Сурт, или огонь в пламени

Посвящается вдохновительнице и неизменной музе моего творчества, посвящается Кейт.

      Стоя у дверей врат Радужного моста и ощущая, как гулко стучит в жилах кровь от предстоящей задачи, слушая беспокойное ржание и перестукивание копыт лошадей позади, два принца пытались оставаться спокойными, хотя нервное переглядывание выдавало волнение. От легких, почти не чувствуемых порывов звездовея с просторов Вселенной два плаща – неистово-алый и изумрудно-зеленый, колыхались и хлопали об их ноги. Два шлема – такие похожие и в то же время столь разные – будто символизировали души двух братьев: такие одинаковые и все же столь разительно различающиеся. Из-под шлема, увенчанного раскрытыми ангельскими крыльями, на плечи ниспадали соломенно-золотистые волосы кронпринца; два рога шлема его брата, загнутые назад, и словно готовившиеся полукругом изгиба принять на себя весь удар соперника скрывали угольно-черные пряди, аккуратно уложенные назад.       Будучи почти на полголовы выше своего брата, Тор сейчас словно сжался и выглядел поникшим, отчего казался одного с ним роста (а может, все из-за рогов на шлеме Локи?). Переглянувшись в последний раз, они почти одновременно сказали:       – Пойдем? – и тут же весело улыбнулись, на миг отвлекаясь от сложной предстоящей задачи – все-таки, схожи они были не меньше, чем различались.       – Мне кажется, или ты взволнован, братец? – в изумрудных, зеленее даже цвета плаща, глазах Локи промелькнула насмешка, скрывающая его собственную неуверенность.       На этот раз громко расхохотавшись, Тор весело и раскатисто – как и всегда, когда говорил если не ложь, то не до конца кристально чистую правду – произнес:       – Когда же ты, брат мой, видел меня взволнованным?       Локи на миг призадумался:       – Кажется, на тренировке полвека назад, когда Сив выбила у тебя из рук меч, а за день до этого вы капитально поругались, и она поклялась прикончить тебя на арене?       Даже в сумерках было видно, как Тор залился густой краской смущения:       – Сколько можно припоминать! И вообще – я тогда ей поддался.       – Ну, разумеется, – закатил глаза, сдерживая смех, младший брат. Откинув непослушную прядь, спадавшую на лоб, он положил руку на рукоять меча, ощущая, как это прикосновение придает уверенности; все же, сколь бы веселым ни были воспоминания, последнее не добавляло радости. Он заметил, что Тор опять замолчал и задумался – наверняка о том же, о чем он сам.       Вспоминая разговор с Одином, Локи поежился от мнимого холода: «Действуйте предельно осторожно. Ни с кем не говорите, кроме Него, и не берите с собой оружия больше минимально необходимого. И даже не вздумайте рассказать кому-то – даже Сив и Трем Воинам – о предстоящей задаче; по крайней мере, пока не выполните ее». И обязательно ведь надо было отправлять на разведку его вместе с Тором! Лучше бы Огуна дал ему в напарники – тот хоть молчит почти все время и не стремится при каждой удобной возможности заехать потенциальному врагу в лоб молотом.       – Все еще переживаешь, что с тобой пошел не Огун? – Тор скосил взгляд, насмешливо взирая на младшего брата.       – Он хотя бы не размахивает молотом направо и налево, как некоторые, – обижено отвернулся Локи, заодно усмехаясь: – Обиделся, небось, что тебе не дали свой любимый Мьёлльнир взять?       – Ну, что-то я не вижу у тебя на поясе твоего обожаемого набора кинжалов и метательных ножей, так что мы квиты.       – И почему нельзя было взять оружие, с которым мы привыкли управляться? – проворчал Локи, протягивая руку и стучась в створки врат Радужного Моста, ощущая, как пальцы медленно холодеют от бегущего ядом по жилам неприятного предчувствия – предвестника грядущего страха.       – Потому что мы идем не на битву, а с дипломатической миссией. Меч – это практически стандартная амуниция, – кронпринц и сам положил ладонь на рукоять длинного двуручника, показывающуюся из-за левого плеча, – а явись мы в Муспельхейм с ножами и Мьёлльниром, это почти как объявление войны одному из двух первомиров!       – А так мы почти беззащитны перед... Ай, да ладно, – Локи завистливо покосился на меч брата; у него самого и с обычным-то не очень получалось управляться, не то что с копьями или кинжалами. Но с его комплекцией он двуручник бы вряд ли смог даже поднять... Уж в мускулатуре брату он точно уступал.       В этот миг ворота открылись, и на порог Моста вышел великан, каких братьям видеть в своей жизни приходилось немного. Превосходя Тора на голову, а Локи – так и вовсе на две, он приковывал взгляд к своим глазам с первой секунды: а те – огненно-золотые, каких не бывает ни в одном из Девяти Миров, смотрели бесстрастно, но замечали мельчайшие детали, даже будучи обращены в совершенно другое место... Хеймдалль, страж Радужного Моста, был гражданином Асгарда и подданным Одина едва ли не от начала Времен, и до сих пор одно имя того, кто мог видеть и слышать все во Вселенной, внушало уважение и благоговейный страх.       – Нас послал Отец, – коротко склонив голову в почтительном поклоне, произнес Тор.       – Я знаю. Следуйте за мной, – обернувшись так стремительно, что его золотистый плащ раскрылся, словно крылья орла, страж зашел обратно.       Внутреннее помещение напоминало о тех веках, когда цари Асгарда создали все в этом мире, и величайшим их творением стал Радужный Мост – тропа между мирами, уникальное сочетание магии и технологии, использующее чистейшую и самую могущественную в Вечности энергию, чтобы открывать порталы между мирами Игдрассиля. Дорога, что вела к нему, переливалась всеми оттенками Мироздания и была одновременно прозрачной, как стекло и прочной, как корни самого Древа Мира. По преданиям, лишь молоту Мьёлльниру и копью Одина Гунгниру дана сила разрушить ее. Сама же комната перемещений представляла собой сферу с направленным вверх лучом, который по велению огромного меча Хеймдалля поворачивался в сторону нужного мира и, собрав энергию, переносил ее силой путников или воинов в место назначения.       – Один посылает Вас на опасное задание, – невозмутимо проговорил Хеймдалль, вонзая свой меч в постамент; от верхушки его рукояти тут же во все стороны побежали белоснежные молнии, пляшущие на древних рунах, которыми покрывались стены, а те, в свою очередь, начали неспешное вращение, постепенно ускоряясь. – В Муспельхейм до сегодняшнего дня не проникала ни одна живая душа из Асгарда, или какого-либо другого мира. Огненное царство неизведанно, а потому загадочно и пугающе.       – Но ведь ты видел его своим взглядом – что нас там ждет? – натянуто улыбаясь, спросил Локи, нервно поигрывая пальцами на рукояти меча.       – Энергия. Чистая и непорочная, та самая, что здесь, в Асгарде, питает Радужный Мост. Но там все пресыщено ею. Земля, воды и особенно огонь. Этой энергии нет выхода без источника, которому она могла бы дать жизнь. И нам необходимо, чтобы так и оставалось впредь. Не забывайте о своей непосредственной задаче. И, – Хеймдалль посмотрел на Тора, а стены между тем уже вращались со скоростью света, – не наделайте глупостей.       Два брата, переглянувшись, встали у вторых дверей Радужного Моста – образованных опустившимся с потолка лучом. Впереди почти открылся проход чистого света и энергии.       – Никто, значит, не был? Так мы первопроходцы, брат! Непременно, Один пир организует в честь такого, – его смех даже при всем желании нельзя было назвать радостным и беспечным.       В эту секунду легкий гул, с которым вращались стены, обратился еле-слышным хлопком, как если бы ребенок ударил в ладоши, и Радуга поглотила двух принцев. Они оба почувствовали знакомое ощущение – покалывание в животе и безумную силу, устремившую их вперед, но не дико и необузданно, а спокойно и неспешно. Если бы они не знали, что в этот миг преодолевают сотни мириадов километров пути, то решили бы, что просто слегка прокатились на лошади... Звезды, галактики пролетали мимо сверкающими бриллиантами. Возникла на горизонте и в момент приблизилась огромная планета, сплошь покрытая океанами лавы и сияющими во тьме вулканами. Еще один хлопок – и свет исчез, и новый мир принял их своим огненным дыханием.       