Да что бы я?! Да еще раз?!!.. А когда?

Утро… Ох уж это утро… Башка гудит нещадно, горло дерёт, во рту будто помои налипли, мерзкими комочками осев на зубах, в ушах звон… Кажется, налицо все признаки похмелья обыкновенного… На лице, кажись, тоже… Попытка приподнять голову была признана неосуществимой. В обозримом ближайшем будущем - так точно. Кое-как разлепив глаза, с облегчением убедился, что всё же ночевал я дома, но вот только ни Никиты родненького, ни таблеточек каких спасительных в пределах видимости не обнаружилось. А вот это печаль-беда… Надеюсь, я вчера ничего такого не учудил, из-за чего меня с утра не будят и не лечат? Но поваляться мне не судьба, увы, все выпитое вчерась активно искало дырочку. С превеликим трудом, кряхтя и морщась, на четвереньках, не рискуя принять вертикальное положение, я дополз до туалета. Ох, что же я такого вчера творил, что сейчас мне так херово… Еще и задница ноет… А вот это уже явный знак перетраха необыкновенного… Вот только трахальщика моего не видать… Что же все-таки вчера было-то? С трудом выпрямив непослушную тушку себя любимого, сунул голову под кран, врубая воду. И взвыл, падая на многострадальную попу, потому как обливание ледяной водой в мои планы явно не входило. Однако этакий душ позволил привести мозги хоть в какое подобие порядка, так что я решил, не мешкая, принять-таки ванну. И с недоумением отметил, что меня в кои-то веки не раздели после гулянки, оставив отсыпаться, как был. И костюмчик был совершенно не тот, в котором мы вчерась с Никитушкой на вечеринку отправлялись. Постепенно шестеренки зашевелились, показывая картинки прошедшего праздника. Вот мы за столиком в клубе сидим, мирно-душевно целуемся… Танцуем какой-то медляк, родные руки к себе прижимают. Приятно… Потом еще выпивали, танцевали… Вроде ничего крамольного. Вот я отрываюсь от души на танцполе под какой-то хит, от светомузыки в глазах рябит, басы по ушам бьют, Никита, сыто сверкая глазами, за мной наблюдает, прислонившись к барной стойке, улыбается предвкушающе… Потом были какие-то конкурсы, где мы с Никитой развлекались, еще танцы, еще коктейли, горячие губы, крепкие руки, снова коктейли, очередной конкурс… Конкурс… Ох, ма-а-а-а… Конкурс… Я со страхом оглядел себя в зеркале, пытаясь не морщиться на помятую харю. Изрядно пожёванный костюмчик сидел как приклеенный… Разве что сапог и фуражки не было. И ширинка на шортиках выдрана напрочь. От нахлынувших воспоминаний невольно волосы встали дыбом. Кажется, в этот раз я всё же перегнул палку и превзошёл самого себя… Если меня мой бог после всего произошедшего не прибьёт или, не приведи господи, не бросит, мамой клянусь ничего крепче кефира в рот не брать! А ведь как все невинно начиналось… Знакомые Никиты пригласили нас на открытие нового клуба, а поскольку заведение было только для мальчиков, мы планировали приятно провести время, не шифруясь на людях. Всё так и получилось. В десять вечера мы были на месте, с удобством разместились на диванчиках, расположенных на втором ярусе клуба, внизу отрывался честной народ. Мне понравилось. Пусть это и второй посещенный мною гей-клуб, но, честно говоря, отличий от обычного подобного заведения я не нашел. Так же ярко, броско, шумно и людно. На сцене чередовались исполнители, мелькали какие-то звезды местной величины, но нам было, честно говоря, не до талантов выступающих. У меня под бочком имелся свой личный бог и кумир, так нахера мне другие? Какие-то общие знакомые и друзья Никиты то и дело зависали у нашего столика, отметились Дар с Ташем и Алексом, неизвестные