no compass pointing north

Чунхон стоит на краю платформы. Бледные краски танцуют на обнажённой коже рук, бережно оплетая каждый изгиб мышц и вены на его запястьях, легонько целуя белую кожу со шрамами, которым совсем скоро предстоит исчезнуть. Голубые, красные и зелёные блики солнечных лучей проходят сквозь витражи Центрального Вокзала, сооружённого из стали и необъятных стеклянных глыб. Когда он был ещё маленьким мальчиком, который крепко сжимал мамину руку, потому что боялся потеряться в море снующих в разные направления людей, дожидавшихся своих составов, этот вокзал представлялся ему огромным собором с неотъемлемым высоким потолком и старинными часами, которые медленно и ритмично отсчитывали над его головой каждую секунду, возвращая вечности песчинку за песчинкой. Это здание сквозило леденящим холодом, отдававшимся волной мурашек на его спине. Возможно, всё дело было во внушительных размеров вертикальных и горизонтальных линиях, простиравшихся в бесконечность – казалось, вокзал представлял собой город внутри города, где колонны, поддерживая металлическую конструкцию от обвала, сохраняли жизни столь незначительным человеческим существам. А возможно, всему виной был запах старины, наполнявший собой здешний воздух. Временами, когда он закрывал глаза, атмосфера вокзала напоминала ему о музеях, о мерцающих частичках пыли, танцующих в невесомости, о закрытых дверях, охраняющих важнейшие секреты человечества, и о тяжёлом, пьянящем запахе старинных красок. На плечах лёгкий рюкзак, свободный от ненужных вещей. Бутылка воды, сменная одежда, пара сэндвичей, пустой тонкий бумажник с фотографией матери, тепло улыбающейся своему пятилетнему сыну (его щёки тогда были пухлыми с розовым румянцем цвета первых весенних роз, её объятия охраняли от большого злого мира и ошибок, которые ему ещё предстояло совершить). Потрёпанная карта сложена вдвое, затем втрое, красным маркером отмечены новые точки назначения, голубыми звёздами - места, куда ещё стоит вернуться. Он терпеливо ждёт, руки спрятаны в карманах лёгких голубых джинс, протёртых в разных местах. Несколько капель пота скользят вниз по шее, собираются на воротнике белой, свободной футболки с красной надписью “BORN TO DIE”, написанной заглавными буквами – шрифт странным образом напоминает разводы крови или тёмной краски, расплывшейся на бледной стене. Стоит спёртый воздух, кондиционеры не работают. Резкий запах ржавчины, смешанный с сигаретным дымом врезается ему в нос, когда первый поезд замедляет свой ход до полной остановки. Металлические двери раскрываются и бесформенная человеческая масса спешит вперёд, движется к составу с одним лишь желанием поскорее выбраться из вечернего ада после тяжёлого рабочего дня. Толпа сносит всё на своём пути, люди наступают друг на друга, пускают в ход локти, благополучно забывают о манерах, только чтобы не стоять в битком набитых вагонах. К счастью, Чунхону нужен не этот поезд; юношу не привлекают маленькие расстояния - он просто отходит в сторонку и прислоняется к стене. Мгновение он чувствует кожей холодный бетон, а затем толпа снова начинает продвигаться вперёд и перила на самом краю платформы неприятно впиваются ему в спину, оставляя всего в полуметре от стального зверя, закрывающего свою пасть и с рёвом отбывающего от платформы. Когда от прежней толпы остаётся всего пара незнакомцев, ожидающих следующий поезд, который сможет забрать их и увезти к далёкому южному берегу с его летними ароматами и солёным воздухом, становится легче дышать. До июня рукой подать и океан уже ожил в ожидании новых странников, чтобы поскорее обернуть собой уставшие тела, подарить им волшебный покой и свободу от стресса. К сожалению, Чунхону с ними не по пути; его вовсе не интересуют пляжи, солнце и ванильное мороженое. Его остановка находится где-то между, одинаково далеко от Сеула и Пусана. Это маленький