В первый миг им казалось, что они окунулись в адское пекло вулкана – но не было ни запаха серы и сероводорода, ни ядовитых газов и испарений. Лишь огонь и жар: повсюду, куда ни погляди. Вода в тех немногих источниках, что были видны, почти сразу обращалась в пар, лишь только истекала из ключей. Голые камни были покрыты золотыми и серебряными тропами, а вместо деревьев до горизонта, насколько хватало глаз, высились каменные и металлические столбы и скульптуры, изображающие самые разные сцены и самых разных животных. Сливаясь друг с другом, они образовывали целые «рощи» и «леса» подобных творений. Наэлектризованный до крайней степени воздух периодически пронзали молнии и статические заряды, но грома не было. Вообще, во всем этом царстве пламени не было ни единого звука: ни шипения испаряющейся воды, ни гула раскаленного ветра, ни бульканья лавы в реках – лишь чуть слышная мелодия лилась над долинами и холмами, похожая на стук множества молоточков и звон сотен колокольчиков.       Принцы, замерев, озирали этот удивительный, полный магии и энергии мир. Температура здесь была, естественно, куда как выше, чем в Асгарде, и Локи неуютно поежился, стремясь чуть охладиться; Тор, заметив это, слабо улыбнулся:       – Что, недостаточно жарко, Локи? А мне кажется, в самый раз. Будто бы горячую ванну прини...       – Иди ты, – огрызнулся младший брат и чуть оттянул ворот доспехов, продувая тело под ними. – И так ведь знаешь, что я не переношу на дух жару!       – О да, тебе бы только на сквозняк или в ледник попасть – ввек оттуда не вылезешь!       Локи и сам не знал, с чем связана его паталогическая неприязнь к чрезмерному теплу, просто... Просто ему всегда больше нравились прохлада и холод, снег и лед, вот и все. Обмахнувшись пару раз полой плаща, он, оглядываясь, заметил:       – Что-то не видно его... Должен ведь был встретить нас здесь?       – Отец так сказал. Хотя, может, Хеймдалль немного промахнулся с местом назначения? Подождем пару минут, рано паниковать.       – Ну да, вспомни тот случай в Ванахейме! Вместо дипломатической встречи сразу клинки и стрелы... Слушай, раз мы пока ждем и тут, – Локи для убедительности еще раз огляделся, – никого нет, у меня есть идея.       – Ну? – задумчиво протянул Тор, оглядывая дальние горы. ***       Через пару минут мерная мелодия, лившаяся в воздухе, стихла – на ее место пришел странный рокот, словно шедший из-под земли, и одновременно распространяющийся по воздуху. Братья, переглянувшись, заняли боевые позиции, на всякий случай положив руки на мечи и даже на пару сантиметров вытащив их из ножен. Локи что-то шепнул брату, но тот его почти не услышал в уже оглушительном грохоте. Принцы отступили на пару шагов...       В этот миг прямо из середины золотой тропы, на которой они стояли, начала появляться фигура. Огромный человек будто создавался из ниоткуда. Он не просто выходил из недр планеты, но складывалось впечатление, что он на глазах создает сам себя: воздух сгущается, обрисовывая очертания его огромного тела, земля расступается и при этом словно течет в него, давая ему плоть, тонкий ручеек лавы сливается с ним, становясь его кровью. Спустя пару мгновений, перед братьями предстал во весь рост царь этого мира, великий огненный великан Сурт.       Коротко переглянувшись, Локи и Тор одновременно в пояс поклонились владыке, одновременно осматривая одного из величайших правителей Вселенной. Если Хеймдалль был высоким, а ледяные великаны, по рассказам их отца – еще выше, то таких колоссальных созданий, как Сурт, братьям не то, что не приходилось видеть: даже вообразить себе было сложно. Ростом с двух взрослых мужчин, широкоплечий, король Муспельхейма был облачен лишь в серебристо-розоватую тунику, под которой бугрились огромные мышцы под черной, словно уголь, смазанный дегтем, кожей. Пронизывающий насквозь взгляд темно-карих глаз заставлял будто внутренне съеживаться, а короткие рыжие волосы словно сами горели дыханием жизни. С плеч за спину ниспадал золотисто-платиновый плащ, пылающий настоящим огнем по краям – очевидно, волшебным, так как пламя не распространялось далее тонкой полосы. На поясе у владыки висел колоссальный меч, рядом с которым даже двуручник Тора смотрелся жалким сучком дерева. Запястья повелителя мира украшали браслеты, аметисты и рубины которых переливались неестественным магическим светом, а на трех пальцах левой руки красовались удивительные кольца, сверкающие каждое по своему: на безымянном – огненно-рыжим пламенем извергающегося вулкана, на большом – ярко-алым огнем недр, на указательном – лимонно-желтым с оттенками сотен взрывов далеких звезд.       