Потерянная страница сценария

Потерянный листок из сценария 15 серии 1 сезона… Он шел по длинному безликому коридору городской станции переливания крови, читая таблички на дверях. Вот, то, что он искал: «лаборатория». Он постучал, и, не дождавшись разрешения, вошел. Небольшое помещение с одним окном. У боковой стены стол, а напротив стеллаж с колбочками, пробирками…. Лаборант, из большой стеклянной пипетки что-то капает в чашку Петри. Света сидела за столом. Услышав шаги, обернулась. На ней обычное одеяние врачей и медсестер: хлопчатобумажная синяя блуза, такие же брюки, сверху короткий белый халат и на голове высокий колпак, закрывающий лоб до бровей. Он подумал, что колпак ей явно велик, и что под блузой у нее явно ничего нет. – Вы хотите сдать кровь? – спросила она, изображая, будто видит его впервые в жизни. – Да! Света оглядела его с ног до головы: – В последние 48 часов вы употребляли алкоголь? Он рассмеялся. Отрицательно помотал головой. –А по лицу этого не скажешь, – скептично заметила девушка. Лаборант оторвался от своего занятия и удивленно взглянул на нее. Такое неприязненное отношение к потенциальному донору заинтересовало его. Она, все больше и больше входя в роль, учинила ему настоящий допрос, выпытывая, какими страшными и заразными болезнями он болел со дня рождения. Происходящее веселило его, он не сводил глаз с девушки, и всякий раз, когда при движении халат распахивался, под тканью ясно проступали контуры груди. - И вообще, здесь все стерильно! Как вы прошли в верхней одежде?! - Так я могу снять, - робко сказал "донор". - Гардероб на первом этаже! - отчеканила Света, и, повернувшись к лаборанту,добавила: - Куда только охрана смотрит!       В конце концов, он с позором был изгнан из лаборатории. Оказавшись вне зоны видимости, присел на корточки, прислонившись к стене. Отсюда было хорошо слышно, о чем говорят в лаборатории. Лаборант спросил: – Чего ты накинулась на него? Человек пришел сдать кровь… – А, знаем мы таких! – откликнулась Света, – На бутылку не хватает, вот и пришел! – Донорам же теперь не платят.... – Так этот, видимо, не знает! Иначе бы не явился сюда! Да еще в таком виде! - В каком? - не понял лаборант. - В уличной одежде и обуви! Без бахил, без халата! Ужас! Алкаши несчастные! - По-моему, он на алкаша не похож… - Так еще не все пропил… - стояла на своем девушка. Лаборант захихикал, обозвал ее «суровой женщиной». Виктор не собирался уходить. Его подстегивало желание, разбуженное в нем сердитой «лаборанткой»….. Однако этот маленький инцидент мешал ей сосредоточиться на работе. Роль хамоватой лаборантки - единственный способ не выдать своих настоящих чувств. С тех пор, как они работали в агентстве, она не помнила времени, когда не любила его. Влюбилась, как вошла в холодную воду. Но все его попытки ухаживаний, отвергала. Боялась, что это не всерьез. А потом, хотелось игры…. Как в кино…. Еще более привлекательным его делало то, что он не похож на принца. Она терпеть не могла принцев. Фальшивых, заносчивых и высокомерных…. Витя - настоящий рыцарь, мужчина. …. Потом, узнав его историю, он виделся ей раненой птицей, которая боится людей…. Ей хотелось его согреть, но он не мальчишка…. Не верила, что ее чувство взаимно, уж больно широкой представлялась пропасть между ними…       … Мысли прервала сирена пожарной тревоги. В коридоре послышались шаги и голоса. Света замерла. Едва успела юркнуть за стеллаж, как в комнату кто-то вошел и закрыл дверь. – Светик, ты здесь? – шепотом спросил родной голос. – Как ты меня напугал! Что ты здесь делаешь? – она выбралась из-за стеллажа. - Это что ты здесь делаешь? Все давно разошлись, рабочий день закончен, Светик! - Я собираю улики для нашего дела! - Ха! Улики! Не смеши, Светик, какие улики?! - Такие! - Она сама не знала, что ищет, но признавать это не хотела. – Светик, между прочим, я практически спас тебя! Еще немного, и главврач этого заведения застукал тебя здесь! Он шел прямо в это крыло! Если бы не я... – Так это ты поднял тревогу? – А то кто же? Я! Больше же некому, Светик! – он тихо рассмеялся. – Нам надо выбираться отсюда! - как обычно, теряясь от его улыбки.

