Шпион, который меня соблазнил

Чхве Сынхен всегда считал, что он адекватный взрослый. Ну и что, что он собирал коллекционные игрушки и с удовольствием проводил свободное время в мебельных магазинах? Это ни о чем не говорило. Просто хобби. Увлечение. Ну и что, что его отец и омма предпочитали жизни в городе вечное путешествие на любимой яхте? Он же с ними уже давно не жил. Да и жить без постоянного надзора родителей было куда лучше. Ну и что, что ему всегда приходилось врать о месте своей работы? Были вещи, о которых так просто нельзя рассказать, есть вещи, о которых стоило молчать. Да и потом, как сказать, что ты работаешь не просто в государственной организации, а в организации, которая занимается шпионажем и расследованием самых сложных, странных и непонятных дел? Никто бы этого не понял. А Сынхену нравилось в буквальном смысле рисковать своей жизнью. Вот только из-за того, что он был в постоянных разъездах, у него не было постоянного любовника, а планов жениться и подавно не наблюдалось. А ведь в прошлом ноябре ему исполнилось двадцать пять, у него была высокооплачиваемая и любимая работа, были друзья и хобби, но любимого человека у Сынхена не было. Чтобы компенсировать чувство пустоты, он много работал, очень много работал и доработался до нервного срыва, когда в другой стране прямо в процессе операции, которую планировали долгие месяца, он послал всех на хрен и ушел в закат с нужными правительству документами. После этого Сынхена не только не наградили, но и вовсе дали бессрочный отпуск, пока он не устроит свою личную жизнь или не придет к гармонии с самим собой. Именно поэтому в этот явно злополучный вечер четверга Чхве оказался в небольшом спортивном баре, куда он обычно ходил выпить с друзьями, и с удовольствием рассматривал тощую фигурку омеги. Омеги, как правило, в этот бар не захаживали, и лишь те, кто продавал себя в буквальном смысле, не проходили мимо. Но этот ребенок, а иначе Сынхен его назвать не мог, не походил на шлюху. Нет. Он был, скорее всего, вчерашним школьником или, быть может, студентом первого курса, который по ошибке зашел туда, куда не следует. Вообще-то, обычно Сынхена привлекали достаточно взрослые и самодостаточные омеги, которые ничего от него не хотели, кроме секса и проблем себе не наживали. Но эта детка с копной светлых волос так сладко пахла, что Сынхен не мог отвести от него взгляд. Было что-то особо привлекательное, почти магнетическое в этом омеге с пухлыми губами и явно не самым покладистым нравом. Впрочем, пока он думал, а стоит ли знакомиться с омегой, другой альфа подкатил к нему, и вот тут стало ясно, что детка не так проста, как кажется. «Бестия», — решил Сынхен, прежде чем подняться со своего места и объяснить, на кулаках, иначе его даже слушать не собирались, что это его омега. «Омега, мой омега», — как про себя окрестил незнакомца Сынхен, не отличался особым умом и сообразительностью. Это же надо было притащиться в спортивный бар, полный не шибко умных альф, и строить из себя недотрогу, а после, когда по-хорошему стоило удрать на двадцатой скорости куда-нибудь подальше, запереться в туалете. Чхве тяжело вздохнул, но вышибать плечом дверь не стал. Вот еще. Было бы ради кого стараться. Но и сам из бара не ушел, а решил дождаться омегу, чтобы хоть понять, ради кого он так постарался и устроил драку. Впервые, к слову, за несколько лет. Ему просто надо было хотя бы познакомиться с этим парнем, а о большем Сынхен даже не подумал. Чжиен, а именно так звали омегу с охрененными губами, оказался парнем не простым, с очень тяжелым взглядом и такой язвительностью, что любой бы на месте Чхве давно от него сбежал. Но все же, было что-то в этом омеге такое, что не давало Сынхену уйти. Пухлые губы, тонкая фигура, ясные глаза и запах, чертов запах, что кружил голову сильнее