Быстро оглядев с головы до ног незваных гостей, Сурт проговорил – и его голос оказался необычно высоким для такого мужчины и жизнерадостным, будто исполненным жаждой нового и неизведанного:       – Вы проделали большой путь, сыны Одина. Но данный мир является запретным даже для принцев. Чем же я обязан такой честью?       – Великий Сурт, мы пришли к тебе... – Локи выступил вперед, почтительно наклонив голову, но его тут же остановил спокойный голос великана:       – Разве Локи, младший наследник Асгарда, должен говорить первым?       Безумно смущенный, принц едва не задохнулся от гнева: мало того, что Сив, Воины и почти все войско Асгарда, не говоря уже о Торе, напоминают ему об этом ежедневно, так еще и правитель одного из двух первомиров пристыжает перед самим собой! Локи уже открыл, было, рот, и, без сомнений, сказал бы вещь, о которой пожалел бы немедля, но тут поспешил вмешаться его брат:       – Правитель, мой брат не собирался оскорблять тебя. Истина в том, что наш отец, Один, отправил именно его со своим посланием, а я лишь сопровождаю своего брата в опасном пути.       Локи, смиряя гнев, благодарно посмотрел на Тора, а тот ободряюще улыбнулся ему и подмигнул. Сурт же, расправив плечи и выглядевший оттого еще больше, проговорил:       – Что же, в таком случае, я прошу прощения за свою неосторожность. Говори, Локи, сын Одина.       Вновь склонив голову (Локи уже начинала медленно надоедать эта почтительность, пускай даже и перед царем первомира), он продолжил:       – Всеотец отправил нас к тебе, чтобы предостеречь: два первомира должны существовать в мире и гармонии, и нельзя их сталкивать друг с другом – это подрывает сами основы Игдрассиля.       Сурт тут же изменился в лице. Правильные черты исказились маской гнева и негодования, а тонкие брови изогнулись в презрительном прищуре. Внутренне поблагодарив самого себя за уловку, которую придумал только что, Локи все же продолжил:       – Один знает, что ты замышляешь направить всю энергию Муспельхейма в Нибльхейм. Разумеется, Всеотец понимает твой порыв свершить великие таинства Новой Жизни, но подобное может целиком уничтожить некоторые миры Игдрассиля, если не все. Это опасно. Слишком...       – Довольно, – металлическим голосом произнес Сурт, и братьям показалось, что еще немного, и он дохнет пламенем, даже воздух вокруг словно раскалился, а из-за далеких рощ скульптур и фигур стали появляться силуэты огненных великанов. – Сын Одина, – чуть смягчившись, проговорил царь, – понимаешь ли ты, будучи обыкновенным посланником, что невозможно принести подобную новость без последствий?       – Наш Отец всего лишь шлет Вам предостережение, – вмешался Тор, выступая вперед и едва подавляя порыв извлечь из ножен свой меч. – Это не будет войной, это будет полным уничтожением всего живого! Нельзя совершать подобное – подумайте о судьбе Девяти Миров!       – Как будто мне есть дело до того, что думает себе Всеотец. Оглянитесь, сыны Одина, – Сурт обвел жестом окрестные долы и холмы, – есть ли зрелище более угнетающее? Мир, в котором энергии больше, чем где бы то ни было, вынужден жить с ней, не в силах породить жизнь. Мириады источников энергии, которую некуда направить. Она могла бы создать новые миры – не Девять, а сотни и тысячи! Таких разнообразных, что Праотец и представить себе не может! И что, если придется уничтожить что-то устаревшее, чтобы создать новое и лучшее? Эта энергия, эта жизнь – она превзойдет все, что было до нее! И настанет вечный мир!       – Вечный мир? – Локи будто вышел из оцепенения и позволил себе надменные нотки в голосе. – Это какой же? Даже Девять Миров не могут сосуществовать без периодических воин и стычек, а если миров будут сотни и тысячи? А границы между ними, конечно, будут тоньше, ведь Вселенная по твоей прихоти не расширится – этим мириадам миров придется ютиться на ограниченном пространстве. Они станут грызть друг друга за ту самую жизнь, что ты хочешь им дать, за ту энергию, что ты готов высвободить.       – Ты не понимаешь, что говоришь! – ахнув от ярости, пророкотал Сурт, кладя ладонь на рукоять огромного меча. Огненные великаны, более сотни, приблизились вплотную, образовав небольшой круг, в центре которого стояли парламентеры Асгарда и их правитель. – Я долгими тысячелетиями наблюдал, как моя планета не может высвободить эту энергию! Я не собираюсь и дальше смотреть на то, как ее переизбыток убивает все живое, кроме моей расы!       – Один хочет предложить тебе другой выход! – Локи смело выступил вперед, оказавшись в паре шагов от Сурта, откидывая руку брата, который хотел, было, удержать его. Он и сам не заметил, как обратился к властелину Муспельхейма на «ты». – Он понимает тебя и хочет дать тебе тропы, по которым энергия станет течь во все миры! А тебе, в свою очередь, предоставить чистый образец, который ты поместишь в своем мире и, когда избыток энергии уйдет по тропам, в нем сможет возникнуть новая жизнь! Муспельхейм уже через четверть века будет зеленеть лесами и синеть океанами, не испаряющимися и не выгорающими от огненных смерчей!       На миг Локи показалось, что Сурт задумался и готов принять предложение. Но лишь на миг.       В следующую секунду великан извлек из ножен огромный меч, который сам был длиной с Локи и буквально прошипел, захлебываясь злостью:       – Не для того я правил этим миром, чтобы задаром отдавать его энергию никчемным Девяти Мирам! – и единым движением царь срубил головы обеих братьев; Тор даже не успел и наполовину достать меч из-за спины. Шлемы, звякнув о золото брусчатки, покатились прочь к ногам армии огненных великанов под их одобрительный ропот, а тела рухнули наземь, извергая фонтаны алой крови.       – Мне жаль, сыны Одина, – проговорил Сурт, убирая меч обратно в ножны; удар был столь стремительным, что на лезвии даже не осталось крови. Не осталось... Не может быть!       Резкая боль пронзила левое плечо великана, и он, не устояв, от неожиданности осел на правое колено, прижимая пальцы правой руки к ране, из которой хлестала оранжевая, как лава, кровь. Трупы же, зарябив, исчезли, а в сотенной армии огненных великанов откуда-то сзади и слева раздались крики и удивленный рокот.       Обернувшись, Сурт увидел обоих братьев, стоящих на постаменте одной из каменных фигур. Два плаща, развеваясь на ветру, являли собой удивительную палитру изумрудно-зеленой сдержанности и кроваво-красной ярости.       – Говорил же, сорвется, – улыбнулся Локи, доставая из потайных ножен под плащом второй метательный нож.       – Как ты их... – ошарашенно проговорил Тор, одним ударом разрубая напополам ближайшего огненного великана, который даже не успел поднять свою палицу.       – Создал иллюзию, что это часть брони, – пожал плечами Локи, запуская в Сурта второй нож и удовлетворенно слушая его вопль боли и бессильного гнева, наблюдая, как из его бедра потек второй ручей крови.       – Но это же Сурт, великий великан Муспельхейма, – Тор отрубил руку ближайшему из противников, заставив того рухнуть и корчится от боли. – Как ты?..       – Ледяные кристаллы, вживленные в сталь клинков, – улыбнулся Локи. – Моя собственная задумка! Класс, верно?       Младший принц был в восторге от самого себя. Пожалуй, впервые именно он спас своего брата, а не наоборот. Только прибыв в этот мир, Локи почувствовал, как его магические силы, подпитавшись витавшей в воздухе энергией, возросли многократно, а потому решил подстраховаться и создал иллюзии их с братом, а сам уговорил его спрятаться за ближайшей скульптурой и подождать, что будет. Расчет был идеальным, огненные великаны, пришедшие на зов Сурта, не обратили внимания на два «каменных» изваяния, чересчур похожих на асгардских принцев.       