнью. Неопределенность злила. Аттано приходил в святилище по вечерам, ожидая непонятно чего. Эта ночь не отличалась ничем от остальных, но движимый непонятным предчувствием, Корво зажег свечу перед алтарем и закурил. Дым от сигареты казался фиолетовым на фоне задрапированным стен, пока его пальцы бездумно очерчивали контуры руны. - Так почему же ты не убил Дауда? – Чужой сложил руки на груди, паря в паре дюймов от оконной рамы. С панацеей Пьеро и Соколова в городе стало меньше прокаженных, а вместе с ними стали редеть магические алтари. Но упрямый божок улыбался, как ни в чем не бывало. Выживший вместе с крысами, вместе с ним, с Корво. - Это не вернуло бы императрицу к жизни. – он пожал плечами. – Если тебе было так интересно, почему не залез в мою голову? Ты там неплохо обустроился. - Так бы потерялась вся интрига. – в темноте его лицо больше походило на театральную маску с хищным оскалом. В камин полетел окурок. - Ты тоже не ответил. - На что же, мой дорогой Корво? – Чужой против своего обыкновения, смотрел на него не с видом шкодливого школьника, а по-отечески снисходительно, почти ласково, если бы такими эпитетами награждали богов. - Почему я? Если твоя метка существовала лишь у горстки людей, то я, должно быть, чем-то это заслужил? Чужой засмеялся, и тени вокруг задрожали, будто разделяли веселье хозяина. Корво ощутил тяжесть ладоней на своих плечах, и холодное дуновение шепота у щеки. - Мне было скучно.