Шпион, который меня соблазнил

«Все хорошие любовные истории начинаются с легкого трепета сердца и улыбки, когда зацепляешь кого-то взглядом в толпе и понимаешь, что и на тебя смотрят в ответ, а у тебя в голове большими буквами бегут строчки: „Вот он! Твой самый родной человек“. Но хорошие истории случаются только с хорошими людьми, с плохими же все происходит куда медлительнее и в чем-то опаснее, страшнее. Потому что плохие люди, как правило, доверяют только себе, а значит раскрыться перед кем-то полностью не могут, да и отдать свое сердце незнакомцу не хотят. А вдруг обидят? Бросят. Растопчут. И что же тогда делать? Лучше уж вообще жить без опыта, чем с таким вот, болезненным…». — Что за бред? — Протянул вслух парень и кинул книжку, которую он за пару минут до этого нашел на тумбочке своего соседа по комнате. Наверное, не стоило читать чужую книгу, но ведь было так интересно, чем зачитывается его сосед по вечерам, что Чжиен совершенно не смог удержаться. Вот только книга в яркой обложке оказалась обычным бульварным романчиком для безголовых омег, которые только спят и видят, как их кто-нибудь поимеет. Можно даже точно так же, как и в глупом романе, пошло и грязно. Чжиен фыркнул и отошел к зеркалу, чтобы поправить прическу, а точнее пригладить мокрые пряди в некое подобие прически. Он высунул кончик языка изо рта, старательно приглаживая непослушные пряди волос, но, в конце концов, Чжиену надоело возиться с волосами, и он недовольно надул губы, разглядывая свое отражение в зеркале. Неестественно светлые волосы странным образом до жути шли ему, но сам Квон считал, что это не так, и выбеленные волосы только придают ему загадочный, но абсолютно асексуальный вид. В особенности, если не подводить глаза и не красить губы. Бледный, тощий, вечно в длинных рубашках или в футболках не по размеру и мешковатых джинсах, Чжиен был похож на университетское привидение какого-нибудь несчастного первокурсника, который не пережил первой сессии. И это его полностью устраивало. Ему не были нужны ни друзья, ни любовники. На самом деле, Квон Чжиен был относительно неплохим парнем, вежливым, трудолюбивым и артистичным. Он легко сходился с новыми людьми, если того, конечно же, хотел, но в чудеса, в любовь и прочие глупости, что абсолютно точно есть в головах всех романтично настроенных омег на их планете, Чжиен не верил. Наверное, потому что в детстве Чжиен не слушал сказки, как все дети, а видел, как его омма страдает от издевательств того человека, которого Чжиен ни за что не смог бы назвать своим отцом. Он не понимал, почему его родители постоянно ругались, почему в их семье ни дня без ссор не проходило и единственное, что вынес с детских лет, что никогда не стоит верить альфам. Эти наглые самцы считали себя повелителями мира и ждали от своих вторых половинок только того, что они будут метаться между кухней и детьми, а ночью еще и будут послушно ублажать своих альф. Чжиена это совершенно не устраивало, он не хотел подчиняться, кому бы там не было, не хотел плакать по ночам, пряча слезы в подушку, не хотел постоянно пить обезболивающее, потому что озверевшие альфы редко когда контролируют всю свою природную силу, не хотел замазывать синяки, не хотел такой жизни, которая была у его оммы. В общем-то, единственное, что хотел Квон, так это танцевать. И именно поэтому он уже целый год учился в Академии искусств, покинув отчий дом и переехав в общежитие при университете. Такая жизнь Чжиена устраивала куда больше. По утрам он готовился к лекциям, в обед сидел на парах, а по вечерам работал официантом в небольшом кафе. Ему некогда было скучать, и совершенно некогда было заметить, что ему чего-то в жизни не хватает. Перед утренними лекциями еще было время, и поэтому Чжиен решил, что нужно провести его с пользой в танцевальном зале. Стоило отработать новые движения, которые ему все никак