любого алкоголя. Сколько бы Чхве не вливал в себя соджу, запах стоял у него в легких и во рту, словно он глотнул что-то приторно сладкое, как карамель или ваниль, или все вместе разом. Ни одна омега так сладко для него еще не пахла. Даже во время течки. И его первый парень, с которым они вместе учились целоваться и впервые занялись любовью на старых матах в спортивном зале школы, тот самый омега, которого Сынхен был готов назвать своим, так не пах. Это должно было насторожить, но Чжиен был для него желанной добычей, лакомым кусочком и «стервой», как решил Чхве, когда этот неугомонный ребенок заявил, что у него нет вкуса. Это у него нет вкуса? Это что это, Чжиен сам себя не считал красивым, милым и все такое прочее? Неправильный омега. Глупый, истеричный и вздорный. Но, черт возьми, почему же от него так пахло, что Сынхен с трудом держал себя в руках и не давал себе дотрагиваться до Чжиена лишний раз. А ведь так хотелось заставить замолчать его, он ведь болтал слишком много лишнего. Впрочем, пока Сынхен боролся со своим либидо, Чжиен банально вырубился и с удовольствием устроился в объятьях альфы, прижимаясь лицом к его груди. И вот тут-то Чхве осознал, как вляпался. Он не знал ни полного имени Чжиена, ни его домашнего адреса, ни хоть что-то, что помогло бы ему установить, где этот парень живет. В самом деле, не мог же Сынхен оставить омегу спать в баре? Это было бы просто ненормально и закончилось бы для Чжиена весьма и весьма нехорошо. Поэтому пришлось ему поднять омегу на руки, благо весил он, как цыпленок, и потащить его к себе. Бета таксист, который вез их до квартиры Чхве, ничего не сказал вслух, зато улыбался всю дорогу так, что Сынхену хотелось на месте провалиться. В мыслях этого парня, Сынхен, скорее всего, уже и так и сяк поимел Чжиена, а ведь, на самом деле, у него самого и мыслей таких не было. Хотя, может и были, в особенности, когда Чжиен прижался всем телом к нему и зачмокал губами, словно сосет что-то вкусное. А у Сынхена было, что дать пососать этому малышу, вот только возможности не было. И вообще у него было ощущение, что Чжиен издевается над ним, а не пребывает в блаженном забытье. Это же надо за короткую поездку успеть и руку не туда, куда следует положить и попросить обнять, потому что холодно, и тихо простонать что-то явно не цензурное. В общем, к концу поездки у Сынхена было желание как следует выдрать задницу Чжиена ремнем, чтобы он и в бессознательном состоянии помнил, что лезть к нормальным альфам на колени себе дороже. Вероятно, Чжиен это как-то подсознательно понял, потому что, едва машина остановилась, он, не открывая глаз, буквально вывалился на асфальт, пачкая свои светлые джинсы и ладони. — С ним все в порядке? — Вежливо поинтересовался таксист, пока Сынхен рылся в бумажнике. — В порядке. В полнейшем, — раздраженно проговорил Сынхен, доставая деньги и протягивая их не в меру любопытному бете. — Он просто немного пьян. — Немного, — таксист кивнул головой в знак согласия, — а что будет, если он выпьет еще больше? — А вот это вас не касается, — Чхве вылез из машины и прежде, чем захлопнуть дверь, добавил — сдачи не надо! — Он был так зол, что был готов кого-нибудь прибить, но в этот самый момент Чжиен на полном серьезе протянул к нему руки, словно прося его обнять, что Сынхен только глубоко вздохнул, гася свои возмущения. В конечном счете, с кем не бывает, Чжиен просто перепил. Завтра утром он наверняка будет смущаться того, что произошло и даже в знак извинения приготовит ему вкусный завтрак, а потом можно будет заняться чем-нибудь более интересным и приятным. По крайней мере, так утешал себя Сынхен, пока стаскивал с Чжиена джинсы, мыл ему руки и укладывал спать в гостевой комнате. Спальню он закрыл на всякий случай, во-первых, чтобы омега не ушел до того, как извинится, а