смутные личности бросали на меня откровенно сальные взгляды, но с грязными предложениями не лезли, так что я молча терпел. Благо, знакомые Никиты по клубу вели себя пристойно и вообще мне понравились. Ближе к полуночи приперлись Федька с Валькой. Еще с час мы под дружный хохот пересказывали феерическое шоу, что устроила эта отвязная парочка на Новый год, потому как праздновали мы на Никитиной даче, и не все друзья при этом присутствовали. Ну, а что! Валька в роли боевой Снегурки произвел фурор, не иначе, а уж как ревностно мой дружбан охранял тылы своей кусачей прелести – это анекдот на века! Стоило Вальке чуть нагнуться, так этот лось тут же оказывался у него за спиной и зыркал на всех, обещая мучительную смерть каждому, кто позарится на святое. Валечка, умный мальчик, фишку просек и полночи дразнил гражданина Федечку, наклоняясь то юбочку одернуть, то шнурочек подвязать, то ещё чего. Когда пришла пора раздавать подарки, этот блондинка, хитрюче глянув на Дедушку Мороза, шмякнул мешок на пол и за каждым подарком томно так наклонялся, доведя родного дедушку до состояния стояния и горящих бешеных глаз. Но праздник они провели на ура! Федька-баламут ревностно охранял свой главный подарочек, устроил настояший балаган, так что под конец все просто держались за животы от смеха. Правда, уже в Новом году, после суперского фейерверка, когда все возвращались в дом, они умудрились потеряться и нашлись лишь ближе к рассвету, но, судя по расхристанной Снегурке и предовольному Дедушке, терялись они в одной комнате и даже на одной постели. Сидеть сиднем в мои планы не входило, так что я от всей души выплясывал внизу на танцполе, наслаждаясь праздником, не переставая дразнить своего бога, который получал от вечера явное удовольствие, многообещающе улыбаясь. Увы, он не слишком любил танцевать под быструю музыку, но на каждый медляк я вытаскивал его из-за стола, упиваясь близостью любимого и родными объятиями. Вечеринка продолжалась, я как-то потерял счет выпитому, привык уже, что Никита все равно пресечет на корню мои выкрутасы. Каюсь, с ним я совершенно расслабился и не слишком контролировал содержимое бокалов, зная, что лишнего под его бдительным оком не выпью. Разве что отметил про себя, что запивать какую-то полосатую мнямку в шутере коктейлем с мятой не стоило. Но в нем был лед, и он славно потушил пожар после ядреной красно-желто-зеленой гадости. Мне было сказочно весело, мир был прекрасен и чудесен, с каждой минутой я любил его все сильнее, мой личный бог – красив как никогда… И когда объявили танцевальный конкурс – согласился, не слишком вслушиваясь в условия. Мне безудержно хотелось поразить его. Показать еще раз, как сильно я его люблю, поделиться счастьем со всеми. Наверное, если бы Никита в тот момент не отлучился, я бы не полез на сцену, но он ушел, его друзьям было все по барабану, они, кроме друг друга, и не замечали никого, а Федька мою идейку активно поддержал и сам попер вперед, желая поразить драгоценного Валечку. Народу на конкурс набралось целых семь человек. Нас живенько сбагрили за кулисы готовиться. Не знаю, из какого театра они взяли злополучные костюмы, но нас шустро взяли в оборот, выдав каждому по шмотке. Разве что дружбан мой уперся, разглядев среди прочего хлама свадебное платье и вцепившись в него руками и зубами. Ведущие сообразили, что пьяный здоровенный лось – это опасно, и позволили творить, что хочет. Ну, а я так своим костюмчиком был более чем доволен! Классные кожаные черные шортики и жилеточка, белая рубашка – все как для меня! Немного смутили высокие