городишка, скрытый среди гор, хранящий множество секретов, не поведанных историй, которые могли бы оказаться как правдой, так и чистейшей ложью, слиянием фантазии и реальности, на шаг приближающим к мечте. Внезапно до его слуха доносится музыка и он поворачивается к её источнику. На металлической скамейке в центре платформы сидит молодой человек: наушники разрывает от громких частот, глаза закрыты, пальцы настукивают тяжёлый бит на металлической поверхности и Чунхону трудно разобрать, то ли он ощущает звуковую вибрацию под ногами, то ли к платформе действительно приближается поезд. Последнее оказывается правдой и незнакомец встаёт с места. Спортивная сумка небрежно свисает с его плеча и Чунхону становится интересно, настолько ли она лёгкая, как его рюкзак или только кажется такой. Когда механизм со скрипом останавливается, Чунхон переводит взгляд с незнакомца на поезд. Распахиваются металлические двери и он заходит внутрь состава, которого так долго дожидался. Незнакомец следует его примеру, выбрав другой вход в центре вагона. В салоне стоит холод и Чунхона слегка знобит. Разница температур в более чем 15 градусов и платформа кажется обжигающей, раскалённой лавой в самом сердце бетонных джунглей, металл плавится под ногами и всё вокруг предстаёт тропическим адом для тех, кто уже успел привыкнуть к охлаждённому воздуху салона. Вагон на удивление почти пуст, все пассажиры расположились поодиночке, сидения разделяют потенциальных врагов и друзей, но Чунхон ничего этого не замечает – он занят поиском своего места, номер которого выбит черными чернилами на билете со смазанными от пальцев краями. Наконец, он находит его, прежде чем дверь успевает снова закрыться и, сбросив с плеча едва ощутимый вес рюкзака, кладёт его на соседнее свободное сидение. Он поднимает взгляд и встречает карие глаза того самого незнакомца с платформы. Чунхон ощущает движение под ногами – верный признак того, что поезд двинулся с места. Они покидают станцию; свет, отражающийся от зеркальных зданий, на мгновение ослепляет Чунхона. Поезд медленно набирает скорость и пейзаж начинает меняться – размываются чёткие линии, сливаются краски, смешиваются и становятся одним целым – светлые и тёмные оттенки зелёного, голубые и белые небесные разводы. Ещё немного и мир проносится перед глазами со скоростью света. Чунхон становится невольным созерцателем, но совсем скоро он отворачивается от окна - слияние цветов и оттенков режет глаза, размытые линии вызывают головную боль и неприятную пульсацию в ушах. Он скучает по тем временам, когда поезда шли гораздо медленней, а пейзажи были более целостными, без вкраплений бетона и стали, когда мама рассказывала ему истории о Марко Поло и Магеллане и он, изнурённый длительной поездкой, засыпал, вслушиваясь в её мягкий голос. Чунхон отводит взгляд от окна и вновь встречается с глазами незнакомца. Парень, сидящий напротив, не прерывает зрительного контакта и лишь уголки его губ медленно ползут вверх. Скромная улыбка замирает на его лице и Чунхон вспоминает, что с незнакомцами разговаривать нельзя, однако это не мешает ему легко и невинно, едва заметно, но всё же улыбнуться в ответ. Парень вынимает наушники и кладёт на небольшой, разделяющий их пластиковый столик. Музыка продолжает играть, доносящиеся биты сливаются с машинным гулом и ветром, бьющим по стёклам. Незнакомец уже разглядывает рюкзак Чунхона. - Выходишь на следующей? – он задаёт вопрос и Чунхону приходится дважды убедиться в том, что он был адресован ему и это вовсе не проделки его воображения. Голос у незнакомца очень низкий, полный причудливой неуверенности, напоминающей Чунхону о всех непринятых решениях, которых он до сих пор избегал. - Нет, короткие дистанции не в моём вкусе, - он честно отвечает. Незнакомец смеётся своим низким, хрипловатым голосом. - И не в моём тоже. Едешь в Пусан? Чунхон отрицательно мотает