во-вторых, ну мало ли кто утром из друзей в гости зайдет. А у некоторых не то что манеры отсутствуют, но еще стыд, чувство такта и хоть какое-то уважение к незнакомым людям. Не знал же он, какие сюрпризы принесет утро. Поэтому в тот момент, когда его ударили чем-то тяжелым по рукам, выбивая из рук поднос с завтраком, а после уронили, Сынхен всерьез усомнился в своей взрослости и адекватности. Это же надо было привезти домой маленького монстра, а не омегу, который вместо того, чтобы покорно ждать, пока за ним придут, устроил западню, в которую по итогу попали они оба. Хотя обнимать Чжиена все равно было приятно, да и его запах сейчас стал еще приятнее и сильнее. «Течка», — понял Сынхен. У этого омеги, который вел себя совсем не как омега, скоро должна была начаться течка, наверное, именно поэтому он вел себя так… странно и импульсивно. Поэтому Чхве, глубоко вздохнул и решил, что ругаться не будет. Хотя желание выдрать, ну или отодрать омегу никуда не делось. — Больно! — Чжиен скатился с альфы и уселся задницей в лужу из-под чая, после чего с недовольством уставился на Сынхена. Он как-то вовсе не ожидал, что его затея обернется против него и все закончится ожогом, мокрым бельем и диким смущением. К тому же Квон плохо запомнил, как выглядит его вчерашний знакомый и теперь с интересом разглядывал альфу, размышляя, а стоит ли бежать от него как можно быстрее или все же стоит выяснить, что вообще вчера произошло. — Правда? А я-то думал, — Сынхен цокнул языком, тоже усаживаясь на пол и рассматривая ссадину на руке. — Ты самый невоспитанный ребенок из всех, которых я когда-либо встречал в жизни. — А вы самый странный маньяк из всех, которые мне когда-либо попадались на пути. — И часто ты встречаешься с маньяками? — Не скажу. А вот вы наверняка часто, — Чжиен кивнул головой. Простынь надежно прикрывала его ноги, и потому он чувствовал себя настолько комфортно, насколько это вообще было возможно в данной ситуации. Сегодня он не чувствовал того запаха, который вчера сводил его с ума, ничего не мешало нормально думать и Квон пытался найти выгоду в той ситуации, в которой оказался. — С чего бы это? — Ну, вам же приходится смотреть на себя в зеркало. — Скажи мне честно, деточка тебе что, жить надоело? — Скажу вам честно, дядечка, я еще, и жить-то нормально не начал. А еще у меня есть… — Чжиен огляделся и схватил первое, что попалось под руку, — ложка! — Я не дядечка, — оскорбился Сынхен и встал с мокрого пола, — а твоя ложка мне ничего не сделает. — Это вы просто не знаете, что с ней можно сделать, куда засунуть, — Квон насмешливо перекинул ложку из одной руки в другую и болезненно ойкнул. — Что? Обжег руку? — Сынхен поднял омегу с пола, несмотря на то, что Чжиен не очень-то хотел вставать и схватил его за запястье, вынуждая выпрямить руку. Ложка упала на пол, а Квон заскулил от боли. — Ты же понимаешь, что поплатился за свою глупость? — То есть, по-вашему, я должен был сидеть и ждать, пока вы придете и сделаете что-нибудь со мной? — Обиженно проговорил Чжиен, поднимая на альфу взгляд. — Я не привык позволять судьбе или кому-то там еще решать за меня, что со мной делать. И уж тем более я не позволю вам насиловать меня. Я буду защищаться, и будьте уверены, вы еще пожалеете, что связались со мной. — Он состроил страшные глаза, пытаясь дать альфе понять, что такие, как он, Квон Чжиен, так просто не сдаются. — Чжиен, с чего ты вообще решил, что я собираюсь насиловать тебя? — Чхве тяжело вздохнул и провел кончиками пальцев по покрасневшей коже руки омеги. Ему было в какой-то мере обидно слышать, что его считают не только маньяком, но еще и насильником. — Я никогда и никого не принуждал к сексу. — Все бывает впервые! И потом, почему я должен вам верить? Вы притащили меня к себе, вы раздели меня и заперли в комнате, что я