Улыбка, голос…. Ее выдержка тлеет…

– Нет! – возразил Виктор, приближаясь к ней, – сейчас опасно! Переждем. Когда все утихнет, тогда…       Их глаза встретились. И тишина встала рядом, как часовой на пост. Билось ли это ее сердце или невыдимый метроном?       Внезапно он быстро притянул ее к себе…. Она невольно издала вздох облегчения, как будто случилось то, чего она так долго ждала и уже не верила, что оно произойдет... Он провел рукой по ее волосам, по лицу; - Светик, - прошептал он…. По спине побежали мурашки… Потом - как первые, робкие капли начинающегося летнего дождя осторожные прикосновения его губ. Капли стекали по скулам, по подбородку текли к линии шеи, и собрались в небольшие озерца у ключиц. Постепенно поцелуи набирали силу, становились плотнее, обильнее… … Ее губы оказались именно такими, как он представлял, мягкие, с травяным послевкусием…. Не прерывая поцелуй, он освобождил ее от халата и блузы, под которой, точно, ничего не оказалось…. Обнаженное тело вспыхнуло в сумеречном свете… Повинуясь разгорающемуся внутри костру, она нетерпеливо сдернула с него куртку и свитер, а рубашка, кажется, лишилась нескольких пуговиц…. …. Он догадывался, что она прекрасна. Но увиденное поразило сильнее, чем то, что рисовало воображение. …. Ее грудь не могла принадлежать обычной, земной женщине. Виктора не покидало ощущение, что он прикасается к чему-то священному. Его губы и язык двигались медленно, хотя сдерживать страсть было невыносимо трудно…. Так путник, иссушенный жаждой, приникает к источнику прохладной воды и боится задохнуться под натиском живительной влаги…. …. Живот заворожил его полудетской впадинкой, мягкой и теплой, от которой тянулась ровная гладкая тропинка до лона, и там разветвлялась на две, ведущие к бедрам…. В глубине ему открылась маленькая родинка, как цветок, скрывшийся от лучей палящего солнца…. Родинка заворожила его трогательной первозданной невинностью, и он задохнулся от нежности, целуя ее…. И тот же аромат трав почудился ему…       …. Когда ее собственное желание готово было выйти из берегов, она «усыпила» его долгими, изматывающими, протяжными ласками, а потом, когда окончательно расслабился, словно опустился на илистое дно, она дала волю своему темпераменту… Яростно подчиняла себе тело воина. Шрамы и отметины оставили неведомые миру сражения. Страшные еще и потому, что считались обыденной, привычной частью работы. И теперь ей хотелось подарить этому телу любовь, за те муки и боль, которые оно претерпело. Ее переполняло непередаваемое, обжигающее, как вулканическая лава, чувство, которому если и придумано название, то оно известно лишь Богу…. Ее поцелуи должны принести исцеление, и шрамы исчезнут, и это красивое, искусно созданное тело вернет себе первозданный облик… …. Виктор умирал и рождался заново. Словно Адам, в раю, охраняемом Богом, он впервые познавал Еву. Только теперь это не считалось грехом. Наоборот, обещало вечное блаженство. Ему хотелось отдать этой женщине себя всего, до последней капли, и порой он думал, что его ласки недостаточно выражают чувства, и потому он усиливал, умножал их, чтобы выразиться так, чтобы Света поняла и поверила, что он никогда и никого не любил как ее, и не полюбит впредь…. Что эта любовь – награда небес, и она его женщина, и он никому ее не отдаст… …. Света то плавно поднималась к потолку, то опускается вниз, то парила между полом и потолком…. Сладкие судороги перекатывались вдоль позвоночника… «Мое тело и моя душа принадлежат тебе…. Если я могу отдать еще что-то, скажи, и я отдам….» Так «говорила» Света, стараясь слиться с Виктором глубже и теснее, чем сливаются реки…. … Переходя от невыразимой нежности к буйству штормового моря, страстно, остро, томительно, горячо, две души разговаривали на том языке, что известен только истинно любящим …. И не было необходимости в признаниях словесных, ибо тела умеют говорить куда более ясно и доходчиво…. Слышная только им одним музыка, та, что звучит в небесах, когда солнце проходит зодиак, сопровождала каждый поцелуй, каждую ласку…. Здание станции давно опустело. На первом этаже коротал время охранник, полусонно глядя в экран маленького телевизора. И не слышал, как над его головой звучала музыка Любви – Бог играл ее на своей арфе.