После "Интервью с Вампиром"

      Интервью с вампиром... Так вот как он ее назвал. Значит, этому забавному мальчику не только хватило смелости напечатать мою историю, но еще и опубликовать ее. Правда, он сделал это под каким-то дурацким псевдонимом. А как его звали на самом деле? Я уже и не помню... Впрочем, это не так важно.       Они с презрением листали мою книгу (так как это рассказанная мной история, я вправе считать ее своей) и плевались на каждую страницу. Они — другие вампиры. Да, я вампир. Последний раз эту фразу слышал от меня журналист в ту роковую ночь, когда случилась моя исповедь. А сегодня я сидел в одном из баров для таких как мы, и слушал, как мои «собратья» оскорбляют меня и грозятся сжечь заживо. Только вот незадача... Они понятия не имели, как именно я выгляжу.       Атмосфера была знакомая и обычная — самый простой на вид бар, в котором смертных было на редкость мало, зато как вампиров тут кишмя кишело. Но по нашим законам, как бы это ни было странно, именно в таких местах людей убивать было нельзя. Странно было ощущать запах еды и алкоголя, которые служили прикрытием для нас. И оно срабатывало; случайно вошедшие смертные даже и не думали, что попали в обитель нежити. Стоит расписать вам красоту интерьера... Но не буду, так как считаю это занятие абсолютно пустым, мне все это не интересно. Меня мало волнует та чушь, которую несут другие вампиры обо мне, но только странно, что именно сейчас они взялись за мою книгу. В публикацию она вышла уже давно.       Хотя, возможно я просто этого не замечал, ведь меня ничего не волновало в этом мире. Я существовал тихо и сам с собой, я стал призраком той эпохи. Редко говорю вслух, никогда не улыбаюсь и не несу в себе абсолютно ничего. Мой последний спутник, Арман, давно покинул меня, впрочем, это меня тоже не волновало, я даже не заметил когда именно остался один. Я был, пожалуй, самым бесчувственным и пустым вампиром на свете, зато одним из самых красивых. Так мне говорили собратья и жертвы. Но для тех и других я был слишком пуст. А знаете, в чем заключается самая большая ирония? Арман хотел быть со мной потому, что я был самым человечным и глубоко чувствующим и вечно страдающим из нас. Разве так было? Не помню.       — Эй, а ты что думаешь об этом Луи? — за мой столик сел наглый молодой вампир. На самом деле молодой, ему и пятидесяти не исполнилось, — Об этом отступнике и трусе?       — Я думаю, что ему плевать на всех вас, ровно так же как и мне, — я встал и собрался уйти, но он схватил меня за руку.       — Эй! А ты чего такой дерзкий? Ты может, не читал эту пошлую книжонку о нем и этом Лестате, которого он предал? — прищурился мальчишка.       — Читал. Лестат был самодуром и ублюдком. Если верить книге, — добавил я и, вырвав руку, покинул бар.       Приставучие молодые глупцы! Я сильнее закутался в плащ и направился в сторону безлюдного ночного парка. Было давно за полночь, и я невольно повторил свои же слова: «Лестат был самодуром и ублюдком.»       Ах да... Меня зовут Луи, Луи де Пон-дю-Лак. И мне примерно двести лет. И я настоящий автор «Интервью с вампиром». Глупо было думать, что создание подобной книги — правильный поступок. Ни один смертный так и не понял ее глубокого смысла, всем подавай вечность, и не важно, что она в себе несет.       Меня создал Лестат. Лестат... Да... Он был ублюдком. Грязным, необразованным, неграмотным и ограниченным ублюдком! Он был тем, кто сломал мою жизнь и меня. Точнее, он убил меня и запер на самом кошмарном круге ада из всех возможных. Что я сделал, Боже, что именно меня в ту ночь избрал вампир?       Лестат де Лионкур — трус, обманщик, злодей и безжалостный грязный убийца. Помню, что Арман, перед тем как уйти, соврал мне, что Лестат якобы выжил в пламени «Театра Вампиров», которое я устроил в отместку за гибель Клодии. Странно... Зачем он это придумал? Зато я, основываясь на этой выдумке, рассказал тому мальчику-журналисту, что я встречался с Лестатом в двадцатом веке. Наверное, это была моя маленькая месть. Чтобы этот пижон Лестат остался в истории и памяти как трусливая полусгнившая сущность в том нашем доме.       