должен думать? — Наверное, ты должен вспомнить, что отрубился прямо в баре и что я такой хороший не бросил тебя там, а притащил к себе. — Я вас не просил! — Чжиен выдернул руку и прижал ее к груди, закусывая нижнюю губу. Он не хотел верить этому альфе, потому что абсолютно ничего не помнил и потому что альфам вообще верить было нельзя. Даже таким красивым. — Я есть хочу. — Пробормотал Квон. — И у меня рука болит, сделайте что-нибудь. — Почему я должен? — Сынхен скрестил руки на груди. — Ты же мне не доверяешь, а я должен тебя завтраком кормить? Кстати, твой завтрак на полу. Так что, — Чхве пожал плечами и, развернувшись, вышел из комнаты, — можешь собрать его и съесть! — Вы… вы! Ублюдок! — Чжиен подобрал с пола ту самую статуэтку, которой ранее ударил Сынхена и кинул ее в сторону альфы. Предмет искусства пролетел мимо Чхве и с ужасным стуком врезался в стену, разбиваясь на сотню маленьких кусочков. Но даже это не успокоило Чжиена, он схватил чашку и кинул ее в Сынхена. — Сволочь! — Чашка тоже до Сынхена не долетела, и только французская пышка с сахарной посыпкой попала в спину альфы. — Идиот! — С мрачным удовлетворением заявил Чжиен, абсолютно не замечая того, как напряжена спина Сынхена. Ему стоило бы испугаться, но он упивался тем, что смог вывести альфу из себя. Чхве же в два шага оказался рядом с омегой, больно сжимая руками его плечи и смотря на него таким взглядом, что душа Чжиена ушла в пятки, да так там и осталась. — Ты… маленький эгоистичный цыпленок! — Сынхен встряхнул Квона за плечи. — Ты хоть знаешь, сколько она стоит?! — Кто? Статуэтка? — Чжиен захлопал глазами, рассматривая осколки фигурки. В тот момент, когда он кидал эту вещицу, то абсолютно не думал о том, сколько статуэтка может стоить. А ведь денег у него не было, так что даже речи не могло идти о том, чтобы хоть как-то возместить ущерб. К тому же, Чжиен для себя решил, что альфа сам виноват, не стоило выводить его из себя. Мысленно простонав, отчего его губы сложились в аккуратный кружок, словно Квон вслух протянул долгую «О», он решил, что будет до последнего настаивать на том, что это случайность. А за случайности пусть отвечает кто-нибудь другой. К тому же мысли Чжиена сейчас были об этом «цыпленок» Сынхена, ему было одновременно приятно и неприятно из-за того, что его так обозвали. Какое это слишком странное слово, и не грубое, и не ласковое, и не обидное, а просто слишком домашнее. Правда, Чжиен не мог сообразить, стоит ли ему обижаться на это или же стоит смолчать. По крайней мере, сейчас. — Нет, бестолочь! Рубашка, — Сынхен простонал что-то невразумительное и явно матерное, после чего стащил рубашку с себя и сунул ее в руки омеги. — Ванная прямо по коридору, — заявил он, разворачивая Чжиена к двери и подталкивая в спину. — А зачем мне туда? — Ты рубашку испачкал, тебе и стирать. Ну? Долго я еще ждать буду? — Э-э, нет. Дяденька, у меня ручка болит и вообще кто это вас учил заставлять детей работать, а? Детский труд противозаконен! — Чжиен показал Сынхену язык. — Но до ванной я дойду. Душ мне не помешает. — Довольно объявил омега и бегом отправился в ванную комнату, подальше от разозленного альфы. — И я вам не бестолочь! И уж тем более не цыпленок! — Уже из ванной добавил он. А остальные слова Чжиена утонули в шуме бегущей воды. Почти час спустя Сынхен и Чжиен завтракали на балконе, потому что на этом настоял омега: «Я хочу завтракать и смотреть, как за окном мимо нас пролетают птицы!», а альфа просто не смог сказать ему нет. В особенности, когда младший просительно заглянул в его глаза, и большая капля воды с мокрых волос скользнула Чжиену на нос, отчего он зажмурился и чихнул. Это был запрещенный прием! Сынхен мгновенно растаял и сказал да. На Чжиене был бордовый халат альфы, который был ему большим, но его это ничуть не