Scars.

*** - Но, почему... - М? Что почему? - Почему он не подошел к тебе? Это из-за меня? - А! Нет, ты не подумай. Он просто не любит незнакомцев. Ой, тогда выходит, что и правда из-за тебя. Но не бери в голову – мы вечером с ним встретимся. - Мм... Хорошо... Но это было автоматическим вежливым ответом: из головы Лухана никак не выходит тонкий высокий юноша. Он прошел мимо, издалека легко поклонился Чанелю и послал некое подобие улыбки. Пак улыбнулся в ответ и махнул рукой, чем ввел в ступор старшего: то подобие улыбки разве можно было расценить за приветственную радость? - Мы познакомились в средней школе. Вместе ходили в танцевальный кружок. Я бросил, а Се до сих пор этим занимается – учится как раз на танцевальном. Сехун - милый. Он очень хороший друг, очень теплый и отзывчивый. По нему не скажешь, правда? - Дааа уж, - тянет Лухан и неотрывно смотрит, как блондин неловко взлохмачивает волосы, усаживаясь за одиночный столик и кидая на мимо проходящих студентов уничтожающий взгляд. Лу не сразу понимает, в чем же дело. Почему ребята обходят его за километр, почему Сехун не подошел к ним и почему, глядя на него хочется убежать подальше и спрятаться где-нибудь под кроватью. - Шрамы... Чанёль... У него... - Да, Лу. Одна особо преданная фанатка Сехуна плеснула ему раствором какой-то кислоты в лицо. Он не рассказывал мне подробностей, но... - Но Ёлли считает, что это его вина. Лухан переводит взгляд на подошедшего паренька, который положил ладони на плечи другу и одобрительно сжал их. - Знакомься, Лухан. Это мой парень – Бён Бэкхён. Ребята жмут друг другу руки с легкими улыбками на губах. «Да разве с таким парнем Чанёля можно назвать геем?», - мелькает в голове у Лухана. Но мысль тут же испаряется, когда женственные пальчики Бёна крепко сжимают ладонь Лу. - Очень приятно... - А ты, значит, Лухан? Друг детства? - Да, мы были лучшими друзьями когда-то, а потом отец забрал меня в Китай. Но теперь я – птичка вольная, решил закончить магистратуру в Корее. Здесь остались друзья, да и карьеру мне хочется строить здесь. А еще маман... - Я же говорил тебе! – Чанни перебивает Лу довольным смехом. - Даа, ты был прав! - Что? Да блин! Вы можете объяснить? Но ребята лишь подло хихикали да переглядывались. - Не переживай, Лулу. Чанёль – очень заботливый и добрый! – Чанни тепло улыбнулся своему парню и принялся строчить смс. – И этот заботливый и добрый нашел тебе вторую половинку. Вы безумно похожи! -Да? -Ага, он тоже вечно нам рассказывает все-все, даже если мы и не спрашивали. - Хм... – Лухан задумчиво ковыряет салат в своей тарелке, а потом переводит взгляд на парня за одиночным столиком. Блондин легко улыбается, глядя в экран телефона, а потом вновь взъерошивает волосы и хмурится. Он быстро набирает текст, а потом... Лу подскакивает от того, что у Чанёля начинает орать телефон. - Бог ты мой! Вы переписываетесь? - Да. Должен же подготовить ко встречи твою половинку. - Погоди... Вы хотите сказать, что познакомите меня с тем парнем? – сердце внутри замерло и он вновь перевел взгляд на Сехуна, который задумчиво тянул сок из пакетика и глядел куда-то в сторону. Они сидели довольно далеко и Лу не мог детально разглядеть подобранную ему половинку. Все что он видел: это блондинистая челка и выбритый затылок. Это длинные пальцы и тощие руки. Цветная майка и белоснежные высокие кроссовки. - Кажется, он понравился тебе еще до того, как мы об этом сообщили. Это хорошая весть, - промурчал Бён, мягко обнимая своего парня и получая за это короткий чмок в макушку. Но Лу не смотрел в их сторону, он продолжал разглядывать