головой и между ними снова воцаряется тишина, когда поезд доезжает до первой остановки на окраине Сеула, в один из тех районов, где все друг друга знают в лицо. Стальные двери одиноко открываются и закрываются. Никто не садится и никто не выходит. Как это обычно бывает. Похоже, никому не известно, почему поезд останавливается здесь каждый раз, даже если на станции нет ни одного пассажира. Эту рутину сложно прервать. Через несколько секунд они снова трогают с места, цвета отдалённых пейзажей вновь становятся одним целым - слиянием светлых и тёмных оттенков зелёного. Чунхон постукивает пальцами по столику – незнакомец молчит и ему интересно почему. Затем он вспоминает, что именно он оборвал их разговор, допустив тем самым ошибку, о которой теперь жалеет больше, чем следовало бы. После столького времени, проведённого в пути, он научился нескольким вещам: первое – не доверять незнакомцам, неважно какими бы доброжелательными они ни казались, второе – умение находить такие же потерянные души, как он сам и этот незнакомец, сидящий в паре шагов от него. Он прокашливается, решая, что небольшая компания ему не помешает, ведь впереди их ждёт длинная дорога и множество свободных часов. - Моя остановка где-то между. Если честно, я и сам не знаю, существует она или нет, - он заговорил, рассматривая свои ладони, бледную кожу, скрывающую кости и затянувшиеся царапины. На его правом большом пальце небольшой шрам – розовый полумесяц, возвышающийся над кожей как доказательство борьбы и озорного нрава. – Я слышал об этом от других и мне захотелось самому убедиться, правда это или просто очередная легенда, - он умолкает с лёгкой улыбкой на лице, пристыженный собственной откровенностью. Он ждёт, что сейчас незнакомец засмеётся или начнёт осыпать вопросами о его последней остановке, или просто посмотрит на него с недоумённым выражением, как это обычно бывало в прошлом и случается до сих пор. Иногда он задаётся вопросом, придёт ли когда-нибудь конец этим ошеломлённым взглядам, потому что он уже устал объяснять и оправдывать каждый свой шаг, ведь в глазах временных спутников всё, что он делает, кажется абсолютной бессмыслицей. Мысленно готовый к обычному сценарию, он ждёт реакции своего собеседника. - А я еду в небольшую деревушку в 30 милях на север от Тэгу, - отвечает незнакомец. Нет ни вопросов, ни высмеиваний, но Чунхон еще не решается посмотреть на него. – И я не знаю, почему решил сойти именно там. Наверное, меня привлекло название, - он смеётся, сухо и немного меланхолично. Когда Чунхон, наконец, поднимает взгляд, незнакомец уже рассматривает пейзаж - пёструю зелень, перетекающую в бесконечную синеву неба. Он всматривается вдаль, выискивает что-то за тысячу миль отсюда, но, даже прищурив глаза, его цель по-прежнему остаётся невидимой. – Может быть, я изменю своё место назначения. Кто знает..? В жизни только одно нам неподвластно, а всё остальное можно изменить. - И что же это? – Чунхон спрашивает, невольно наклоняясь вперёд. - Конец пути для всех одинаковый. Смерть – последняя остановка на железной дороге под названием жизнь. Мы все на ней выходим, - Чунхону становится итересно, сколько же незнакомцу на самом деле лет, но спросить он так и не решается. Вместо этого он тянется к своему рюкзаку, расстёгивает молнию и, недолго покопавшись в содержимом, достаёт шоколадный батончик. - Если это так, то нам стоит насладиться нашей последней поездкой, - и он предлагает шоколад незнакомцу. - А ты странный ребёнок, - парень тихо посмеивается. - Я не ребёнок. - Сколько тебе лет? - Восемнадцать, - Чунхон бормочет с куском растаявшего шоколада на языке, - а тебе? - Двадцать два. - Мне казалось, что ты старше. - Почему? – искорки любопытства загораются в глазах незнакомца. - Не знаю. Наверное, это твоя манера общения. - Моя манера? – незнакомец удивлён, его губы с трудом сдерживаю улыбку. - Да, - сознаётся