С тобой я чувствую, что я живу.

Я знал, что меня ждёт, пока хромал по темной улице домой. Знал, что это ещё не вся боль на сегодня и что он не будет и слова моего слушать. Обидно ли мне? Вовсе нет, я привык и мне...наверное, даже нравится это. Он для меня всё. Когда это началось? Я даже и не вспомню, мне кажется, что я всегда его любил и всё, что он делает правильно. В этой жизни только я являюсь ошибкой природы. Сколько раз он говорил мне, не задерживаться, ни на учебе, ни на прогулке, даже в магазин не стоит ходить позднее семи вечера. Моё лицо - мой злейший враг. Я жертва природы, которая посмеялась слишком жестоко надо мной. Возможно, другой бы на моём месте был бы счастлив, имея идеальное модельное лицо и внешность в целом, но только не я. Я не из тех удачливых счастливчиков, которые идут в модели или айдолы, я обычный ботаник с низкой самооценкой, поскольку всё то время, что я себя помню, ко мне приставали абсолютно все. И дело не только в том, что на меня обращают внимание мальчики, к слову, я и так гей, а в том, что в число тех, кто меня желает входят и учителя и прохожие, случайный водитель такси и на этом весь список не заканчивается. Когда в моей жизни появился Никкун, я был в таком подавленном состоянии, что оставалось только полезть в петлю. Он меня спас не только от банды парней, прижавших меня тогда в подворотне, но и от смерти, которую я мысленно себе уже обещал. Он привел меня к себе, дал кров, обогрел и дал любовь, именно то, чего мне так не хватало. Я был сиротой, родителей я не знал и поэтому, как только нас отпустили в свободное плаванье, я оказался на улице. И не верьте в сказки, что воспитанникам детских домов дают комнаты или того круче, квартиры. Черта с два, мы никому не нужны в этой сраной жизни. Никкун и сам не из самой благополучной семьи, его мать и отец алкоголики, которые позволяли себе избивать его когда им вздумается. А отец...отец изнасиловал его, когда ему исполнилось четырнадцать лет. Тогда то, он и решил сбежать из дома. У него был твердый и пробивной характер и парень быстро нашел, чем зарабатывать на жизнь. То там, то тут, всегда найдется работа для маленького мальчишки. К восемнадцати годам, он уже снимал комнату и работал в маленькой строительной фирме, разнорабочим. Работа тяжелая, но заработок стабильный и не плохой. К двадцати одному году, он позволил себе купить маленький домик, в полу-разрушенном состоянии, который благодаря его золотым рукам теперь тянул на нехилую сумму. Мы встретились тогда, когда мне было 18, как раз период моего "освобождения" из дет.дома. Я пробыл на улицах всего две недели, но мне этого хватило, чтоб моей заветной мечтой стала собственная смерть. В дет. доме меня домогились и насиловали практически ежедневно, но всегда залечивали все раны и приводили в надлежащий порядок, дабы не привлекать внимание органов опеки. А на улице со мной не шибко церемонились. Не смотрели на то, что я грязный или избитый, пользовались все, кто только мог меня поймать или просто поднять с сырой земли.Я прятался и бывало даже были дни затишья, но потом всё возобновлялось. Сейчас я учусь в медицинском, за учебу платит Никкун, он вообще не разрешает мне работать, боится за меня. Раньше даже с учебы забирал сам, но теперь на работе оврал и он просто сказал быть дома не позднее семи и обычно я слушаюсь, а сегодня...Сегодня нас задержал преподаватель и я освободился только к девяти вечера. В это время года, к девяти уже темнеет. Я думал, что ничего страшного не произойдет, но я ошибался. Какие то парни начали приставать ко мне ещё в автобусе, а когда мне надо было выходить, они пошли следом. Сначала, я думал, что успею дойти до дома, прежде,чем он и что-либо сделают,так как они шли сзади и отвешивали пошлые комментарии, громко смеясь и стараясь задеть меня своими словами. Но потом они решили, что одних издевок мало и пора бы уже полакомиться чем то более интересным. На моё счастье, мимо проезжал полицейский фургон и парни не успели доделать то, что так хотели. Отвесив мне увесистый удар в нос, они бросились в рассыпную, а я побрел к дому, в