Се и... - О ангелы! – тихим шепотом сорвалось с губ, и сердце вновь пропустило пару ударов, прежде чем Лу смог отвезти взгляд. – Он перехватил мой взгляд... – все тем же шепотом. Ребята громко засмеялись, Чанни в порыве истерики принялся стучать ладонями по столу. Лу смущенно шипел и хотел уже спасаться бегством, но ту телефон Чанеля заорал новой смской и Пак, сквозь слезы взглянул на текст. - Держи, тебе будет интересно на это поглядеть. Хань перехватил телефон и пробежался глазами по двум незатейливым строчкам: «Кажется, твоего друга детства следовало назвать не Предрассветный Олень, а Пугливый олень : D Ты уверен, что нас можно знакомить?» «Олень – по определению пугливое животное! А особенно мы пугаемся незнакомых людей! Так что нам обязательно нужно познакомиться – тогда я не буду тебя бояться». «Ловлю тебя на слове. До встречи, хён» Лу кинул взгляд в сторону одиночного столика с желанием помахать Сехуну на прощание рукой, но того уже не было. - Подъезжай сегодня ко мне часов в 7 вечера – пойдем знакомить тебя с таинственным О Сехуном. Хань кивнул. Этот человек успел зацепить его за несколько минут. Что в нем было такого притягательно? Блондинистая челка? Небрежный стиль в одежде? Отдаленная манера общения? Шрамы?.. *** Дома О Сехун всегда ходил в шерстяных гольфах, гармошкой спущенных у лодыжек, широких бриджах и какой-нибудь майке. Майки он менял каждый день, сегодня на нем была одна из старых школьных растянутых с надписью: "Keep calm and don't care". Сехун и не парился. Дома он носил очки и часами просиживал за компом в виртуальной реальности. Ему доставляло особую радость знакомиться с разными людьми в соц-сетях и на сайтах знакомств. Он всегда был очень мил. А когда дело доходило до: «Пришли свою фоточку!» - Се присылал одну из самых своих страшных фоток. Одну из тех, которая была сделана через несколько дней после трагедии: кожа на лице красная, местами пузырчатая, местами переходящая в кровяную подсохшую корку... Да. Сехуну нравилось читать все эти неприятные вещи. Ему нравилось, когда ему не верили. Ему нравилось соглашаться на видеозвонок и смотреть на лица своих собеседников. Смотреть и смеяться. Сехун вообще любил смеяться, но теперь это получалось настолько жутко, что он включал эту функцию только в виртуальной реальности и в присутствии своего лучшего друга – Чанёля. Пак Чанёль. Его единственный друг. Его единственная поддержка. И первая любовь. Единственная любовь, которая придет сегодня к нему ровно в восемь вместе со своим изящным и милым парнем, а также с очередной жертвой для Сехуна. Все дело было в том, что Пак чувствовал свою вину за случившееся, а потому отчаянно пытался найти того, кто будет любить Сехуна любым. Младший неохотно шел на эти знакомства, но не перечил старшему и никогда не рассказывал, что он – единственный, кто нужен Сехуну. Чанель должен прожить свою жизнь счастливо. И О не собирается быть тем, кто порушит все надежды и мечты амбициозного Пака. - Сехун открывай скорее у меня пакет с соджу рвется! Ай быстрее, а то нам нечего будет пить! - Тебе лишь бы выпить, - ворчит Се и в ту же секунду зажимает кнопку домофона. Блондин шаркает к двери и открывает замки, пока ребята поднимаются на одиннадцатый этаж. - А давайте поиграем в правду или действие! - Господи, когда ж ты угомонишься... - Бэкки, я боюсь представить, как ты его домой потащишь... - Я еще не пьян! А что это мой старый олений друг притих? Комната взорвалась смехом, когда Чанни поймал друга детства в охапку и принялся ерошить идеально уложенную прическу. Да. Все заметили, как он