Wedding gift

      Наннерль прибыла в Вену с чемоданом в одной руке, и пощечиной Вольфгангу в другой. По ее лицу то и дело пробегала коварная улыбка. – И где же та самая невеста, из-за которой ты с радостью не слушал отца? – перебирала она растрепанную шевелюру Вольфи, целуя еще горящую от пощечины щеку брата. – Однако, и тебе он не позволил приехать и наблюдать за свадьбой, – с усмешкой в глазах ответил Вольфганг, которые оставались такими же темными, игривыми и умными, какими они были в раннем детстве.       В какой-то мере, он все еще оставался тем маленьким мальчиком, которому она помогала впервые сесть за клавесин. – Но и не запретил. Он уверен, что я дома, а мой супруг убежден в том, что я поехала навестить отца, – ответила Наннерль.       Мужчины могли разрушить женское счастье в такой степени, в которой она им позволяла. Именно поэтому девушка и решила посетить свадьбу брата. - И где же невеста? – Она принимает ванну...Сказала, что не позволит себе выйти замуж не помывшись, даже если ее мать арестует меня, – хихикнул Вольфганг, пожав плечами и указав куда-то в глубину квартиры, в которой он жил совместно с Констанцией множество недель, вызывая всяческие пересуды.       Знаменитый скандальный композитор относился к морали с таким же отвращением, равно как и к скромности, и Наннерль не постеснялась бы дать своему брату еще одну пощечину, если бы это хоть что-то изменило. Несмотря на свою одаренность, он был невероятно глупым – или невероятно упрямым, когда речь шла о жизни в обществе. – К тому времени, как мы закончим и покинем спальню, – кинула Наннерль через плечо, волоча свой чемодан через прихожую, – ты должен уже помыться, побриться, привести свои волосы в надлежащий вид и одеться в свой лучший наряд, дорогой братец. Мы оба знаем, что ты никогда не станешь правильным женихом, но постарайся хотя бы создать его видимость ради невесты.       Наннерль постучалась в дверь дважды и, заглянув в ванную комнату, была встречена приглушенным : "Что произошло?". Оказалось, что комната была больше, чем казалась на первый взгляд. В ней находился деревянный резервуар, наполненный водой, в котором лежала молодая женщина. Темные локоны, обрамляющие миловидное лицо, были приподняты. И просто невероятно красивые, огромные темные глаза. Девушка с недоверием следила за Наннерль: "Кто вы?.."       Наннерль сразу же поняла, что такого Вольфганг увидел в этом создании – кроме прекрасного лица и бюста, скрытого водой, в ее глазах горел огонь с благородным самообладанием, а милое неповиновение ее плеч говорило о многом, или скорее пело целые арии. Будь она проклята, если Вольфганг не обладал талантом сделать эту красоту своей. – Приятно с вами познакомиться. Вольфи, должно быть, говорил вам обо мне. Я - Наннерль, – она улыбнулась и подошла к импровизированной ванне, чтобы присесть на ее край. – Я бы не позволила вам связать себя узами брака без моего непосредственного присутствия. – О! Я так рада, что вы здесь! Меня зовут Констанция, - ее улыбка была тем искренним и полным горящей нежности благословением, что привлекло проницательный ум, словно огонь самоуверенного мотылька. - Что я могу сделать для вас? - спросила она, подаваясь чуть вперед. - Это я у вас должна спросить, - девушка не смогла удержаться от теплого смешка.       Улыбаясь, Наннерль осторожно проследила пальцами за каплей воды, текущей по щеке Констанции. Она уже предвидела все те слезы, которые в скором времени последуют за этой каплей. Она знала, что однажды эта улыбка исчезнет, а милая искренность сойдет на нет. В конце концов, Наннерль была не только замужней женщиной, но и знала Вольфганга с его первого вздоха – в его натуре было делать все красивое своим, и эта прекрасная Констанция потеряет себя ради него. Эта уверенность сделала ее храброй – недостаточно для того, чтобы остановить неминуемое или сражаться - но этой храбрости хватало, чтобы спасти немного ее красоты. "Но у меня есть для вас два подарка..."       Ее рука слегка придерживала роскошные кудри Констанции и служила Наннерль опорой, пока она наклонялась вперед в безумном желании прикоснуться к ее губам. Первой реакцией Констанции был шок, второй – естественный отпор, с которым она отпрянула от края ванны. Но шли секунды и она, наконец, приняла поцелуй. Затаив дыхание, не отвечая взаимностью, но и не отвергая. Сквозь полуприкрытые веки Констанция увидела, как из закрытых глаз Наннерль катятся горькие слезы. Это длилось вечность секунд, встреча пухлых губ, чтобы поделиться секретом, извинением, потерянной надеждой, мертворожденным обещанием – все это прекратилось в тишине. – Просто не позволь ему тебя испортить, – нежно прошептала Наннерль и поднялась. Она подошла к забытому чемодану и бережно достала длинное белое платье, достаточно скромное и простое, но красивее, чем наряд для воскресных походов в церковь, что висел в углу. - Думаю, у тебя не было времени, чтобы сшить подвенечное платье. Но ты можешь надеть мое, - тепло улыбнулась Наннерль. Констанция пару раз моргнула, прежде чем робко улыбнуться. Чуть слышно всхлипнув, она вылезла из ванны. Все еще нагая, она медленно подошла к Наннерль и отложила платье, беря ее за руки. – Спасибо за твою заботу... – поблагодарила Констанция тихим, но решительным голосом, и накрыла уста Наннерль своими, атакуя ее языком с пониманием и храбростью, а благодарность за объятия покрыла одежду Наннерль разводами от воды. – Ты не могла бы помочь мне одеться? Они улыбнулись друг другу. Судьба осталась несказанной, а будущее – определенным. – Конечно, сестра.