трогало. Квон просто подвернул рукава, чтобы не испачкать их в джеме, и довольно щурился, попивая сладкий кофе: «Две ложки сахара, порция молока и… почему на пенке нет рисунка?». Кажется, он был абсолютно доволен и умиротворен. Булочки были в меру теплыми, кофе вкусный, альфа, пока вел себя вполне прилично и выполнял все прихоти омеги, а душ вернул Чжиену полную уверенность в себе. — Тебя дома не потеряют? — Нет, — Квон покачал головой и облизал и без того влажные, розовые губы. — Хотите от меня побыстрее избавиться? — Он отщипнул кусочек булочки и обмакнул его в вазочку с апельсиновым джемом. Чжиен не знал, почему все еще находится в квартире Сынхена и не спешит убраться от него подальше. Просто в его жизни еще не было такого и от того у него появилось желание продлить это утро хотя бы еще на час. — Нет. Не хочу из-за тебя нажить себе проблем. Твои родители наверняка беспокоятся. И кстати, сколько тебе лет? — А сколько дадите, все мои. — Чжиен закусил губу и потер пальцами глаза. Ему не нравились все эти вопросы Сынхена, и он плотнее завернулся в халат, пытаясь спрятаться от его слов и взгляда. От ткани одуряющее пахло альфой, и было так тепло, словно Чжиена кто-то обнимал. Он даже позабыл, что на нем сейчас ничего из одежды, кроме этого халата, и не было. Наверное, это было слишком интимно, сидеть в чужой одежде и обниматься с ней, но Квон ничего с собой поделать не мог. К тому же его белье и футболка сейчас сохли в ванной, и не было никакой возможности переодеться. — А если без шуток? — Сынхен вытер губы салфеткой и отложил ее в сторону. — Я говорю с тобой серьезно, Чжиен. — Вы странный, притащили домой незнакомого вам человека и ждете, что он вам расскажет что-то о себе. А вдруг я вор или преступник и только с виду такой весь молоденький, а на самом деле это пластика? — В твоих словах есть только одна правда, я действительно ничего о тебе не знаю. Но и ты не знаешь, кто я такой. — Сынхен отодвинул от себя пустую чашку и перевел взгляд на окно. Он редко завтракал на балконе, хотя для этого у него были все условия. Просто обычно ему и завтракать-то некогда было. Это было странное утро, но его было пора заканчивать. — Если ты не хочешь отвечать на мои вопросы и закончил завтракать, то собирайся. Я отвезу тебя домой. — Не стоит. Я и сам доберусь. — Чжиен покачал головой. Ему было неприятно из-за того, что этот альфа спешит избавиться от него, и он сам не понимал, откуда взялось это чувство. Просто с Сынхеном ему было комфортно и легко, такого ощущения легкости с другими альфами не было. Но он понимал, что это всего лишь забавное приключение и не стоит его продолжать. Квон поднялся из-за стола и отправился в сторону ванной комнаты, больше ничего не говоря. Джинсы за ночь высохли, что не могло не радовать, все-таки ходить в мокрой одежде Квону совершенно не хотелось. Но вот белье и футболка еще были сырыми, так что джинсы пришлось надевать прямо на голое тело. Это не было проблемой для Чжиена, проблемой было то, что он не мог позволить себе вернуться в общежитии в одних джинсах. Да он бы и из ванной-то не вышел в таком виде. В особенности учитывая, что это была квартира одного альфы, который был более чем похож на маньяка. Благо, Сынхен оказался настолько добрым, или, скорее, он так хотел избавиться от Чжиена, что даже принес ему свою футболку с какой-то надписью на незнакомом языке. Футболка была Квону большой, но ему это даже в какой-то мере нравилось. Закончив одеваться и причесав все еще влажные волосы тонкой щеткой, Чжиен вышел в коридор. Его сумка висела на пустой вешалке в прихожей, а рядом стоял уже полностью одетый Сынхен, который игрался со своими ключами, подкидывая и ловя их. — Куда это вы собрались? — Я же сказал, что отвезу тебя домой, — Сынхен взглянул на Квона и не смог сдержать улыбки. Такой