подготовился к поездке в гости к Се. Хозяину квартиры даже немного неловко стало за свой через чур домашний вид и неубранную квартиру. - Вон даже шипилявик мой еще по-тихому возникает и пытается меня урезонить! Испуганный олений взгляд незамедлительно нашел О, у которого и правда был сей дефект речи. - Не переживай, этой башне можно говорить все, что ему вздумается. Мы же друфьяфки луфшие! – Сехун прошипилявливает особенно сильно последнюю часть и пытается спастись бегством в ванную комнату от разъяренного пьяного Пака. – И не благодари меня за спасение своей укладки, олененок! – раздается из глубин коридора. А Хань счастливо хмыкает, отмечая про себя, что знакомство прошло очень даже хорошо. И Сехун, по всей видимости, принял его. А может даже больше? Спустя еще пару часов, Бэкхён вызывает такси, которое развозит и Лухана и чету Паков-Бёнов по домам. Сехун устало разгребает мусор в комнате и лениво зевает, дотягиваясь до мобильника, чтобы прочесть сообщение от неизвестного номера. «Должно быть, в твоем сердце живет ангел. Надеюсь, наше знакомство не закончится на вечерних пьянках вместе Паками-Бёнами». Се хмыкает и сохраняет новый номер в телефонную книгу под именем «Лухан». На смс ответа не приходит и Лу недовольно хмурится по утру. Он звонит умирающему Паку, щебечет вместе с Бёном, узнавая, где в городе располагаются лучшие кофейни. Он идет в универ. Он не сводит взгляда с пустующего одиночного столика и пытается придумать предлог, по которому можно заехать к О домой. Под конец учебной недели он все-таки замечает в столовой знакомую макушку и прихватив свой поднос с едой направляется в сторону одиночного столика. -Привет! – Лу придвигает себе стул и счастливо улыбается Сехуну. Тот в ответ хмурит брови и тяжело оглядывает незваного собеседника. – Почему не ответил... - На телефоне ноль, - грубо прерывает его Се. – Не садись ко мне больше за столик. - Почему? - Иначе, тебе не будет жизни в этом университете. - Но... - Я перестал обедать даже с Чанни, когда у него появился Бён. Так что не стоит так жертвовать собой. - Но... Хань не успевает сообразить, что ему нужно сказать в ответ – блондин уже уносит в сторону мойки поднос с недоеденным салатом. А справа уже гаденько хихикают какие-то девчонки и то поглядывают в сторону Лухана, то тычут в сторону исчезающего в дверях Сехуна. Хань узнает тощий силуэт перед собой и, пожелав себе мысленно удачи, он догоняет юношу. - Ты специально? – Се вздрагивает от знакомого голоса и мысленно матерится на Чанеля за столь привязчивого «будущего парня». - Что? - Ты специально каждый раз обходишь корпус после звонка? Чтобы подождать, когда основной поток студентов схлынет? - Да. Тогда я спокойно смогу поехать домой. - Но... Почему? - Мне не все равно, Лухан. Я знаю, что думают все эти люди, когда видят мое лицо. Я знаю, о чем думаешь ты. - Но я не такой! Я не считаю тебя... - Да. Не считаешь. Но ты меня жалеешь, хён. Мы никогда не будем вместе, не пытайся. - Но я даже... - Не продолжай, пожалуйста. Не порть моё мнение о тебе. - Но... Сехун срывается на бег. После той трагедии люди поделились на три группы: те, кто смеялся и боялся его – ненавидящие; те – кого он привлекал необычной внешностью и кто его жалел – сочувствующие; а третья группа состояла из одно человека – Чанёля. Только ему доверял Се. Ни Бекхёну, ни Лухану, никому другому Се не собирался открываться. - Сехун! Я хочу тебе открыться! Я не заставляю делать тебе это первым! Просто позволь мне! Се! Блондин сбавляет шаг и оборачивается, поджидая, пока Хань торопливо нагонит его. Неуютная тишина резко