разодранной одежде и с позорными синяками по всему телу от их мерзких пальцев, которыми они так и наровили ущипнуть и потрогать меня везде, где только могли. Из носа текла крови, да и губа была разбита, да уж, Никкун не будет рад такому повороту. Он и так сам не нежничает со мной. Поначалу он пытался исправить мой сопливый недо-характер, а потом просто забил и стал воспитывать меня другим способом - просто приручать, как верного пса или раба. Хоть мне и не нравится последнее сравнение, но на другое это и не похоже. Подойдя к дому, я заметил знакомый силуэт. Он курил на крыльце, наверное, ждал меня. Я помедлил пару секунд и подошел. Мы молчали и это больше всего меня пугало, обычно такое его молчание не предвещает ничего хорошего. Я потупил взор и ждал, ждал разрешения, чтобы мне войти в дом. Меня немного потряхивало от нервов и от противного осеннего ветра, который так и наровил меня заморозить. Но, тут Никкун протянул ко мне свою руку и схватил меня за предплечье, резко дернув на себя. Ноги подкосились и я почти упал в его объятья. Только это в дорамах, за этим следует поцелуй, он же прошипел сквозь зубы: - Домой, щенок!- швырнув меня в хол, он зашел внутрь и захлопнул за собой дверь. Я так и валялся на полу. Я ждал. Ждал его дальнейших приказов, понимая, что сейчас мои слова и действия лишние. Он перешагнул меня и направился в сторону кухни. Перед тем, как скрыться за дверью, он повернулся и приказал: - Сними эти тряпки и выброси их, вали в душ, от тебя, как от шлюхи несет чужими руками. И ко мне, я жду! Я поднялся и пошел в ванную комнату. Сняв с себя всё, я послушно сложил вещи в мусорный мешок и поставил рядом с дверью - завтра выкинется. Забравшись под теплый душ, я намылил мочалку и с яростью стал тереть свое тело. Мне было противно от того, что ко мне прикасались незнакомцы, всё тело казалось грязным и мне хотелось смыть даже синяки. Мне было стыдно, что со мной это вновь произошло. Стыдно перед Никкуном. Моё тело, как и я сам, принадлежит только ему. Только с ним я стал не просто красивым мальчиком для всех, а Чхве МинХо - парнем, который учится на медицинском и получает стипендию отличника, идет на золотую медаль и в будущем станет перспективным и хорошем хирургом. Только благодаря ему, я стал любимым и нужным. Я существую только ради него и для него. Он мой закон, мой хозяин и моя любовь. Я закончил с водными процедурами и обмотав полотенцем бедра, вышел к нему на кухню. Дверь неприятно скрипнула и он повернулся ко мне, а я не смел и шагу ступить дальше без его разрешения. Он затушил свою сигарету и молча подошел. Когда его руки коснулись синяков на шее, я вздрогнул и зажмурился, ожидая его удара. Он погладил меня по щеке, спустился прохладными пальцами по торсу и сорвал полотенце. Я закусил губу, что бы не издавать и звука, которые его могут разозлить. Он приблизился ко мне и я почувствовал влагу на лице. Он лизнул меня и скомандовал: - На колени, шлюха! - я упал на колени и посмотрел на него. Он был слишком зол. Глаза горели непривычным черным огнем, давно я его не видел таким. Хотя, весь наш секс приходит через подчинение и боль, но сейчас в его взгляде не было похоти или простой надменности, он смотрел на меня как на грязь. Проведя пальчиком по линии моих скул, он остановился на губах. Я распахнул их и он проник в ротик двумя пальцами. Обхватив их губками, я провел язычком по чувствительным подушечкам. Он хмыкнул и надавив на нижнюю челюсть раскрыл мой рот. Я не смел сопротивляться, а просто высунул язычок, по которому он прошелся пальчиками, а затем ударил меня наотмашь по щеке. Из некогда запекшейся ранки, засочилась свежая кровь, которую он размазал по моим губам. Расстегнув свою ширинку, он не стал снимать брюки и просто вытащил свой член, который уже порядком напрягся. Подставив головку к моим губам, он резко вошел на всю длину, притягивая меня одной рукой за волосы. Губы неприятно саднило, а ранка открылась сильнее, окрашивая ствол его члена в алый цвет. Он даже постанывал от удовольствия, созерцая мою беспомощность и безропотное подчинение. На моих глазах