Неприятная осечка

      Они давно уже не дети. Невозможно остаться ребёнком, когда успел повидать всё: кровь, боль и смерть. Невозможно остаться прежним, когда перешагиваешь через тела и поднимаешься только на одном честном слове и просто потому, что больше некому. Они теряли, плакали, падали, но всегда поднимались, вытирали слёзы и возвращали то, что пытались у них забрать. Они стали сильнее, но перестали быть теми наивными детьми, какими впервые шагнули в «игру» под названием «мафия».       Тсуна нервничает, прячет за учебником настороженные глаза и непроизвольно поджимает пальцы на ногах, правда этого жеста никто не видит, ноги привычно скрыты кроссовками.       Гокудера насторожено сидит на подоконнике и курит, почти не обращая внимания на тот факт, что сигарета совсем скоро догорит до фильтра. Да и нельзя курить в школе, вот только сейчас его мало это волнует.       Лишь Ямамото смеется, рассказывая кому-то из одноклассников о вчерашней тренировке. Только смех этот ненастоящий, слишком громкий и резкий. Правда, по ушам режет только двоим из всего класса, они просто лучше всех знают его.       Они стали старше, мудрее, сильнее. Окончательно поняли, что такое мафия и что коробочки с кольцами не ответ всему и вся. За последние несколько лет им пришлось научиться держать в руках оружие, а Тсуна до сих пор помнит, как болел синяк от приклада после работы с автоматом. Они все знают, по какую сторону теперь находятся, какие бы цели перед собой ни ставили, и именно поэтому нервничают, вслушиваясь в шум коридора и пытаясь скрыть своё состояние всеми доступными способами. Вчера в школу прибыла группа военных, официально для проведения уроков начальной военной подготовки, но никто не знает, насколько это является правдой.       Они – последний класс старшей школы, а это значит, что занятия «гости школы» будут проводить с ними только сегодня. Вернее будет сказать, сейчас.       Чужие тяжёлые шаги они слышат одновременно: Тсуна переводит дыхание и резко успокаивается, Ямамото перестаёт смеяться и замолкает, а Гокудера тушит сигарету о карниз и, выкинув её наружу, одним текучим движением уходит с подоконника, чтобы занять своё место за партой.       Их двое. Массивный мужчина в униформе и при оружии и стройная девушка в гражданской одежде. Представляются. Кто-то сбоку присвистывает и посмеивается, радуется как дурак симпатичной мордашке, а юная Вонгола настороженно следит за чужими движениями. Время научило их быть осмотрительными и уметь держать маску. Почти всех. Но Рёхей уже год как поступил в университет, чему поспособствовало старшее поколение Вонголы, и больше не шумел привычно в коридорах школы.       - Начнем, пожалуй, с теории. – Молодая девушка улыбается и начинает набрасывать план ближайших уроков, отданных на растерзание «гостей». – А после этого мои коллеги проведут практику. Ну что? Приступим?       Подростки одобрительно гудят в предвкушении практики, а Тсуна и остальные переглянулись, непроизвольно думая об одном и том же: «Как избежать практики».       Теория оказывается не такой уж и теорией. На втором же уроке, после небольшого перерыва, им приходится практиковаться в перевязке ближесидящего, а также делать искусственное дыхание, не доходя, впрочем, до "рукоприкладства" и тренируясь на «кукле». На точно таких же Тсуна и остальные отрабатывали удары и так же «возвращали дыхание».       А практика наступает неожиданно: приходит вместе с замолкающим военным, только что читавшим последнюю лекцию, и его поднимающейся коллегой – оказавшейся молодым полевым врачом. Военные ботинки тяжело опускаются на дощатый пол при каждом шаге, и старшеклассники спешат за ними по коридору, мимо закрытых дверей, ведущих в пустые уже классы, прочь, по лестнице, ведущей к выходу.       Избежать практики не получится – они понимают это чётко и почти одновременно. В начале уроков фамилии всех присутствующих записали, и их исчезновение будет выглядеть подозрительным. А ещё Тсуна готов поклясться, что видел Хибари и Дино. Мельком, даже не сразу осознав, но точно видел. Но если с Ханеумой можно было предположить, что он просто пришёл навестить «младшего братишку», то что тут может забыть Хибари, поступивший в университет как и Рёхей? Кончики пальцев начинают холодеть от дурного предчувствия, и Тсуна радуется, что Киоко и Хару удалось уговорить поступить в другую старшую школу, а значит, им опасность не грозит.       «Гости» останавливаются перед столами с разобранным оружием: ружьё, пистолеты, револьвер, винтовки, - всё это изобилие подготовили ещё двое мужчин в военной форме.       Ветер лениво скользит по разгорячённой коже, путается в волосах, но они этого не замечают. Взгляд привычно отмечает наличие оружия у новых «знакомцев», а подходить к «столу практики» всем троим как-то не хочется.       Мужчина показывает, как собирается оружие: медленно, вдумчиво, почти что лениво. Тсуна изображает внимание, Гокудера – интерес, а Ямамото улыбается чему-то своему. И только друзья замечают, как его настороженный взгляд обшаривает пространство вокруг.       Не только... Ямамото натыкается на хмурое и какое-то задумчивое лицо военного и привычно приветливо улыбается. Делает вид, что ему просто было скучно. Вот только все трое теперь чувствуют чужой интерес. Однако развиться этот интерес не успевает, тонет в неуклюжести Тсуны, взявшегося за сборку винтовки, теряется в невозможности понять, как можно ТАК тупить. Да и Ямамото тоже дурит так, что приходится у него отобрать пистолет – во избежание.       До Гокудеры очередь только доходит, когда случается сразу несколько событий: Тсуна кладёт так и не собранную винтовку на место и обрывается, как отрезает, насмешливый говор одноклассников. Звук выстрела доходит с опозданием. Гокудера чувствует его раньше: срывается с места, уводя Тсуну из-под удара и профессионально закрывая собой. Одноклассники только мешаются, паникуют, когда выстрелы продолжаются. Правда, уже не сверху, где засел снайпер, а с боков, откуда выходят посторонние люди. Всё происходит профессионально – тихо и быстро. Даже военные дёргаются от неожиданности и реагируют медленней, чем требуется, только и успевают погнать учеников к дверям школы, прикрывая их отступление.       В карманах привычной тяжестью лежат коробочки, а кольца тянут пальцы, вот только нельзя ими пользоваться, не тогда, когда рядом простые люди, которые совершенно не знают об их существовании. Действовать приходится по старинке, и жаль, что невозможно воспользоваться оружием на столах, оно бы пригодилось. Вот только даже в собранном состоянии оно не принесёт пользы – нет патронов, которыми можно было бы стрелять.       Ямамото начинает свой «танец» первым. На лице больше нет улыбки, а движения становятся плавными и текучими – так движется вода по своему руслу. Ладонь на рукояти чужого запасного пистолета, прикосновение пальцами к металлу, проверка магазина и щелчок затвора, - всё это происходит почти мгновенно, и странно видеть то, как обращается с оружием человек, про которого совсем недавно можно было сказать: «Обезьяна с гранатой».       Вот только первый выстрел звучит со спины. Гокудера незамедлительно присоединяется к чужому танцу. Порывистый, как ураган, он просто снимает с предохранителя чужой пистолет и перезаряжает его. Стреляет по первой же живой мишени, наставившей своё оружие на них.       Тсуна привычно подныривает под чужой локоть, уводит пистолет из-под руки совсем недавно пытавшегося пояснить, как правильно собрать винтовку, военного и кивает в благодарность. Уходит стремительно, присоединяется к своим друзьям, отмечая краем глаза, как вынимает тонфа всё же не привидевшийся Хибари и как останавливает его прикосновением к плечу Дино. Тсуна уже не видит краткого диалога своего хранителя с Каваллоне, не видит, как хмурится, но всё же кивает Кея и уходит к запасному входу, чтобы не встречаться с толпой старшеклассников. И даже щелчок затвора не доходит до его ушей в уже начавшемся сражении. Тсунаёши сосредоточен, тяжесть металла в руках благодаря Реборну привычна, а от выстрелов уже давно не страшно. Только жужжит пуля-пчела совсем рядом, обжигает щёку, да шипит получивший другую пулю Гокудера. Подрывник – это не стрелок, тем более что зрение уже сдаёт не первый год. Чуть обернуться: не страшно, кровавое пятно расползается на бедре. Не смертельно.       