прерывается самим же Сехуном. - Это не твое дело – какой я внутри. - Нет, погоди! Я не хочу... - Немедленно прекрати играть влюбленного! Это ни хрена не смешно! И то, что у меня рожа собрана по кусочкам – ни хрена не мило! Ты влюблен не в меня! Ты влюблен в мой образ! Мои шрамы либо отталкивают, либо цепляют любопытные взгляды. Ты – второе! Я надоем тебе через месяц! - Неправда... - Правда, Лухан! Я знаю этот взгляд. И лучше нам не начинать общаться. - Сехун... Но О вновь кинулся в бег и уже запрыгивал в автобус. Но вот куда-куда, а домой он точно не собирался. *** -Эй... Се. Ну, что же ты расклеился? Ну, успокойся, ты уже такой взрослый, а все еще ноешь как девчонка. Ау! Это вообще-то было больно! Ау! Хватит колотить меня по спине! - Чанни... Почему ты решил познакомить меня... - С Ханем? Ну... Он очень хороший и позитивный человечек. Мы дружим с детства. И я знаю, что он тебя не обидит! Лу и правда светлый и предрассветный. Я знаю, что ты понравился бы ему тогда... До того, как она... И еще ты ему понравился сейчас. - Ему нравятся мои шрамы? - Я не спрашивал, но... - Ну, когда мы сидели тогда в столовой, он обратил на тебя внимание... - Зачем... - М? - Зачем ты ищешь мне парня? В смысле... Зачем мне еще кто-то? Мне хватает лучшего друга! Я не хочу... - Се... Я всегда буду рядом, но у меня есть Бэкки. И может случиться так, что... - Я понял. Но Лу – не первый, кому ты меня сватаешь. Я не нужен никому с такой рожей! Ты бы вот захотел... - Прекрати! Не все видят только твою оболочку. Ты закрываешься. Прекрати, пожалуйста. - Я не могу. Они не знают меня настоящего. И никогда не узнают: они видят только лишь мои шрамы, когда начинают говорить со мной. Это все бесполезно! - Неправда! Ты и не пытался открыться! Ты очень светлый! В твоей душе живут ангелы! Прекрати себя так вести! Откройся, наконец! - Да зачем? - Ты на самом деле нравишься Лухану! - Что?.. - То. Ты меня прекрасно слышал. - Но... - Он ясно видит то, что ты вовсе не такой внутри, как снаружи. Откройся. Покажи себя настоящего... - Да где он меня видел? На той посиделке? Или может в столовой пару раз? Откуда он знает... - Знаешь что, О Сехун! Ты – замечательный человек. И ты – мой лучший друг. И ты знаешь, что я ищу тебе пару, потому что желаю добра. Но я так больше не могу! Ищи сам! Делай, что хочешь! Ты говоришь про людей, что они тебя не понимают. Но ты первый отталкиваешь их всех. Тебе надо научиться с этим жить, ведь тебе всего лишь 20! Ты.. ты... Прости, Се. Я пойду, пока еще чего-нибудь тебе не наговорил! *** - Он никогда-никогда-никогда не откроется. Он очень солнечный и очень яркий. Но... он боится быть отвергнутым. Эти шрамы... Он переживает, что его будут судить по внешнему виду. К тому же он ненавидит свою улыбку и смех. - Но он улыбался... - Считай, что тебе повезло. Он делает это только для понравившихся ему людей. К тому же у него дефект речи... - И поэтому... - И поэтому тоже. У него много причин, но даже я не знаю их всех. Хань валялся на кровати уже второй день подряд. Было то лениво-апатичное чувство, при котором даже есть не хочется. Он невидящим взглядом сверлил пестрящий мультиками телевизор и прокручивал в голове те редкие диалоги, что случились у него с Сехуном. Вспоминалось и то, что ему рассказывал Чанни. Лу хотел понять. Хотел написать. Хотел позвонить, но... Нужно ли это? Не оттолкнет ли он и без того испуганного ребенка? За этими размышлениями он не сразу сообразил, что у него надрывается телефон. Пропущенный. И без того огромные глаза округляются, и Лу дрожащими пальцами вызывает абонента, который