сапоги на шпильке и фуражка в комплекте, но мне уже было море по колено и океан по пояс, так что я справился, хоть и втискиваться в шорты пришлось с посторонней помощью. Покачиваясь, почапал до кулис, высунул любопытный нос, убедился, что Никитушка родненький мой уже на месте и вертит головой, выискивая меня в зале. Уже было хотел выйти и помахать ему рукой, как меня задернули обратно. Просто чудом удержался на ногах и не рухнул на жопу. Этим чудом оказалась передняя часть платья, что напялил на себя Федька. Смотрелся он в нем охренительно. Кабыздох в рюшках! С оборванным подолом – просто чума. Но ноги у него красивые, этого не отнять. После кривеньких попыток пришпандорить ткань обратно, увы, неудачных, умный Федечка попросил ножницы и просто-напросто отрезал все лишнее. - Да ты просто орел! – выдал ведущий и предложил спереди хоть фартучек повязать, чтобы не светить труселями с пошлыми розовыми морковками. Фартучек нашелся. От наряда горничной. Дальше я не выдержал и просто сполз по стеночке, сгибаясь от хохота. Что там Федечка на сцене творил, я, к моему величайшему сожалению, не видел, зато слышал восторги толпы, когда Валька с воплями полез на сцену разбираться, потому как неизвестный самоубийца решил на его ненаглядного права предъявить. Ну, а дальше пришел мой черед. Приняв для храбрости на грудь еще самую малость, решительно попер вперед. Оглушительный свист меня едва не сбил с ног, но, найдя взглядом Никиту, обалдело глядящего на меня, расслабился и послал ему воздушный поцелуй, ручкой ещё помахал. И понеслась! Под зажигательную музычку я отплясывал на сцене, не сводя глаз с родного своего, дразнясь и облизываясь, дурачась и поигрывая бровями. О да, народ был в восторге, но мне было важно мнение только одного человека. Ведущие что-то кричали в зал, посетители ликовали, Никита как-то вдруг оказался совсем рядом со сценой и раздевал меня глазами, то и дело отвлекаясь на вопросы назойливого ведущего. Когда музыка смолкла, я, наплевав на всех, кинулся к своему родному, запрыгивая на него, жадно целуя. Я был счастлив. Совершенно и окончательно. Плавился в любимых объятиях, целовал любимое лицо, шептал что-то на ухо, прижимался крепко. Вечер, однозначно, удался!! Мы ещё танцевали, что-то пили, целовались… Я так и щеголял на шпильках, на удивление прочно стоя на ногах. Опыт, мать его, не пропьешь! Факт! Зато у Никиты так горели глаза, что у меня невольно поджималась попа и губы сохли. Чертовы шортики были такими узкими, что снять их не получалось, даже пальцы просунуть, но оно, наверное, и к лучшему, потому как я был готов залезть на моего бога прямо так! Не знаю, в какой момент я очутился в сортире и без Никиты, но вот знакомству с малознакомыми типами был категорически против. Посикать мирно не получилось. Везде враги! Струхнул так, что даже протрезвел. Быть зажатым в угол какими-то хмырями в мои планы не входило. Про большее даже боялся думать! Кажется, я пытался драться и пинаться, костеря их почем зря. Вот только один против трех – это не мой вариант. Как я обрадовался появлению Никиты – ни в сказке сказать, ни пером описать. От счастья, не иначе, ножки у меня подломились, и за эпической битвой добра и зла я наблюдал, сидя на кафеле, прижимая к груди предательские конечности, что все норовили расползтись в стороны. Мой герой был в ударе! Злодеи так и летали!! Так и летали!! Правда, всё веселье охрана испортила, выведя покоцанную троицу под белы рученьки. Замечательный и любимый, мой герой, Никита родненький, негромко сетуя, что на минуту меня нельзя оставить