хорошенький! В его футболке, которая ему была настолько большой, что ткань все время съезжала на одно плечо, открывая тонкие ключицы и соблазнительную яремную впадинку, заставляя Чжиена морщиться и торопливо поправлять футболку. С надутыми от возмущения губами, с пушистыми влажными волосами и со скрещенными на груди руками, вот как его такого одного можно было отпустить на улицу? Чжиен, вероятно, и сам не осознавал, насколько он привлекателен. Настоящий, а не кукольный и сделанный только ради того, чтобы нравиться альфам. Естественный и своевольный. Сынхен вздохнул. Этот ребенок ему все же нравился, его не хотелось просто поиметь ради удовольствия или из-за естественной нужды. Нет. Его хотелось защищать. — И тебе вовсе не обязательно обращаться ко мне на «Вы». — Но я же для вас только ребенок, — усмехнулся Чжиен. Спорить с альфой он не видел смысла, поэтому решил, что выскочит на ближайшем светофоре и прости, прощай, Сынхен. Им не стоило больше видеться. — Ты сам не хочешь признаваться, сколько тебе лет, а раз так, то я буду судить по твоему внешнему виду и поведению. — Ах, вот оно что, — Чжиен усмехнулся и наклонился, чтобы надеть обувь, позволяя Сынхену уставиться на его задницу, а затем резко развернулся всем корпусом, оказываясь как-то совсем близко к альфе. Пальцами Квон провел по шее мужчины, задевая быстро бьющуюся жилку, и поправил воротник его рубашки, как это обычно делали влюбленные омеги для своих парней в сериалах, — оппа, — нежно протянул Чжиен, вставая на цыпочки, а руками упираясь в плечи Сынхена. — А если бы я вел себя так, то ты бы поверил, что я уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, как мне жить? — Грубо спросил Квон и чмокнул воздух у губ альфы, тут же отталкивая его от себя и подхватывая свою сумку, всем своим видом пытаясь показать, что сейчас ничего не произошло. Ему самому было стыдно от этой маленькой провокации, но Чжиену было неприятно, что Сынхен считает его всего лишь неразумным ребенком. — Нет. Я решил бы, что ты типичная шлюшка, которая охотится за деньгами и не прочь поскакать на чужом члене. — Не менее грубо заявил Сынхен, ощущая себя последним идиотом, который возится с ребенком, которому этого было и не нужно. Большую часть пути они молчали. Чжиен равнодушно смотрел в окно, Сынхен же увлеченно вел машину. Им было больше не о чем говорить, и поэтому никто не пытался разрушить тишину, которая повисла в машине. По сути, несмотря на то, что они провели вместе чуть больше двенадцати часов, это ничего не значило. Значительную часть этого времени Чжиен проспал, а все остальное время они ругались, никак даже не пытаясь просто нормально поговорить. Но вот, что было странно, их обоих это полностью устраивало. Наверное, именно поэтому, когда Сынхен остановил машину возле того дома, на который указал ему Чжиен, то он все же задумался о том, что не хочет прощаться. По крайней мере, так. Да, он спешил отвезти его домой, но не потому что хотел избавиться от него. А потому что беспокоился, что Чжиена могли потерять родители, это же все-таки не шутка. — Спасибо, что подвез. — Это было не сложно. — Почему ты не можешь просто сказать «пожалуйста»? — Чжиен вздохнул. — Это все бы упростило. Я бы сказал «ага» и «прощай» и нам бы больше не пришлось разговаривать. — Наверное, потому что я не хочу, чтобы все было так? — Сынхен повернулся к омеге. — Ты не думаешь, что, может быть, я хочу позвать тебя куда-нибудь? И ты впервые обратился ко мне на «ты»! — Осознал он, довольно улыбаясь. — Подожди. Назвал, да, сам не знаю, почему. Но позвать куда-нибудь? Что это значит? Свидание? — Свидание. — Согласился Чхве. — Зачем тебе это? — Просто так, Чжиен. — Сынхен вздохнул. — Не ищи подвоха в моих словах и действиях. Я просто хочу сходить с тобой куда-нибудь. — А я не хочу. — Квон покачал