только что не смог дозвониться до мечтательного оленя. - Лу-хён? Я тебя не отвлекаю? - Нет-нет! Я просто не сразу услышал звонок – телевизор работает. - А, понятно. - Се... Ты что-то хотел? - ... Где ты живешь, хён? Я могу... - Конечно! Давай я тебя встречу на остановке! Они встречаются как старые друзья: с громкими приветствиями и дружескими объятиями. Они весело смеются, обсуждая какие-то глупости по пути в супермаркет. Ребята покупают несколько пачек рамена быстрого приготовления, какие-то овощи для салата и упаковку соджу. Пока они тащат продукты на седьмой этаж по лестнице – ведь лифт сломался – О рассказывает, как он пугает кассиров, когда ему становится особо скучно жить. И Сехун улыбается. И именно поэтому сердце Ханя заходится в бешенном ритме, грозясь выпрыгнуть из грудной клетки прямо в руки О Сехуну. - Нет, ты не понимаешь, хён! Это было для меня трагедией! Чхать, что эта девушка оказалась парнем! Но он был из Китая! - Я тоже из Китая, Се! – Хань уже не пытался подняться с пола, выслушивая пьяные истории Сехуна о его прошлом, и только лишь слабо подвывал – уже не в силах смеяться. Сейчас он бился в конвульсиях из-за истории Сехуна, в которой он еще в школьном возрасте познакомился с девочкой по интернету, а она оказалась мальчиком. - Хм... Может, это был ты, олень? - Ой, сейчас кто-то по заднице схлопочет за оленя! - Хёёён, ты чего такой жестокий! Меня же любить надо! А не по заднице... - Дааа... Не по заднице? – пошло хихикает Лухан, но в момент затихает, испуганно хлопая ресницами. – Се... Ты чего?.. Сехун молчит. Он просто нависает над Луханом и чуть помутневшим от соджу взглядом скользит по раскрасневшемуся лицу Лухана. Молчит. И ничего не делает. Лу первым нарушает эту неловкую ситуацию, протягивая вперед руку и мягко прикасаясь к щеке парня. Се прикрывает глаза и чувствует, как чужие пальчики осторожно ведут по витиеватому узору шрамов. Он слышит собственное сердце и тоненькой затянувшейся кожицей чувствует пульсацию капилляров Ханя. Сехун чуть наклоняется вниз, ведомый инстинктами, а может сердцем, пока не соприкасается губами с мягкими луханевскими. Первый поцелуй выходит неловкий, теплый, совсем детский. А после Лу неуверенно целует блондина еще раз, ласкает его губы, чуть прикусывает нижнюю. Се шумно выдыхает, а Лухан принимается покрывать лицо младшего мягкими поцелуями, щекоча кожу и заставляя сердце замирать глубоко внутри. -Все будет хорошо, Сехунни. Обязательно будет. Я не отдам тебя никому на растерзание, я всегда буду оберегать тебя, - и поцелуи его холодных губ мешались с поцелуями его горячих слез. Это было давно, но Се до сих пор видит тот день во снах. -Нет, нет, нет... – Се повторяет одно и то же слово как завороженный и отстраняется от парня. Он притягивает к себе коленки и утыкается в них мордочкой, чтобы спрятать от Лухана свои слезы. Своё лицо. – Я не могу. Не могу. Чтобы ни происходило – я все равно вижу его. Чувствую его... Прости, Лу. Прости... Я... Теплые ладони успокаивающе скользят по его спине. Плечи сотрясаются от беззвучнух рыданий, а Хань обнимает его, пытаясь понять – что это было и что это есть сейчас. - Все хорошо, солнышко. Хочешь, я сделаю тебе чаю с мятой? Сехун кивает и вызволяет свое спрятанное лицо на всеобщее обозрение. Ему нельзя плакать. Тогда он выглядит еще ужаснее, но ему уже чхать. -Это началось очень давно... – Ребята перебрались с пола на диван. Лу заставил младшего сходить в душ, укутал его в одеяло и вручил горячий чай с мятой. Сехун успокоился и, взяв с Лухана честное слово хранить вечное молчание, начал неторопливо