Помню, Арман обещал мне, что все будет нормально, что со временем я все-все забуду, но это было не так. Говорил он и то, что у меня получится стать настоящим вампиром — безжалостным и холодным, но ничего из этого не вышло. Я так ничего и не забыл, мне не стало легче, и мир не вернулся на круги своя. А все потому, что все, что во мне было, я отдал очень давно, отдал до последней капли. И во мне не осталось ни горечи, ни переживаний, ни раскаяния, ни спасения, ни любви, ни эмоций, ни чистоты, и главное, той человечности, которую Арман так во мне любил. А я уже больше века не знал что это такое.       Арман... Он играл со мной в...любовь? Он заставлял меня любить себя. Каждый вечер он пытался своими чарами внушать мне чувство любви к нему, но к рассвету оно полностью исчезало. Видимо, он устал мучиться и биться с моей холодной пустотой.       Моя Клодия, с тобой ушли последние частички моей души. Как я мог в ту ночь возжелать тебя?! Убить, взять тебя... Видимо, моя душа была уже тогда уничтожена этим демоном Лестатом. Да, хорошо, что я придумал этот кусок о том, что он прячется от всего мира, как крыса... Правильно... Я уже век как свободен от него.       Я вернулся в бар вампиров. Мои собратья опять что-то увлеченно обсуждали. Я же радовался, что они не трогают и не замечают меня. Так прекрасно быть в одиночестве, так здорово быть одному. Но зачем же Арман соврал мне тогда?       Внезапно один из вампиров вскочил с места и бросил в стену, у которой я сидел, какую-то книгу. Это было не «Интервью с вампиром», нет. Она была толще. Я не отреагировал.       — Что за наглые ублюдки?! — кричал мальчишка, — Сначала этот вонючий креолишка, а затем и этот французишка! Повадились нарушать всевозможные правила и законы! Их надо убить!       Зал поддержал говорившего криками и аплодисментами. Французишка? Я лишь лениво наклонился вбок и глянул на обложку книги. Мое сердце в тот момент перестало биться. «Вампир Лестат». Вот что было написано на обложке. Этого не могло быть, не могло быть!       Я подхватил с пола книгу и пролистал ее. Какой-то подлец посмел сделать деньги на моей истории! На моей боли! Написал роман от имени этого мерзкого Лестата! Ну что ж, теперь я знал, что дело чести для меня — убийство этого наглого автора, узнать только его имя. Что? Автор Вампир Лестат? Да что за дерзость!       — Опять ты! — ко мне подскочил тот же вампир, что и в начале вечера, — А эту ты читал? Ты с нами? Ведь этого наглеца тоже надо убить!       — Идиоты... — лениво произнес я откладывая книгу, — Это же фальшивка! Кто-то просто написал это после дурацкого «Интервью с вампиром».       Вампир вытаращил на меня глаза и рассмеялся в голос.       — Ты из какой дыры, парень? — смеялся он, — Это нынче самая обсуждаемая книга! И написал ее никто иной как вампир! Сам вампир Лестат!       К горлу подступил ком и я напрягся.       — Что за бред? — грубо спросил я.       — Бред? — он вскинул брови, — Парень... ты, правда, не в курсе? Этот вампир Лестат еще и клипы записывает! Поет и в своих мерзких песнях раскрывает все наши тайны! Да его рожа во всех газетах!       Я потерял дар речи.       — Да вот он! — сказал вампир, указывая на телевизор.       Я медлил. Я не мог просто так сразу повернуться в сторону экрана. Нет, нет, его просто не могло там быть, только не это! Неспешно, мучительно медленно я повернул голову, молясь и прося, чтобы это была фальшивка. Но на экране был...он! Кто-то включил звук и до меня донесся тот самый уже забытый голос.       Я резко вскочил и подбежал к экрану, всматриваясь в красивую цветную картинку. Сотни бликов играли на золоте пышных волос, до боли знакомая хитрая улыбка красовалась на бледном лице, а гибкое тело извивалось в красивом танце. Это был он. Живой, здоровый, молодой и красивый. Кажется, я вскрикнул и зажал рот рукой. По щеке скользнула влага и на барную стойку упала алая капля. Не помню, как я выбежал из бара, не помню, как бежал по ночным улицам, сопротивляясь порывам холодного ветра и стараясь спастись от этой сводящей с ума боли! Мою грудь разрывало словно меня сжигали изнутри. В ушах звучал его голос, а перед глазами стояла та картинка с экрана. Нет, нет, нет! В груди было так больно, что я на миг потерял координацию и упал на асфальт, в кровь разбивая колени. Сжав на груди рубашку, я тяжело дышал и скулил от невыносимой боли. Закричав, я ударил кулаком по грязному асфальту и позволил кровавым слезам вырваться наружу.       