головой. Нет-нет. Никаких свиданий с незнакомыми и симпатичными альфами, которые и так уже знают о нем больше, чем нужно. Он прижал руку к груди, сжимая ткань футболки, и глубоко вздохнул. Все его тело, вся его омежья сущность требовали согласиться на это, как ни посмотри, безумие. — Пожалуйста? — Нет! — Хорошо. Тогда я буду шантажировать тебя. — Чхве достал из кармана телефон и показал его Чжиену. — Кажется, это твое, не так ли? — Ты…! Отдай! Это мой телефон! — Конечно, твой. Но я отдам его тебе только, если ты согласишься пойти со мной на свидание. — Ублюдок. — Буркнул Чжиен, сердито сжимая руки в кулаки. — Зато какой продуманный и обаятельный. — Сынхен усмехнулся. — Хорошо, назначай место и время, где мы встретимся. — Я мог бы забрать тебя прямо отсюда, ну в смысле от твоего дома. Допустим, в воскресение в шесть вечера. — Отлично! Я приду, — Чжиен протянул руку за своим телефоном. На самом деле, он, конечно же, никуда идти не собирался и давал это обещание только ради того, чтобы получить свою вещь назад. — Какой молодец, — приторно сладко протянул Сынхен, отдавая телефон омеге. — Но не вздумай не прийти, цыпленочек. У меня есть еще кое-что твое, а у тебя мое. — В смысле?! — Квон покраснел от того, что альфа снова назвал его этим противным словечком. — Твое белье, твои хорошенькие трусишки висят у меня дома, а моя футболка на тебе. А я, знаешь ли, очень хочу получить ее назад. — Прошептал Чхве, склоняясь к омеге и шепча ему последние слова на ухо. — Извращенец! — У Чжиена даже кончики ушей покраснели от этих слов Сынхена, и он резво открыл дверь машины, выбираясь наружу. — Фетишист! — Добавил он, прежде чем пулей унестись от альфы. В общежитие Чжиен оказался в рекордные сроки. Он бежал так быстро, словно за ним стадо волков гналось, и только когда за ним закрылась дверь родной и вполне себе любимой комнаты, Квон смог выдохнуть. Он опустился на пол, тяжело дыша и мысленно ругаясь на противного альфу. Никто еще так не смущал его всего лишь своими словами, и самое дурацкое было в том, что Чжиену не было противно от слов альфы. Чжиен был смущен, но не расстроен или разочарован. — Хен! — Голос Сынри ворвался в мысли Чжиена настолько неожиданно, что он чуть было не ударился лбом об пол, пытаясь выпрямиться. — Где ты был всю ночь? — Проныл младший, подходя к другу и помогая ему подняться. — Неужели ты решил послушать моего совета и нашел себе любовника? — Нет, — пробормотал Чжиен, краснея, словно первоклассник. — Он мне не любовник, просто дурак какой-то. — Ты с кем-то провел ночь? — Удивленно протянул Сынри. — То-то от тебя за версту несет альфой… И я хочу подробности! Как это было? Он был нежным или страстным, как огонь? И не давал тебе спать всю ночь? Ну? — Да не было ничего и прекрати уже читать романы! А то у тебя в голове все смешалось. — Квон выпутался из рук друга и упал на свою кровать, зарываясь лицом в подушку. — Он просто помог мне, и я переночевал у него, но между нами ничего не было. Я для него ребенок, — с горечью добавил Чжиен. — Он тебе понравился. — Сурово заключил Сынри. — И твои гормоны сейчас бушуют, потому что ты не получил то, что хотел. — Что ты несешь? — Правду. — Нет. — Чжиен покачал головой и обнял двумя руками одну из плюшевых игрушек, что валялись на его кровати, после чего рывком перевернулся на спину. — Нет. Я ничего от него не хочу, но хочу доказать ему, что я совсем не тот, за кого он меня принимает. — И что же ты будешь делать? — Сынри присел на край кровати и заглянул в лицо друга. — Хен? — Не знаю. Но он пригласил меня на свидание, так что что-нибудь придумаю. Этот придурок у меня еще попляшет! — Только не заиграйся, — с тяжелым вздохом попросил Сынри. Но Чжиен не обратил внимания на слова друга, мысленно строя планы того, как заставить Сынхена пожалеть о всех своих словах.