На Тора энергия Муспельхейма тоже подействовала – его физическая сила выросла необычайно, и он орудовал своим огромным мечом так, словно это была трость. Огненные великаны, едва опомнившись от потрясения, и уже потеряв пятерых своих соплеменников, ринулись в бой, подбадриваемые гневным криком Сурта: «Убить обоих!». Но стоило кому-нибудь приблизиться, как несколько точных и сильных ударов кронпринца отбивали у них всякое желание продолжать битву. Локи, перед тем как извлечь свой меч, с удовлетворением метнул еще два ножа в спину царя первомира, а потом еще три – точно в головы трех противников, рвущихся в атаку.       Через пять минут половина армии огненных великанов уже была либо убита, либо сильно покалечена, а оставшаяся половина – полностью деморализована. Из-за того что эта раса априори была миролюбивой и никуда не вторгалась за всю свою историю, их боевые навыки оказались весьма посредственными. Сурт же, четырежды раненый, стоял, в ужасе озирая побоище. «Жаль, это можно было бы предотвратить, будь их король чуть умнее», – с неподдельной грустью подумал Локи и, угрожая мечом остаткам воинов, двинулся вместе с Тором к Сурту. Их плащи, окрашенные оранжевой кровью противников, блестели и развевались на ветру, словно знамена победителей, и лучи одного из трех солнц (отчего на Муспельхейме был вечный день) играли в рогах и крыльях их шлемов, как у полноправных триумфаторов. Царь планеты все же смог подняться, превозмогая боль, и, опираясь на свой меч, с вызовом смотрел на братьев:       – Меня вам не одолеть... Вы поплатитесь за свою дерзость!       – Дерзость? – наигранно удивился Тор. – Кажется, это Вы нас обезглавили.       – И с «не одолеть» я бы тоже не был так уверен, – подхватил Локи, оглядывая раны Сурта; его кровь на фоне черной кожи казалась пылающей... Хотя, может, и не казалась. – Если двое смогли справиться без труда с передовым отрядом – то что сделает наше войско с твоим?       Опустив голову, великан что-то пробормотал себе под нос, а потом вновь взглянул на соперников, двух почти что мальчишек, которые с такой легкостью разрушили весь его план...       – Что Вам надо?       – Чтобы ты принял, – у Локи в отличие от Тора уже полностью исчез весь паритет перед поверженным царем, – наши условия. Только теперь это не предложение, а ультиматум. В противном случае с твоей расой случится то же, что и с расой ледяных великанов из Ётунхейма – наслышан, наверное?       – Значит, вот как поступают войны Асгарда? Угрожают тотальным уничтожением, навевая свои порядки? Да кто вы такие, чтобы... – Сурт ахнул и вновь согнулся пополам, прижимая, руку к новой ране на боку, из которой торчала рукоять кинжала: Локи столь стремительно сделал это движение, что даже Тор удивился скорости и реакции брата.       – Так мы договорились? – как ни в чем не бывало, приподнял брови принц.       Владыка поднял глаза, полыхающие яростью и безудержным гневом на братьев, но теперь в его взгляде было кое-что новое и неожиданное – смирение:       – Убирайтесь отсюда. Еще раз явитесь вы, или кто-то из войска вашего отца, и я направлю всю имеющуюся у меня энергию на Асгард, и она разорвет его на части!       – Вот и славно! Доброго Вам дня! – словно завершая обыкновенное застолье с другом, произнес Локи и, взмахнув полой плаща, удалился прочь. Тор, оглянувшись в последний раз на Сурта, словно виновато улыбнулся и пошел следом.       Отойдя на приличное расстояние от армии и самого короля, старший брат спросил:       – Откуда ты знал, что он сорвется?       – Я не знал – я его немного... спровоцировал. Пока ты старательно изображал каменную статую, я чуть добавил своих чар, направив в его сторону поток негативной энергии и ярости.       – Но ведь это...       – И что? – не давая брату закончить, пожал плечами Локи. – Зато все сработало. Муспельхейм не будет сливать энергию с Нибльхеймом, Игдрассиль останется в целости, а огненные великаны станут поменьше о себе думать. К тому же, – Локи остановился, дойдя до точки, откуда их должен был забрать Радужный Мост, – он бы все равно сорвался; не смог бы иначе.       – Да ну почему? – не унимался брат.       Локи с надменной улыбкой, которую, учитывая ситуацию, мог себе позволить, ответил:       – Ты ведь на его месте сорвался бы.       Вспышка света осветила и без того сияющую огненную поверхность Муспельхейма, и два принца исчезли с легким хлопком с лица неприветливой планеты-первомира.