Сэр?

Donʼt really wanna make it tough, I just wanna tell you that I had enough. It might sound crazy, But it ainʼt no lie, Baby, bye, bye, bye

××× Лайтман мягко захлопывает крышку ноутбука и откидывается на спинку стула в баре. Они с Эмили приехали отдохнуть. Да, определённо отдохнуть. Разве он не отдыхает? Нет, чёрт возьми, он нихрена не отдыхает! Не то чтобы он настолько волнуется и печётся о своих сотрудниках, но Кэл жуткий собственник, и когда другие затрагивают или пытаются присвоить себе то, что по праву принадлежит ему, Лайтман приходит в ярость. А его ярость очень быстро перерастает в ненависть, которую он всегда так удачно маскирует за маской небрежности. Кэл очень сложный человек, у него тяжёлый характер, но он не умеет, да и не желает подстраиваться под других. Он просто не в состоянии измениться. Нет, не в плане какой-то актёрской игры, а просто, сам по себе. Он всегда будет таким, какой есть. Эксцентричный, неусидчивый, хамоватый. Грёбаный доминант, который только и требует, чтобы всё было так, как нужно ему. Именно поэтому всех сотрудников Лайтман-групп отбирал он сам и тщательным образом. Ну, хорошо, не совсем тщательным, однако в его коллективе нет, и никогда не будет, тех личностей, которые его не устраивают. Даже чисто визуально. Сейчас же его мысли были заняты только одним: чего Джейку, этому сукину сыну, понадобилось в его офисе? Его «активная деятельность» была слишком наигранной, чтобы такой специалист, как Кэл, не заметил всей этой фальши. Тогда что ему нужно? Интересно, это так удачно Локер перестал страдать своими приступами «радикальной честности» или ему просто нравится то, как откровенно и дико пошло к нему подкатывает этот придурок? Учёный в раздражении, причину которого не понимал даже он сам, поднялся на ноги и, захватив несчастный ноутбук, двинулся в сторону номера. Мужчина старался не смотреть на людей вообще. Его голова была и так забита ненужными мыслями, не хватало ещё и этих, автоматических. Они приходят к нему на основе анализа, словно срабатывают рефлексы. Это привычно, он уживается с этим уже достаточно долго, но когда хочется очистить голову от лишних мыслей, это мешает до невозможности! Сейчас самое лучшее — закрыться в номере и просто охладить пыл. Их отпуск и так уже заканчивается, а он даже не попытался им насладиться. А есть ли в этом смысл? Ни-ка-ко-го. Интересно, коньяк у них такой же дерьмовый, как и вентиляция? Из Мексики они вернулись спустя два дня. Эмили — загоревшая и довольная. Кэл — не выспавшийся, злой и резкий. Но он слишком хорошо умеет маскировать свои эмоции, чтобы кто-то понял истинную причину его раздражительности. Торрес, конечно, что-то подозревает, хотя она только этим и занимается, но никак не может уловить, чем именно так своеобразно расстроен её начальник. А причиной являются два слова — Рейдер и визитка. Святое дерьмо, он словно желал подкупить Илая, как шлюху на панели. А потаскухи ведь всегда тянутся туда, где лучше, где теплее и где платят больше. И этот придурок её взял. Нет, он, правда, взял сраную визитку. Знаешь, чего я хочу сейчас, Локер, больше всего? Запихать этот несчастный кусок бумаги тебе в задницу. Лайтман вихрем пронёсся по коридорам своего офиса и скрылся в кабинете. Разрабатывать план мести? Скучно. Месть само по себе скучное занятие. Тогда как заставить его понять, что Локер только его? Застать врасплох? Уже теплее. Пожалуй, так он и поступит. — Ну, здравствуй, неоплачиваемый стажёр, — рука начальника преградила путь Илаю прямо перед лицом. Лайтман почти загнал подопечного в угол, нажимая и заставляя двигаться назад, поддаваясь напору. Локер работал весь день, даже больше, он отчаянно желал, наконец, попасть в свою квартиру, где он бы завалился на маленький, неудобный диван и заснул. Он молил всех Богов, чтобы Лайтман, наконец, убрал свою руку и отпустил