без присмотра, предложил вертаться домой, я с радостью согласился. Вот только ножки отказали совершенно, и дальнейший путь я проделал на плече моего бога, вяло повиснув попой кверху. Пока мы рассекали толпу танцующих, Никитушку не раз и не два поздравили с доблестно добытым трофеем, на что он вежливо так рыкал. Красота, да и только! Воспи-и-итанный мой! В общем, я так расслабился, что очнулся только у гардероба, где Никита теребил меня, надевая на меня свое пальто. Я взбрыкнул, что хочу свой пуховик. И плевать, что жопа голая! Мне пригрозили быть замотанным в штору. Пришлось уступить грубой силе. Потом мы ехали домой. Ехали-ехали… Долго ехали. Я даже выспаться успел. И вспомнил, что так и не отблагодарил моего хорошего за мое своевременное спасение. Кинулся исправлять недочет. Даже из пальто вывернулся. Никита зачем-то пытался меня успокоить, но я был совершенно спокоен! И настойчив. И плевать на все!! Я же целоваться хочу! Никита держался долго. Целых пять минут. Потом мы резко куда-то завернули и остановились, я про себя отметил, что мы, оказывается, всё ещё ехали. Вот только дальше думать было некогда. Да и незачем. Мой бог вышел из машины, я было потянулся следом, решив, что приехали, вот только меня тут же запихнули на заднее сидение. Никитушка влез следом, опрокидывая навзничь, впечатывая спиной, жадно набрасываясь на мой рот. Ох, вот это было классно! Полный вынос мозга! У меня просто кровь закипала от его близости, его запаха, крепких рук, требовательного языка. Хотелось всего и сейчас! В четыре руки мы пытались снять с меня чертовы шорты. Заевшая молния с жалобным треском сдалась, но задачу это не решило, потому как снять злополучные шорты в тесноте автомобиля не получалось - застряли на бедрах намертво, зацепившись за верх сапога. Никита, прошипев что-то нечленораздельное, вздернул меня за ноги, сгибая почти пополам и наваливаясь сверху, руками сминая половинки. Я только пискнуть и успел, цепляясь руками за спинку переднего сидения. Дальше было круто. Откуда в машине нашлась смазка – хрен знает, мне так было вообще не до чего. Трахаться хотелось не по-детски. Когда Никита, смазав и чуть размяв дырку, ворвался внутрь, я лишь со стоном выгнулся, прижимаясь к нему, и притянул за голову к себе, целуя. Он брал резко и жестко, на грани боли, но я был в полном восторге, это был такой кайф, запредельное удовольствие, чистый экстаз… Я стонал в голос, не в силах сдерживаться, Никита пытался закрывать мне рот поцелуем, но дыхание сбивалось, его глаза горели, пальцы сжимали до синяков, и в конце концов он просто зажал мне рот рукой, продолжая яростно вбиваться. Мои ноги болтались где-то перед глазами, съезжая с его плеч, я пытался их придерживать руками, но чертова кожа сапог скользила, каблуки карябали обивку верха салона, мне ничего не оставалось, как то и дело цепляться то за шею Никиты, то за спинку сидения, царапая ногтями. И смотреть, смотреть в его глаза, не отводить ни на секунду, тонуть и теряться… Оргазм был оглушительный. Кажется, я все же орал. И вырубился напрочь. Вот так мы и погуляли… С горем пополам раздевшись, я все же принял душ. Принял таблетки. Натянул любимую футболку. Позвонил Никите. Выслушал про абонента. Побродил по пустой квартире. Позвонил Ташу. Выслушал оду себе любимому и похвалы Никите, что так вовремя меня унёс. Заварил крепкий чай. Ещё подремал. В два снова проснулся, отстраненно отмечая, что Никиты все ещё нет. Не понимая, где его может носить в воскресный день, который мы планировали провести вместе, и отчего телефон не отвечает. Не бросил