не удавались. Точнее технически он делал все правильно, но в танце совсем не чувствовались страсть, глубина и чувства. Это было даже некрасиво. Картинка никак не складывалась. Так что день за днем Чжиен до синяков на коленях и руках отрабатывал движения, двигаясь то под музыку, то под собственный счет, и каждый раз, кажется, он совершал только больше ошибок. Его, чуть ли не единственный, друг и по совместительству еще и аспирант, который и вел у них танцевальное мастерство, сказал, что все дело в том, что Чжиен слишком много думает, а надо просто действовать. Так, как подсказывает сердце, тело и собственные чувства. Это как танго. Только танец для одного. Танец, в котором можно показать чью-то жизнь, выразить собственные чувства. Но Чжиен со своим поистине ослиным упорством решил, что все это бред и дурацкие шуточки. Во всем должен был быть порядок и тактика. Не зря есть учебники, не зря есть основные движения, которые просто нужно всего лишь разучить. Так что Чжиен подхватил свою сумку и, послав своему отражению напоследок лукавую улыбку, отправился на сражение с танцем. На улице ярко светило солнце, и теплый ветерок шелестел маленькими зелеными листочками на деревьях, но Чжиен болезненно нахмурился и повел плечами, ощущая дрожь. Ему было холодно. Он обхватил себя руками в попытке согреться и закусил нижнюю губу, хмурясь. Настроение с отметки: «все прекрасно», резко скакнула вниз на отметку: «жопа». Не было ничего удивительного в том, что он мерз даже в весенний, теплый денек. Всего лишь неделя до новой течки. С этим никак нельзя было побороться, поэтому Квон поглубже вздохнул и натянул на лоб шапку, желая спрятаться от мира. Чертова природа! Именно из-за ее проказ он так часто страдал от невыносимого желания, от желания быть с кем-нибудь, ощущать чужие руки и губы на своем теле, чувствовать, как чужой член проникает в тело. Это так бесило! Омеги из-за этого воспринимались альфами, как шлюшки. Не иначе. Конечно, найди себе течную омегу, зажми ее в уголке и он с удовольствием раздвинет ноги. Просто потому что нет сил сопротивляться. Фу. Квон обиженно выпятил нижнюю губу, мысленно костеря и матушку-природу и своих родителей за то, что они его таким уродили. — Эй, Квон! — Чжиен замер, услышав свою фамилию, и обернулся. К нему бежал знакомый бета из параллельной группы. Они неплохо общались, и иногда Квон даже брал у этого паренька лекции, чтобы переписать. Но они не были настолько близки, чтобы общаться во внеурочное время. Ощущение того, что ему точно несут не самые лучшие новости, настигло Чжиена так быстро, как только это могло случиться. — Привет. — Он махнул бете рукой. — Что-то случилось? — Это бы я должен был у тебя спросить. Тебя вызывает декан. — Что? Этот придурок! — Чжиен сдавленно застонал и хлопнул себя по лбу. Видеться с деканом факультета у него не было никакого желания. Этот напыщенный индюк получил свое место в академии только за счет каких-то там своих связей. Мало того, что он был альфой, чей вид не прельщал абсолютно никого из омег, так он еще и с самого первого дня нахождения Чжиена в университете пытался склонить его к сексу. Квон ненавидел его. Просто терпеть не мог. Но и не пойти к нему он сейчас не мог себе позволить. Настроение упало еще ниже, опускаясь почти до самого низу и останавливаясь на красноречивом: «Не подходи, убью». — Вызывали? — Идти к декану не было никакого желания, но он все заставил себя дойти до него и теперь несколько неловко стоял на пороге кабинета, перекатываясь с пятки на носок. Квон чувствовал себя, как провинившийся в чем-то мальчишка под взглядом Декана Но. — Да, проходи, — мужчина даже не поднял взгляда на Чжиена, продолжая усиленно копаться в своих бумагах. Чжиен устроился на краешке кресла и неуверенно огляделся. Квон не любил бывать в этом кабинете, но из-за того, что он понравился Декану Но, ему