То, что не мучило меня целый век, вырвалось с такой болью, что едва меня не убило. Гул оглушал меня, и я с трудом осознал, что это бьется мое сердце. Моя маска слетела, и вся та ложь разлетелась вдребезги.       Как ты посмел вернуться после всего? После того, как ты оставил меня на столько лет?! Кажется, пришло время мне снова платить долги, и мой защитный бумажный домик просто рухнул. Да, да, я потерял свою душу, я продал ее тебе! Да, да, я люблю тебя, люблю и ненавижу так, что хочу кричать и кричать! Ты это хотел знать, тебе достаточно этого хитрый истязающий меня дьявол?!       О, как я был глуп! Думал, что если расскажу эту глупую историю тому репортеришке, создам книгу о том, где мы навеки будем вместе, пусть всего лишь до сотой страницы, то это принесет мне покой! Нет, этого не произошло! Ни на секунду мне не становилось легче. Более того, я ненавидел эту книгу и не желал держать ее в руках. Но... Но ведь это вышел красивый роман, не правда ли, Лестат? Красивый и жестокий, как сама жизнь. Это была наша эпоха, когда Новый Орлеан принадлежал нам.       Арман соврал мне, что ты жив. И именно поэтому я наврал Дэниэлу, что встречал тебя. Я хотел, чтобы хотя бы на жалких страницах этой книжонки ты был, чтобы мы встретились. Чтобы ты простил меня за предательство и просил быть с тобой! Глупые попытки самообмана.       Ах, как больно рухнули все те барьеры, которые я с таким трудом ставил, Лестат! Почему ты вернулся, почему?! Когда ты умер в первый раз, я мог отвлечься на Клодию, я любил ее, сосредотачивался на ней, но когда я потерял ее, то смел надеяться, что ты... но Арман сказал, что ты погиб в огне, которым я уничтожил «Театр Вампиров».       Боль в груди невыносимая! Может, ты убиваешь меня на расстоянии? Мстишь за всю боль, мой отец и создатель? Нет, скорее, любовник. Больно, как больно... Что-то изменилось, все уже не так.       Немного успокоившись, я встал с асфальта и отряхнулся. Грязь, кровь... Как кошмарно я выгляжу. С чего бы меня это волновало? Почему меня вообще что-то волнует и почему мне так больно? Неужели это... Это.. жизнь? Неужели это Жажда Жизни? Как давно я ее не испытывал! Слезы снова потекли по щекам. Только теперь это были слезы спокойствия и...счастья?       — Лестат... — прошептал я и наконец-то улыбнулся, — Ох, Лестат!       На следующий же вечер я приобрел твою книгу. Я перечитал ее три раза, Лестат. Почему ты так боялся рассказать мне о Ники, о Магнусе? Почему ты не поведал о Габриэль и своем одиночестве? Почему ты так редко давал мне понять, что я тебе нужен? Почему чаще смеялся, чем... Ты пишешь, как страстно и сильно меня любил, но как бы хотел я все это знать тогда! Да, я признаю, было то, о чем ты пишешь. Объятия, разговоры... Но ты потом слишком быстро отдалялся от меня. Зато теперь ты зовешь меня, мой прекрасный создатель, и я иду.       Возможно, ты просто хочешь убить меня? И это ловушка? Возможно... В любом случае, я иду к тебе, Лестат. Если ты решишь прекратить мои страдания — пусть будет так, я за все отвечу.       Ну, вот я и нашел твой дом. О, да у тебя свой вертолет? А Вы любите шик, месье рок-звезда. Как я выгляжу? Понравится ли тебе моя новая современная стрижка? А свитер! Надо было надеть что-то более красивое... Да и джинсы потертые... О чем я думал?! Но уже поздно что-то менять.       Что это? За стеклянной дверью я вижу силуэт... Мое сердце готово выпрыгнуть из груди! Надо вести себя как можно более непринужденно. Ого, какой вертолет!       Я подпрыгнул, разглядывая махину, а ты тем временем открыл дверь и вышел. Твои золотые волосы развевал ветер, и я уже издалека узнал блеск синих глаз. Вот мы и смотрим друг на друга... Прямо как тогда, в том далеком прекрасном веке.       И через пару секунд я растворяюсь в твоих сильных объятиях и сам жадно сжимаю тебя в руках. Мы обмениваемся поцелуями и каждое прикосновение твоих губ к моему лицу вызывает у меня желание расплакаться у тебя на груди. Но я не буду плакать, нет. Наша встреча — повод для радости, а не для слез.       Свободен... Наконец-то я свободен, Лестат. От боли, иллюзий, своих же лживых слов и воспоминаний. Снова с тобой, чтобы облегчив душу прошептать: «Люблю».