Новый выстрел, и Тсуна даже не мажет. А может, это и не его заслуга. В том, что творится на небольшом пятачке перед старшей школой, не разобрать, чью пулю получил враг. Да и не важно чью – главное, чтобы упал и больше не мог стрелять. Тсуна теперь не жалеет врагов, не тогда, когда от их смерти зависит жизнь близких людей.       А потом всё заканчивается. Кажется, что замирает мир, только слышно, как, взвизгнув шинами, уезжает припаркованная где-то недалеко машина, и всё. Тишина после грохота стрельбы вязким киселём заползает в уши. Шаг. Ещё один. Тсуна оборачивается и привычным движением прячет пистолет за пояс джинсов. Отмечает взглядом, что все живы: Ямамото получил пару царапин, Гокудера подволакивает ногу. Невольные же союзники сами разберутся со своими повреждениями.       - Тебе надо в больницу. – Тсуна кивает на окровавленную штанину, но получает только смешок:       - Навылет. Завязать надо. Шамал посмотрит. А ты как? – мистеру «Я лечу только женщин» приходится делать исключения из правил вот уже несколько лет, но он, похоже, привык. Только ворчит, когда поднимают с постели посреди ночи.       - Цел. А ты? – Тсуна отмахивается и оборачивается к Ямамото, но вместе с тем ищет взглядом Дино, но не находит, только отмечает, что надо позвонить ему и убедиться, что с ним и Хибари всё в порядке. Он почти забывает о военных за спиной. Так что даже вздрагивает, когда тяжёлая ладонь ложится на плечо. Оборачивается, понимая, что невинной овечкой уже не притвориться, и только смотрит выжидательно.       Военные и мафия стоят по разные стороны баррикад. Первые – часть системы, цепные псы государства, вторые же – противовес, те, кто находится по ту сторону закона, какие бы хорошие цели ни преследовали. Два мира, которым не стоит пересекаться.       - Может, вернёшь? – вторая ладонь раскрыта в ожидании, и Тсуна не сразу понимает, что от него хотят. Хлопает глазами, прежде чем замечает, как подбирают брошенное друзьями оружие другие мужчины в военной форме, кивает и тянется за пистолетом.       К друзьям уже спешит та самая девушка, что говорила о себе как о военном враче, осматривает рану, тогда как Тсуну, удерживая за плечо, отводят чуть в сторону.       - Я всё пытался понять... что с вами не так. – Он наконец-то отступает, позволяет вздохнуть более свободно, но вместе с тем заставляет смотреть на себя и не оглядываться на друзей.       - Нашли? – Тсуна трёт переносицу, устал, не ожидал внезапного нападения прямо перед школой. Не ожидал, что вообще узнают, где он учится. Ему же обещали, что этого не произойдёт.       - От вас веет смертью. – Мужчина не уточняет, да этого и не требуется. Тсуна прекрасно понимает, что тот говорит о них троих и ни о ком более.       «Смертью, да?» - нестерпимо хочется снова потереть переносицу, начинает гудеть голова. – «Досадно». – Он может провести в мыслях кучу неприятных воспоминаний, приведшим к этому самому ощущению, что уловил военный, но не хочет. Ни к чему вспоминать случившееся и ворошить прошлое. Вместо этого Тсуна смотрит на нашивки:       - Лейтенант. – Мгновение тишины и: - У вас свои правила, у нас свои. И я искренне надеюсь, что нам не придётся больше встречаться.       - Угрожаешь? – мужчина хмурится, но получает только взгляд уставшего от всего случившегося человека и тихое:       - Разве может угрожать простой старшеклассник?       Ответ на свой вопрос лейтенант так и не получает. Да и вопрос остаётся незаданным, вертится где-то в его голове, но так и не облекается в слова. Тсуна уходит раньше. Подходит к друзьям, помогает поддержать возмущённого чем-то Гокудеру и уводит его вместе с Ямамото в здание школы. Лейтенант ещё долго смотрит им вслед и молчит. Хмурится, переваривая произошедшее, и намеревается поговорить с этими детьми позже, но снова не выполняет желаемого. На следующий день никто из этих троих не приходит в школу. Лишь на столе директора обнаруживается папка с бумагами, да исчезают подписанные и выданные раньше времени аттестаты. Поступить в университет можно и в Италии. Там, где не будет таких неприятных осечек.