его, но, видимо, их действительно нет. Или они просто не вняли его мольбам. — Сэр? — голос его чуть дрожал. Неизвестно, что задумал Лайтман и чем это может обернуться для него. — Сэр? Теперь я для тебя сэр, Локер? Ты жалок, — Кэл, хоть был немногим ниже Локера, схватил того за шиворот куртки и запихнул в кладовую, захлопнув за собой дверь. — А как же Джейк? Его ты точно называешь по имени, правда, Локер? — парень, оказавшийся в таком положении, просто не знал, что ответить съехавшему с катушек боссу. А Лайтман продолжал самозабвенно мурлыкать. — Выстанываешь его фамилию, хватаешься за спинку кровати и стелишься перед ним, словно сука? Я ведь угадал. Бежишь по первому зову, а, Илай? — слова вырывались прежде, чем Лайтман успевал их обдумать. Темнота, царившая в этом маленьком помещении, давила на сознание, мешала анализу, дезориентировала. Она обезоруживала, но в тоже время давала кое-что другое. Уверенность. Лайтман знал, чего он хочет и зачем он совершает это безумие. Забрать себе, поставить столько отметок, чтобы издалека было видно, что этот человек занят. Ты мой, Локер. Илай чувствовал себя крайне гадко. Он не знал, куда деть взгляд, хотя в полной темноте не было видно даже смутных очертаний того, кто сейчас крепко держал его за запястья. Хотелось сбежать не только от Лайтмана, а просто от самого себя. Ведущий исследователь раньше боялся всего одной вещи: когда-нибудь этот грёбанный учёный прочитает его так же, как читал всех тех людей. Сумасшедших, заключённых, невинных дамочек, которые скрывают жестокие убийства. Когда-нибудь он перестанет иметь даже ту единственную тайну, о которой никто не знает, которая похоронена за всеми другими чувствами. Когда-нибудь может наступить сейчас, а может вообще никогда. Нужно просто сказать нет, это же Лайтман! Лайтман не сумеет его заставить, ведь так? Просто скажи «нет», Локер. Скажи «нет». Скажи. Скажи! — Хотите, чтобы я выстанывал ваше? — голос, на удивление, даже не дрогнул, а теперь Илай смотрел прямо в глаза тому человеку, который сначала дал ему всё, потом забрал и вновь дал. — Ведь так, сэр? — и Кэлу просто снесло крышу. Желание втрахать Локера в пол, засунуть два пальца ему в рот и заставить непристойно, почти жалобно скулить под его напором… оно было не то, что диким. Просто невозможным. — Весьма прозаично лишить тебя девственности в замызганной каморке, Илай, — Кэлу доставляло явное удовольствие подмывать и издеваться над ним, видимо. — Вы так считаете? — теперь дрожал не только голос, дрожал весь Илай. От страха, что опутывал его с ног до головы, от возбуждения, от неизменного стыда. Он хотел, и прекратить это, и продолжить. Чтобы Кэл вот так легко срывал с него одежду и заставлял подстраиваться под себя, подминал и не давал ему действовать. Всё так, как хочет он. Мистер Лайтман собственник. И все это знают. — Я так считаю, Локер, — а после полная прострация. Илай даже не понимал, где сейчас находится. Он почти не чувствовал царапающий спину холодный бетон, боль при жёстком проникновении, сейчас он лишь чётко ощущал под пальцами плечи своего начальника. Сжать сильнее, сильнее, сильнее. Так, чтобы свело мыщцы рук. У него уже словно нет имени. Шлюха. И, правда. Локер не мог разобраться в себе, в том, что ощущал, он лишь чётко осознавал, что сейчас его трахает Лайтман. Сама мысль была безумна, далека от реальности. Мужчина, начальник и просто Лайтман. Всё, что связано с этим человеком, выходит за рамки восприятия. И, наверное, это абсолютно нормально обхватывать его ногами, изгибаться и почти кричать, не пытаясь быть тише. И пусть все сдохнут от удивления, да! Его трахает Лайтман. Это нормально. Человек, который его почти ненавидел, человек, которого ненавидел он. Сухие, обветренные губы и протяжное, сладкое: «Сэ-э-э-эр!» «Локер, вот моя визитка, если вдруг созреешь для перемен». Обязательно, сэр. Обязательно.