приходилось бывать здесь чаще, чем другим студентам. Хотя Чжиен знал, что не он один такой невезучий, это его мало утешало. Декан вызывал в нем не самые приятные чувства, толстый, с противным запахом чего-то кислого, с вечной сладкой улыбочкой на губах и руками, которые трогают там, где нельзя, как его вообще можно было полюбить?! Это только в сказках, все альфы стройные, высокие и крутые, а в жизни большая половина из них не были ничем особо и привлекательны. Может когда-то все и было иначе. Но сейчас природа смеялась над теми, кто решил, что они выше всех. — Тебе, конечно же, интересно, зачем я тебя позвал? — А как вы думаете сами? — Буркнул в ответ Чжиен, скрещивая руки на груди. — Между прочим у меня и без вас дел по горло! — Вот ты всегда такой дерзкий, такой самоуверенный, хотя в сущности ничего особенного не представляешь. Талант? У тебя его нет, Квон Чжиен. Зато у тебя столько прогулов, столько несданных контрольных и замечаний от преподавателей, что я порой задаюсь вопросом, а почему мы таких, как ты, держим на стипендии. — Что… что вы имеете в виду? — А ты сам подумай, Чжиен. Ты же не глупый. — Декан откинулся на спинку кресла, довольно вздыхая и причмокивая губами. — Вы не сделаете это! Вы не отберете у меня стипендию! — Чжиен вскочил с кресла и с ненавистью уставился в лицо альфы. — Я сдал все тесты и получил высокие баллы на экзаменах, я лучший на потоке! А ваше мнение обо мне и моих способностях… можете засунуть себе…! — Квон не договорил, вовремя прикусывая палец, чтобы не ляпнуть лишнего. Его всего трясло от злости и возмущения. — Такой пылкий, такой горячий. Но такой глупый, — альфа вдохнул, — ты же не думаешь, что я буду спрашивать твоего мнения, глупенький? Время игр давно прошло, Чжиен. — Декан взял со стола какой-то лист бумаги, на котором Чжиен ясно видел несколько печатей и подписей. — Вот это приказ о переведении Квон Чжиена со стипендии на платную основу и мне осталось всего лишь его подписать. Но я могу этого и не делать. — И что же вы хотите за это? Вместо ответа Декан выразительно посмотрел сначала на Чжиена, а затем на свой пах и постучал ладонью по своему колену. В комнате повисла тишина. Чжиен со смесью ужаса и брезгливости смотрел на Декана мечтая вцепиться ему в горло зубами и перегрызть на хрен артерии, чтобы он больше никогда в жизни не смог никому предположить такое. Сама мысль того, что он должен унижаться перед альфой, раздвигать перед ним ноги и позволять не только лапать себя, но и трахать была невыносима для Квона. — Нет. Я вам не какая-то шлюха, чтобы вы могли иметь меня, как вам того хочется. — И кто же ты? — Я… — Чжиен облизал губы и мрачно выдал, — я Квон Чжиен! — Ну что же Квон Чжиен, к концу этого месяца ты должен будешь внести полную оплату за летний семестр, а иначе можешь убираться на все четыре стороны.

***

— Моя жизнь закончена, — Чжиен уткнулся в подушку лицом и тяжело вздохнул. Ответом его была тишина, он недовольно повздыхал еще чуть-чуть, и приподнялся, с укором смотря в лицо своего соседа по комнате. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — Прости… что? — Молодой омега с факультета архитектуры отложил в сторону журнал, который до этого читал и с интересом уставился на Квона. — У тебя каждый день жизнь заканчивается, а мою ты все никак не можешь устроить, — он недовольно ткнул в друга пальцем и забрался к нему на кровать. — Сынри! — Я уже 19 лет, как Сынри, — омега пожал плечами, — но вообще я не знаю, что тебе посоветовать, ты ведь слишком правильный. — В смысле? — В самом прямом, хен. Тебе нужны деньги, правильно? — Да. — Тогда у тебя всего два пути. — На панель, что ли? — Чжиен недовольно толкнул друга в бок. — Узко мыслишь! Гораздо проще найти себе богатенького любовника, пусть он тебя содержит и платит за твою учебу. Ты ведь симпатичный, если тебя переодеть и накрасить… — С сомнением