Чунхон, – то, что ты сказал раньше, было довольно мудро. - Я много читаю. Чунхон смотрит на него вопросительно, возможно, немного удивлённо. - Ну, ты знаешь, такие квадратные штуки с кучей страниц и печатных букв, обычно с иллюстрацией или картинкой на обложке, - старший пытается объяснить как можно доходчивей. - Я знаю, как выглядят книги, - возмущается Чунхон. - Тогда в чём проблема? - Просто ты не сильно похож на человека, который много читает, - робко отвечает младший. Парень смеётся и этот резонирующий звук отдаётся в ушах Чунхона. - Не хочу тебя огорчать, но это правда. Могу доказать. И прежде чем Чунхон успеват что-либо ответить, он достаёт из сумки книгу. Краски на обложке выцвели, а название превратилось в путаницу из бесформенных букв, неразборчивое сплетение горизонтальных и вертикальных линий. Чунхон прищуривается, пытаясь разобрать название. Ему чудом удаётся распознать Ф и Ц, и возможно Х или это К. - Это замечательная книга, но в ней есть один недостаток, - замечает старший. - Всего один? - Да, она меняет твоё мышление, учит смотреть на вещи по-новому. Поезд останавливается, вид за окном снова приобретает чёткие очертания и правильные краски и Чунхон замечает новых пассажиров. Количество свободных мест сокращается и вагон почти заполнен. Детский смех привлекает его внимание и он поворачивает голову, чтобы рассмотреть его источник. Через несколько мест от него сидят мать с маленьким ребёнком. Мальчик едва не выпрыгивает из её объятий, без умолку рассказывая о подарках, о бабушке, о пляже и… Чунхон лишь улыбается, потому что когда-то он тоже был таким и мама тоже брала его с собой на пляж, и он тоже не всегда был одинок. Железный зверь начинает двигаться, набирает скорость, мили пролетают под его колёсами со скоростью света, вид за окном меняется и зелёный постепенно перетекает в коричневый и серый, вдали возвышаются парящие в небе вершины гор с нетронутыми, острыми краями на горизонте. Продолжать разговор в такой обстановке затруднительно, поэтому незнакомец раскрывает книгу, пролистывает страницы и, остановившись на определённой главе, начинает читать. Чунхон прислоняется головой к холодному стеклу. Вслушиваясь в незнакомые голоса, он погружается в сон. Ему снятся тёплые и нежные руки, они защищают его, обнимают, прикасаются так же бережно, словно пытаются удержать капли святой воды на ладонях. Ему снится мягкий голос, он ласкает его кожу и шепчет «в твоей жизни появилась родная душа». Этот голос обволакивает его, заполняет каждую клетку, заставляя забыть обо всём. Он навязчиво прекрасен, хрупок и он бесследно растворяется в воздухе, когда кто-то трясёт его за плечо. - Просыпайся, - новый голос доносится до его слуха, низкий и хрипловатый, полный многочисленных красок, тёплых оттенков красного и коричневого, растаявшего чёрного шоколада. – Мы приехали. Чунхон моргает несколько раз, разгоняя остатки сна. Кто-то берёт его за руку и ведёт к открытой двери. Они выходят из поезда и как только оказываются на твёрдой земле, двери за ними закрываются. Когда он понимает, что находится снаружи, поезд уже стремительно отдаляется. Чунхон оглядывается вокруг: луга, леса и пустынная дорога впереди, всё разбавлено зелёными красками. Лёгкий ветерок касается его кожи, принося с собой заманчивый запах свободы. Слева от него человек, всё ещё сжимающий его ладонь; тот самый человек, который помог ему сойти с поезда. Парень, читавший книгу, разговаривавший с ним во время путешествия. - Где мы? – голос у Чунхона хриплый, а губы сухие. - Где-то между. Это твоя остановка. - Да, но точно не твоя. Почему ты остался? - Всё в этом мире склонно меняться, - и он пожимает плечами. - А эта дорога…впереди…куда она ведёт? - Я не знаю. Это твой путь и именно ты должен стать моим проводником, а не наоборот. - Кто ты на самом деле? - Меня зовут Ёнгук и отныне я твой сообщник.