проступили слезы, но ни от боли или обиды, просто от грубого минета. Он плюнул мне в лицо и отшвырнул от себя. Я ударился головой о стенку и распластался на полу. - Раздвинь ноги! - я послушно выполнил его приказ и разведя колени в сторону, скользнул пятками по паркету, открывая ему вид на свой колом стоящий член, - Тебе всё это нравится, сука! Раком! Встань раком, лицом к стене! Я подтянул к себе ноги и послушно перевернулся, приняв желанную им позу и уткнувшись лицом в пол. Он сел на колени и ударил пару раз по моей ягодице. Я не сдержался и простонал. Я давно научился получать удовольствие от его грубого обращения. - Проси меня! - я знал этот тон, он не терпел отказов или простого противоречия. - Прошу, трахни меня. - Громче!!! И где, мать твою, твоё обращение ко мне? - он схватил меня за волосы и вздернул вверх, заставляя почувствовать его грудь под моими лопатками. - Хозяин, трахни меня, прошу, прямо тут, я хочу этого! - я выкрикнул это на одном дыхании и он резким рывком припечатал меня щекой к полу. Не растягивая и не церемонясь, он плюнул себе на руку и проведя по члену, всунул его в меня. Я задыхаясь от боли и желания хрипло застонал. - Что, хочешь, чтоб я продолжал? - с издевкой в голосе, спросил он. - Д-да, - мой голос дрожал и я желал сейчас только секса. Он сразу взял быстрый темп и специально не брал нужный угол, не желая доставлять мне удовольствия. Сегодня я не заслужил этого. Я провинился, а значит должен был быть наказан. Он трахал меня грубо и так, как умеет только он. Эта боль сводила с ума, заставляя кричать и просить большего. Но у Никкуна были свои планы на то, как должен проходить сегодняшний воспитательный процесс. Он вышел из меня, заставляя вскрикнуть и встав приказал встать. Еле поднявшись на дрожащих ногах, я повернулся к нему, опираясь одной рукой о раковину. - Сколько их было? - я понимал о ком он, поэтому просто отвечал. - Шесть или семь. - Они тебя трахали? - Нет, только т-трогали, - я опустил взгляд в пол. Он взял меня за подбородок и сжав его, вздернул лицо вверх,заставляя смотреть на него. - Ты возбудился? - Д-да, - румянец покрыл моё лицо и мне было дико стыдно, от того, что он прав, моё тело действительно среагировало на их приставания. - Шлюха! - он поморщился, поджимая губы и толкнул меня спиной к стене. От неожиданности я ахнул. Он подхватил меня под колени и усадил к себе на бедра, тут же насаживая меня на член. Я вцепился в его плечи и откинул голову к стене. Он начал входить в меня, заставляя каждый раз биться лопатками и затылком о стену. В глазах всё плыло, а в голове шумело, я не слышал даже собственных стонов, только чувствовал, что моё горло сорвано. Губами ловя воздух, я пытался не потерять сознания от всех этих ощущений. - Никкун, любимый, хочу, - я шептал как в бреду, - ещё, сильнее, хозяин, прошу тебя. Он стонал и изредка называл меня всякими оскорблениями, избегая даже произносить моё имя, будто мог испачкаться о него. Я был уже на приделе, мой член постоянно касался его твердого пресса , через ткань его домашней футболки и это сводило с ума. Он потянулся к моей шее и оставил на ней алый засос, который контрастировал с моей бледной кожей и синяками от чужих пальцев. Руками он крепко сжал мои бедра и последний раз вогнав свой член до предела-кончил в меня. Это было настолько приятно, что я кончил следом, пачкая его футболку и свой живот. Он отпустил руки и я рухнул на пол, пытаясь собрать все мысли и остаться в реальности, не потеряв сознании. Он снял свою футболку, вытер свой член и бросил её мне в лицо. - Сегодня, щенок спит здесь. Он ушел в ванную, а затем и в спальню. Я всё это время просто лежал на полу, прислушиваясь к его действиям. Как только всё стихло, я провалился в сон. Я знал, что вся та боль, которую он причиняет заслуженна мной и что так он меня лечит, исправляет. Он меня любит и желает мне лучшего, о чем ещё можно мечтать? С ним я живу и чувствую это не только через радость и счастье, но и через эту сладостную боль. Я, Чхве МинХо - человек, принадлежащий одному хозяину и душой и телом. Я люблю тебя, мой Никкун!