Abschied von Berlin

      *Abschied von Berlin        А тогда ведь тоже была зима…. Снег падал крупными хлопьями, кружась в янтарном свете фонаря, бдительно осматривающего даже самые темные углы сонной столицы. Я пыталась убегать от тебя по первому снегу, то и дело оскальзываясь на льду, оставшемуся после запоздалого декабрьского дождя. Ты хватал меня то за шарф, то за талию, стягивал перчатки, брал мои ладони в свои и что-то шептал, кутая в свое распахнутое пальто в свете этого же фонаря….        Я делала вид, что хочу вырваться, убежать, взлететь снежинкой в небо, спуститься оттуда на землю, лишь бы не чувствовать твоих рук, не видеть глаз, не думать о том, что будет завтра, через неделю, когда закончится тур. Нам было важно «здесь» и «сейчас», и фонарь играл роль, куда более важную, чем, скажем, утраченный гонорар.       Ты пожимал плечами на очередной невинный вопрос, я поправляла шарф, и мы бежали на площадь пить глинтвейн, рассматривать пряничные домики и поедать имбирное печенье. Я любовалась на шарики в витрине, а ты шептал, что это лучшее. Лучшее наше Рождество. Берлинские часы творили волшебство, а в номере ждали разборки, недовольное хмыканье и замечания. Мы снимали другой уголок, вили гнездышко и не думали ни о чем.        Я смотрела на тебя поверх ободка глиняной чашки. Небо пахло корицей, а поцелуи отдавали глинтвейновой горечью. Я пускала облачка пара и смеялась на всю площадь. Нас обходили, улыбаясь и вспоминая свои ушедшие двадцать, двадцать пять, пятнадцать и прочие десятки волшебной молодости.       Потом мы скитались по каким-то номерам, пытались на двоих сообразить фразу на немецком, которого никогда не учили, покупали хот-доги и радовались жизни, отключив телефоны и растворяясь в зимнем небе. А потом наступала ночь, укрывая город белой шалью, так похожей на мой шарф.       Мы шли по парку, дивясь переменчивой погоде и любуясь японским кленом, упорно берегущим свои красные листья. Рыжие волосы в обрамлении белого капюшона. Твоя taikatalvi.** Punainen kettu.*** Я решала в уме сложную задачу с одним известным. Стоит ли цепляться за листья, когда сказка так возможна?        А потом вновь «здесь» и «сейчас» вдруг взошли на трон, отметая прочь всю остальную жизнь. И я больше не пыталась ускользнуть. И хотелось, чтобы колыбельная не заканчивалась. Листья медленно ложились на чистый снег.       Ты обещал мне песню и любовь, я верила и даже не задумывалась. Мела зима, хрустальная музыка улетала ввысь, и в доме вновь пахло глинтвейном и теплом. Зависти же мы просто не замечали.

***

       Я сидела в темноте, баюкая в ладонях свечу и понимала, что устала искать ответ на несуществующий вопрос. Снег смешался с грязью, которая теперь капала со всех крыш, ветер залетал в щели, выл какую-то страшную песню и, казалось, весна никогда не наступит. А плакать, оказывается, совсем не больно, только почему-то всё внутри горит, парк с рыжим кленом выгорает в пустоши несуществующей любви и мне хочется улететь прочь, но еще не время. Нас вновь сковали обстоятельства, нас кто-то ждет и где-то кто-то любит, а что же такое любовь?        Я вспоминала, как пела балладу о снежной пустыне и одиночестве, и как училась лететь с перебитыми крыльями. Я баюкала свечу и понимала, что всё еще жду, как ты возникнешь в дверном проеме, и так захочется вернуть наше мимолетное Рождество.       Вокруг меня вырастала зона отчуждения, и мне было так хорошо в страшном лесу собственного разума. Ржавые ворота скрипели на ветру, а ключи остались в твоих руках, в другой жизни. Я была никем, но знала, что однажды была хорошим человеком. И поздно взвешивать pro et contra,**** я знала, что кто-то другой еще научит меня сиять сквозь эти стены.        Свеча догорала, а я знала, что больше никогда не предприму попыток измениться, особенно ради того, кто так этого и не оценил.       Я слушала слезливые песенки по радио и давала себе торжественное разрешение плакать. Я жила там, в чужой жизни, и бежала мимо своих несбывшихся желаний и видела, как один за другим догорают мои дни. Я не собиралась сдаваться, это просто надо пережить. А еще я от души желала, чтобы кто-нибудь однажды точно так же разбил и твое сердце, а потом ругала себя и смотрела в окно.        Ты говорил, что без меня эта жизнь не станет прежней, а я разучилась верить словам. Пройдет время, и я пойму, что мы оба были неправы. Но сейчас я вновь мысленно смотрю в твои глаза и вспоминаю лучшее, что было между нами. Помнишь ли ты меня? Ходишь ли смотреть на клены?        Прощай, Берлин, расставание – это всегда больно. Я смотрела в окно, за которым плакал дождь, и понимала, что сегодня я не плачу. Триумф брошенной, пусть так. И больше не будет мыслей о том, что ты в любую минуту можешь войти ко мне в номер.       «Йонсу…..».        Нет…. Я швыряла в сумку вещи, разбила бутылку виски, которую покупала в подарок тебе, порезала руки и убежала прочь. Сегодня плакал ты, хотя, нет, разве ты умеешь?        Таксист летел куда-то, не разбирая дороги, а мы летели с края земли, все никак не дойдя до конца.        Сегодня я в городе своего детства, иду по улице, стараясь не смотреть на витрины с пряничными домиками и упорно не замечая афиши.       Прошло, что бы ты там ни говорил. Сегодня я вижу жизнь совсем с другой стороны, и пусть на моей руке кольцо от не любимого пока человека, но он сумел заставить меня сиять и разгадал все мои секреты.        Я пою зимнюю песню, растворяясь в клавишном переливе, снежинки ложатся на мои волосы, и я вновь смотрю в небо. Прощай, Берлин, auf Wiedersehen, Geliebte. ***** -Конец- 27.01.2014

***

*нем. "Прощание с Берлином" ** фин. "Волшебная зима" ***фин. "Рыжая лисица" ****лат. "За и против" ****нем. "До свидания, любимый"