произнес Сынри. — Лучше заткнись, а то будешь ночевать на пороге комнаты. С другой стороны двери! — Иногда я думаю, почему ты родился омегой, — Сынри тяжело вздохнул, — тебе было бы проще жить, если бы ты был бетой. — А тебе будет проще жить, если ты замолчишь, — Чжиен отвернулся к стенке и, прижав к себе маленького плюшевого зайца, тяжело вздохнул, сдерживая слезы. Ему было так обидно! А кроме Сынри даже пожаловаться некому было, а ведь так хотелось, чтобы кто-нибудь обнял его и пообещал, что все будет хорошо. Хорошо? Как это? Чжиен уже и забыл, как это, когда нет проблем. Сегодня в кабинете декана он изрядно взбесился и, не сдержавшись, расколотил вазу, перед тем, как с шумом уйти. Всего неделя до течки, а его уже ужасно ломало, контролировать свои эмоции было так сложно, что, казалось, оно того не стоит. Вот и сейчас хотелось расплакаться от обиды и отчаяния, но Чжиен пытался сдержаться, кусая губы. — Хей, хочешь дам другой совет? — Угум, — протянул Квон. — Пойди в бар, найди женатого альфу, напои его и сделай несколько компроматных фоток. А потом просто шантажируй его ими. — Ты чокнулся, что ли? — Чжиен резко сел и покрутил пальцем у виска. — Я так довыделываюсь, что тебе в итоге придется тащиться в морг на опознание моей тушки. А я еще пожить хочу. — Квон навис над другом и потряс перед его носом кулаком. После чего самым подлым образом столкнул на пол. — Айгу, Чжиен Хен, почему ты такой? — Простонал Сынри с пола. — Потому что ты заслужил. А кто, как не я, даст тебе понять это? — Нравоучительно протянул Чжиен, а потом тяжело вздохнул. — Похоже, что мне все же придется паковать вещи и съезжать. А к тебе подселят какого-нибудь зануду, и ты еще будешь вспоминать обо мне, о твоем самом лучшем Хене, который всегда знал, когда ты зарываешься и заслуживаешь того, чтобы тебе надрали задницу! — Что-то я не уверен, что буду скучать по тебе… — Тебе придется Сынри, иначе я буду приходить к тебе во снах и буду мучить тебя всю оставшуюся жизнь. — Хен, ну почему ты так жесток? — Плаксиво простонал Сынри. — Это не хен жесток, это жизнь жестока. — Чжиен мрачно взглянул на окно, но не выдержав того, что погода не соответствовала его настроению, упал лицом в подушку и слабо застонал. Он не знал, что ему делать. Все эти планы Сынри нисколько не могли помочь ему, хотя Квон и сам об этом успел подумать. Но Чжиен совершенно не собирался продавать себя за деньги, это уж слишком. Хотя в его жизни бывали случаи, когда он разводил альф на деньги. Вот только это было не настолько грязно. Просто бывали дни, когда ему хотелось внимания и обожания, и тогда Чжиен влезал в узкие джинсы, тонкую майку на толстых бретельках, густо подводил глаза и превращался в милашку Ённи, как называл себя он сам, глядя на свое отражение в зеркале. Квон выбирал дорогой клуб, где строил из себя типичного течного омегу, посасывал коктейли из трубочек, пошло прикусывал сладкие от алкоголя губы, накручивал на пальчик прядку волос и строил глазки, выгибаясь под звуки музыки. На него обычно западало сразу несколько альф, которые были не против развлечься прямо тут, в клубе. Но Чжиен выбирал тех, кто умел держать себя в руках. В его планы совсем не входило, чтобы его разложили на диванчике в клубе. Он позволял себя только обнимать, не давая ни тискать, ни целовать. У него были совсем иные планы, Квон спаивал выбранного альфу, а затем назначал ему по телефону свидание, рассказывая, как грязно тот вел себя в клубе и как он, Чжиен, расстроился из-за этого. Как правило, альфы покупались на жалобные всхлипы омеги, и чтобы загладить свою вину вели его в дорогой ресторан, да дарили какие-нибудь подарки, что полностью устраивало Квона. Поиграв так пару дней, он исчезал. Симка отправлялась в урну в каком-нибудь парке, дорогие подарки Чжиен сдавал в комиссионку, а на вырученные деньги он покупал себе что-нибудь важное