же он меня, в самом деле! Квартира-то его… Где-то на подкорке крутились трусливые мыслишки обзвонить больницы, но я пока не решался. В три, заведенный не на шутку, я принялся за поиски справочника. - Миль? Родной! Ты что там забыл? – раздался за спиной негромкий голос. Я дернулся, пытаясь выпрямиться, долбанулся затылком. Меня перехватили под живот, вытаскивая из-под комода. – Миль? Живой и невредимый, великолепный, как всегда, Никита стоял напротив, чуть насмешливо глядя на меня. - Никита-а… – я был готов разреветься. От облегчения, от пережитого страха за любимого, от всего. Столько успел передумать за два часа, что чуть не рехнулся. Записной книжки у него не было, а в поисках чертового справочника я даже на антресоли залез, гора макулатуры в зале была последним шансом. Про интернет я отчего-то даже не подумал. - Ну-ну… – он прижал к себе, погладил по голове. – Что случилось? - Ты… Тебя не было… Телефон не отвечал… Весь день… – пробормотал в плечо, вдыхая родной запах, постепенно успокаиваясь. - Как не отвечал? Эх, черт… – ругнулся он, отстраняясь и доставая телефон из кармана. – Выключен. Разрядился, наверное… Блин… А я и звонить тебе не хотел, думал, ты весь день проспишь, как сурок! – улыбнулся мой бог. Облегченно выдохнув, крепко к нему прижался. - Чуть не помер я, – недовольно буркнул. – Хрен знает где весь день шляется, такой весь недоступный из себя! – стукнул его в плечо несильно. - Не-е-е, мой мальчик, – протянул он хитро. – Это вчера я чуть не помер! – хохотнул, стиснул крепко, в висок поцеловал. – Помнишь хоть, что вчера-то чудил? - Э-эм… Ну… В общих чертах – да! – честно покивал. Никита лишь рассмеялся, прошел в прихожую, скидывая пальто. - И насколько общих? – загадочно поинтересовался. Я важно фыркнул. - Мой охрененный прикид меня с утра не шокировал. - М-м-м… – он покивал головой, ехидно прищурившись. – Надо же, запомнил… Стало быть, ты и свое обещание помнишь? Я напряг мозги. Никита, посмеиваясь, прошел на кухню, сунул в микроволновку разогреваться купленную пиццу. От ароматов у меня заурчало в животе. Ну так! Последний раз его, горемычного, кормили где-то этак сутки назад. Потом только поили. - Так что с обещанием? – улыбнулся этот лис. Вынужден был сознаться: - Кажется, это из того кро-о-охотного... - показал на пальцах, - кусочка, что я все же не очень хорошо помню. Никита рассмеялся, вставая и доставая пиццу. Я цапнул себе кусман, с блаженным стоном впиваясь зубами. - Ладно, – ухмыльнулся он, – приятного аппетита. - Приятного! – кивнул, дожевывая первый кусок и потянувшись за вторым. – А что я тебе успел пообещать? - Ну, если мне память не изменяет, в машине ты пообещал мне, что дома так будешь ходить каждый день! - Эм… Как «так»? – недоверчиво прищурился. - В чудных шортиках и фуражке. Я даже с утра подсуетился, съездил всё купил, чтобы тебе не пришлось нарушать данное слово. Я невольно подавился. Это как же надо упиться, чтобы обещать такое? Всё, ведём трезвый образ жизни. Но мозг наконец-то проснулся окончательно, напрочь отвергая этот злостный поклёп. - Нихера!!! Не было такого! Наглая ложь! - Ничего не знаю! – довольно разулыбался Никитушка. - Не-е-е, я такого не мог сказать! Ты что, забыл, с каким трудом мы их снимали? - Ну, предположим, меня трудности не пугают! - Обойдешься! Да пока их снимем, я обкончаюсь к чертям! - Вчера-то справились на отлично! – проворковал любимый мой, пересаживая себе на колени, поглаживая по голой коже. - Вот ты гад… – я невольно поежился, пересаживаясь поудобнее. – Не было такого, и точка, – и зыркнул подозрительно: – Или ты мне тут зубы решил заговорить, чтобы я позабыл, что тебя не было целый день? Ну, так как? - Да-а-а, ничем не проведёшь! - Ага! Колись, давай! - Да нечего колоться, – пожал плечами, принялся спокойно рассказывать: – С утра зашёл в банк, заплатил штраф, который нам все-таки впаяли за эм-м… неподобающее поведение в общественном месте. Потом съездил в отделение, забрал кое-какие документы. Затем навестил вчерашний клуб, разобрался с администрацией, что негодовала по поводу сломанных дверей в туалете, заплатил за твой костюм, а то мы-то покинули вечеринку, не расплатившись, да и вещи твои надо было забрать… Ну, а потом зарулил в сервис, оставил машину на их попечение, потому как оказалось, что крайне неполезно для обивки салона задирать кое-кому ножки в сапогах выше головы. Парень попался толковый и непрошибаемый. С каменной рожей лица вручил набойку с сапога, что отковырял при мне из обивки где-то сверху. Уверил меня, что за неделю с перетяжкой справятся. Вот так… Ну, а потом на такси добрался домой, разве что в пиццерию завернули. Челюсть у меня от его рассказа под конец истории была уже на полу. Вот это называется погуляли, так погуляли! - У-у-уй… Капец… Это что же… Всё я натворил? Мать моя женщина… Бля-я-я… – я невольно схватился за голову. – Пипец, да меня просто опасно в люди выводить! Всё-е-е, точняк! Бросаю нахер пить! Никита лишь рассмеялся - Ну, ты уж слишком-то самобичеванием не занимайся! В машине мы вместе кувыркались, ну, а что нас ранним утром увидела старушка с собачкой – так, увы, не повезло старушке! - Ага, – съязвил, – ты ещё скажи, что она от зависти, что не может присоединиться, ментов позвала! А я вообще где был? - Известно где! – пожал плечами, мягко улыбаясь. – На заднем сидении мирно дрых. - Пипец… Такое шоу – мимо! – расстроился я. - Да ладно тебе, – усмехнулся Никита, прижимая к себе. – Ты лучше скажи, как самочувствие? Голова не болит? - Да не, нормально уже все… Хотя с утра бодунище крепчало и сдаваться не хотело. - Эх ты… – потрепал по голове. – Чудила мой… - Верно… Чудила… – поморщился. – Позорище просто. Вспоминать стыдно… Опять меня за каким-то хреном на сцену понесло… - Да ладно тебе, всё же хорошо, не психуй… Ты был просто великолепен… Твой танец мне очень понравился, – поцеловал в щеку. – Жаль только, что зрителей было слишком много… - О да! – искушающе шепнул. – Ты так смотрел, так смотрел… Думал, ты меня ещё в зале разложишь! – хихикнул, закусив губу. - Это верно, – шепнул в ответ. – До дома так и не доехали, пришлось посреди гаражей срочно вставать. Кто же знал, что в три утра там так людно! - Не иначе, у собачки диарея! - хохотнув, я прижался губами к жилке, что билась на шее прямо перед моими глазами. До чего же мне нравилось сидеть у него на коленях, положив голову на плечо, поглаживая пальцами грудь, вырисовывая круги и узоры, касаясь губами шеи и скулы. Что-то было в таких посиделках уютное, домашнее, только наше… - Люблю тебя, Миль, – шепнул мой бог. Я довольно зажмурился, прижимаясь крепче. – Так что бросай выдумывать глупости. - Ну, если вы разрешаете, – ухмыльнулся, – то я подумаю! - Как можно тебе отказать? Кстати, через две недели Аркаша открывает новый клуб. Исполнишь свой танец на бис? - Не-а… К черту Аркашу и его новый клуб. Только для тебя… Шортики-то мои теперь, я правильно понимаю? - Правильно, хороший мой… - Вот и славно! – потянулся к его губам, целуя невесомо. – К черту всех… - Согласен… Все правильно… К черту остальных! Есть только я и мой бог. Мой Никита. Пожалуй, я не против отметиться в новом клубе…