Вина

Длинный, узкий, почти не освещенный коридор. Я иду по этому коридору, держа в руке верный пистолет, готовый выстрелить в любой момент. Из небольшого прохода, мне на встречу, выступает высокая худощавая фигура – рыжеволосый парень в белом костюме. На его губах – озорной блеск, заметный даже в полумраке… С другой стороны ко мне подходит еще один: одноглазый мальчишка с седыми волосами. Его тонкие губы, покрытые бесчисленными шрамами, кривятся в неком подобии улыбки. Но улыбаются только одни губы, золотистый глаз же не выражает ничего… Я слышу шаги за своей спиной и резко оборачиваюсь. Меня догоняет подросток лет 15 на вид. От его не по-детски пристального взгляда мне становится не по себе… Эти трое окружают меня, и я вынужден отступить, но вскоре упираюсь в холодную стену и понимаю, что пути к отступлению нет. Рука все еще судорожно сжимает пистолет, сам же я не могу пошевелиться. Мое тело как будто предало меня. А эта троица подходит всё ближе, вот я уже чувствую их дыхание и понимаю, что мне страшно. По-настоящему страшно. Видно, это было очень заметно, так как ухмылка рыжего стала ещё шире, только в глазах читалось вовсе не веселье. В них полыхала ярость. Седой парень облизнул длинный нож, похожий на жало: – Тебе страшно? Надо же, а когда ты убивал нас, у тебя было совсем другое лицо. Я пытаюсь что-то сказать в своё оправдание, но язык как будто прилип к нёбу. – Что, Брэдли-тян, тебе нечего сказать нам? Это можно считать признанием вины. – Рыжий наклонился так низко, что его губы почти касались моего уха. – Разве ты спросил нас, хотим ли мы умирать? – Зачем ты сделал это? – подал голос подросток. – Я ведь был всего лишь ребенком. Одноглазый подошёл ко мне вплотную, холодное лезвие коснулось моей шеи. – Даже если твоя смерть не причинит боль Богу, всё равно, мы убьём тебя с наслаждением. – Помолись перед смертью, Брэдли-тян, если ты конечно умеешь. В следующую секунду дуло моего же пистолета оказалось у моего лба. Когда рыжий успел забрать его, я даже не заметил. – Прощай, босс! – произнесли они в унисон. Потом грянул выстрел. Вскрикнув, я резко сел на кровати, пытаясь успокоить дыхание. Опять этот кошмар, который мучает меня уже два месяца. Каждую ночь ч того самого дня, когда погибла моя команда. Наги, Фарфарелло, Шулдих… В определённом смысле, действительно можно сказать, что их убил я. Ведь именно я отправил их на ту миссию, где они встретили свою смерть. И вот теперь они являются мне каждую ночь и упрекают меня в своей смерти, а потом – убивают. За эти два месяца я и сам уверовал в то, что я убийца. Я убил их так же, как если бы сам нажал на курок и выпустил в них автоматную очередь. Я посмотрел на часы – 6 утра. Мне вставать через час, так что снова засыпать не имеет смысла. Поднимаюсь и иду в душ, чтобы избавиться от наваждения. Холодные струи воды постепенно приводят в себя, возвращая к реальности. Придя в себя и проснувшись, я одеваюсь и иду на кухню, чтобы выпить кофе и позавтракать. Не знаю почему, но сегодня на меня нахлынули воспоминания: вот на этом стуле любил сидеть Наги. Это любимый нож Фарфарелло, а из этой чашки пил Шулдих. Я наливаю свой любимый кофе в кружку с надписью BOSS – подарок от Шулдиха на мой последний день рождения. Мне снова вспомнился тот день, когда эта троица меня окончательно достала, и я решил их перевоспитать… Я считал, что было бы просто прекрасно, если бы Наги не проводил всё время за лэптопом, а то он вылезает из Интернета только для того, чтобы поесть, поспать (что сомнительно) и сходить в туалет. А дай ему волю, он бы и школу пропускал (если конечно он туда действительно ходил, а не зависал в ближайшем Интернет-кафе). А у нашего штатного мазохиста Фарфарелло не плохо было бы убрать «хобби» поливать потолок и стены собственной кровью, я уже молчу о его постоянном желании «оскорбить Бога». А Шулдиха я просто мечтал отучить от привычки гулять по ночам, причём по самым сомнительным местам в не менее сомнительной компании. Но дня через три я отказался от своей затеи, поняв, что эти «недостатки» как раз и делают их теми, кто они есть. Кажется, что это было совсем недавно. И вот теперь их нет. Я возвращаюсь в свою комнату. Взгляд падает на кровать. Здесь мы с Шулдихом занимались любовью. В первый и последний раз. Накануне той замечательной миссии он пришёл ко мне в комнату, обнял за плечи и, уткнувшись носом мне в шею, прошептал: – Я боюсь, Брэд. В первый раз в жизни я действительно боюсь. – Голос его дрожал, было такое чувство, что он сейчас расплачется. Я обнял его, зарывшись лицом в шелковистые огненные пряди, и тут он сделал то, чего я никак не ожидал. Запрокинув голову, он нежно поцеловал меня в губы. После чего, отстранившись и не глядя на меня, он прошептал: – Я люблю тебя, Брэд. Если с нами завтра что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты знал это. Я не верил своим ушам. Этот мальчишка, это рыжее чудо любит… меня… Да я вообще не представлял, что меня может кто-то любить, а тем более он… – Я тоже люблю тебя. Обещаю, с тобой и остальными всё будет в порядке. Я поцеловал его, и он с готовностью ответил. Мы долго стояли посреди комнаты, целуясь и растворяясь в наших чувствах. В тот момент, для нас обоих, окружающий мир перестал существовать… Это был наш первый раз… и единственный. И он навсегда запечатлелся в моей памяти… Я так хотел, чтобы мы были счастливы вместе. И вот теперь его нет… Но теперь я знал, что мне делать. Действуя на автомате, я достал из сейфа револьвер, вытащил из него все патроны, кроме последнего, и сунул его в карман. Я всегда мечтал сыграть в «русскую рулетку». По-моему сейчас самый подходящий момент. Сев в машину, я поехал на кладбище, предварительно заехав в цветочный магазин. Пройдя знакомым путём, я нашел три могилы. Их могилы. Сначала, я хотел похоронить их вместе, но потом передумал. Пусть каждый из них покоиться в своей «постели». Положив по букету на могилы Наги и Фарфарелло, я подошёл к последнему пристанищу своего возлюбленного. Оно располагалось чуть в стороне, под раскидистыми ветвями огромной ели. Встав на колени, я бережно положил букет из белых хризантем к подножию черного мраморного креста. – Прости, koi. Я обманул тебя. Я не смог тебя уберечь. Вы снитесь мне каждую ночь, желая отомстить. Пришёл черед исполнить ваше желание. Если такова моя судьба, то сегодня мы будем вместе… навсегда… Достав револьвер, я крутанул барабан. Потом дрожащей рукой поднёс дуло ко рту. Мне потребовалось не мало воли, чтобы разжать губы… Последнее, что я помню – это сухой щелчок выстрела, а потом… Потом наступила тишина, и ощущение лёгкости во всём теле. И с высоты я увидел себя, точнее свою бездушную оболочку, лежащую ничком на могиле Шулдиха. Я поднимался всё выше и выше. И, прежде чем погрузиться в вечную тьму, я увидел яркую вспышку слепящего света…