или необходимое для обучения в академии. Квон прекрасно знал, что рискует, но жажда хоть немного проучить зазнавшихся альф была сильнее голоса разума. Да и деньги никогда не бывали лишними. Но таким образом нужную сумму ему целый год собирать, а то и больше. Так что выход из ситуации явно был не тут. — Хен, что ты делать-то будешь? — Пойду и напьюсь! — Заявил Чжиен, вскакивая с кровати и ловко перепрыгивая лежавшего на полу друга. — Но уже поздно, ворота в студ-городок уже закрыты. Тебя не выпустят с территории академии. — И когда мне это мешало? — Квон стащил с себя футболку и едва ли не с головой залез в платяной шкаф. Вытащив оттуда майку и парку, он надел все это на себя, после чего уселся на пол, расшнуровывая кроссовки на толстой подошве. — Именно поэтому тебя лишили стипендии. — Сынри, — Чжиен с улыбкой маньяка взглянул на младшего и швырнул в него грязную футболку, — если не знаешь, чем заняться, то постирай мои вещи! — Что? Хен! Я тебе не домработница! — Ничего не знаю, — Квон усмехнулся и, подхватив с пола свою сумку, вылетел из комнаты, оставляя друга выговаривать, как он сердит, пустоте. Чжиен столько раз выбирался из общежития вечером, что ему не составило большого труда незаметно добраться до кустов, за которыми начинался забор, а уж там был лаз для тех, кто не собирался проводить всю ночь в академии. Он аккуратно пролез в дырку и, оказавшись по другую сторону забора, довольно вздохнул. Тут, кажется, даже воздух был другим, упоительно сладким. Так пахла свобода? Чжиен принюхался и чихнул. Нет. Это был какой-то другой запах, незнакомый, но притягательный. Почесав кончик носа, Квон пожал плечами и двинулся в сторону пешеходного перехода. Ему физически надо было оказаться подальше от академии, от места, где, кажется, он никому был не нужен. Сегодня его путь не лежал в дорогие клубы, куда пускают только тех, кто-либо богат, либо красив настолько, что приглянется тем, кто платит. Эта пафосная тусовка всегда раздражала Чжиена, потому что как бы он ни старался скрыть это от себя, он всегда хотел быть ее частью. Хотел пить шампанское, хотел капризничать, потому что клубника была не того размера, хотел закатывать скандалы, потому что не все его требования выполняют по малейшему его приказу. Ему казалось, что это круто, что это жизнь без особых проблем. И он совершенно не понимал, как ошибается. На улицах города, несмотря на поздний вечер, ярко светили фонари, неоновые вывески с рекламой манили к себе, витрины были ярко подсвечены рядами маленьких лампочек, чтобы каждый, кто проходит мимо, мог заметить, что же там скрывается за стеклом. Влюбленные парочки медленно прогуливались по проспекту, трогательно держась за руки и улыбаясь друг другу, взрослые, уже семейные альфы и омеги спешили домой, компании устраивались прямо на лавочках, что стояли на широком проспекте, они смеялись, не видя причин говорить тише, город не спал. И это нравилось Чжиену. Обычно ему доставляло наслаждение рассматривать других людей, нравилось гадать, о чем думают скучные джентльмены в костюмах, нравилось представлять, что произошло у тех или иных людей, что встречались ему на пути. Но сегодня Квон чувствовал дикое раздражение. Кажется, даже воздух стал осязаемым, и его прикосновение было неприятным для Чжиена. Ему хотелось спрятаться где-то от ощущения того, что кто-то смотрит на него и, наверное, поэтому он свернул в сторону ближайшего бара, так и не дойдя до своего любимого ресторанчика. В баре было тепло и уютно, маленькие столики стояли напротив небольшой сцены, верхний свет был потушен и только маленькие светильники освещали главный зал. Народу здесь было совсем мало, и поэтому бармен со скукой протирал стойку, вслушиваясь в тихую речь официанта. А еще здесь приятно пахло. Вкусно. Чжиен вдохнул полной грудью и довольно облизнулся. Он нашел место, где можно спокойно напиться.