рассказывать свою историю. – Мы познакомились с Чанёлем на танцевальном кружке. Тогда он был гораздо выше меня и, помнится, шутки всякие выдавал. Он вообще над всеми нами шутил. Но не суть. Время шло, я подрос, Чанни забросил танцы, но... Мы сдружились за то время. Мы жили тогда рядом и часто ходили друг к другу поиграть в видеоигры, выпить, пока нет дома родителей, поразводить кого-нибудь в соцсетях. Я был очень красив. Он не показывал тебе старые фотки? Когда приедешь ко мне в следующий раз – покажу тебе, - губы сложились в легкую улыбку. – Так вот у меня и в интернете и в реальности было много поклонниц. На 14 февраля мне не давали проходу и мы потом пару месяцев с Чанёлем ели шоколад. Он над этим смеялся – я тоже. Но было еще кое-что... Не знаю, когда это случилось, но... Я влюбился... И мой возлюбленный... Это Пак Чанёль. Я не рассказывал ему. Я начал с того, что признался ему, что наконец-то влюбился. По-настоящему. Мы спорили, кто же будет первым, - Се усмехнулся, а Хань улыбнулся, с навязчивыми мыслями в голове разглядывая собеседника. – Потом я ему рассказал, что это парень. Он не стал меня осуждать, ругать. Сказал, что это странно, но принял и это. В то время мне призналась в любви одна девочка... Она была одной из самых навязчивых моих поклонниц, и я тогда не поскупился на грубости... Я... Зря я, конечно, но... – Се вздонул и какое-то время он просто молча пил чай. – Я решил признаться Чанёлю, – взгляд младшего заблестел, а губы сжались в тонкую полоску. – Я позвонил ему и сказал, что зайду вечером. Мне нужно было собраться с мыслями – я решил прогуляться. Прогуляться кругом по дворам. Я... Я не знаю, как она меня вычислила, как все подстроила, но... Она облила меня кислотой. Врачи говорили потом, как точно назывался тот раствор, но я не запомнил. Не суть. Я... Кричал тогда жутко. Но... Выбежали ко мне не сразу. Не сразу поняли, что случилось, не сразу отвезли в больницу. Вот так я и заработал их... – Се перехватил ладонь Лухана и позволил осторожно провести пальцами по узорчатой коже. – Чанни винит себя... Винит за то, что не вышел меня встречать. Но... Откуда он мог знать? Мы редко встречали друг друга. Если кто-то в этом и виноват, то только я... – Се положил голову на ладонь Ханю и осторожно прикрыл глаза. – Но Чанёль меня не слышит. Он чувствует свою вину и пытается заткнуть свою совесть, подыскивая мне парня. Он уцепился за то признание и думает, что мне нужен парень... Ты – не первый. Был еще очень заботливый хён – Минсок. А еще очень страстный парень – Чонин. Но... Они не нужны мне... Я встречался с ними ради Чанёля. Но я... я люблю его, Лу-хён... – Се открыл глаза, чтобы прочитать в напряженном взгляде Лухана то, что чувствует сейчас этот предрассветный светлый мальчик. – Я не знаю, может, если пройдет еще лет пять или десять, то я смогу забыть о нем и полюбить кого-то еще? Я... Мне больно видеть их вместе. Чанни никогда не был один. У него были и девушки и парни. Но я видел, что они все мимолетные, но Бён... Он ведет себя по-другому с ним... Я... Что мне делать, Лу? – его тело вновь охватила беззвучная истерика и кружка в руках затряслась. Хань видел. Впервые видел в этих глазах боль и отчаяние. Се отлично все скрывает и прячет, но вот сейчас Лу просто сносит волной боли и разочарования. Он сам готов кричать и рыдать от несправедливости к этому мальчику, к себе... Он хотел быть с ним, но Се уже заранее его отверг. – Я не хочу никого обидеть! Чанни злится из-за того, что я не хочу идти на контакт с тобой, - голос опустился до шепота. – А я боюсь. Я боюсь с тобой общаться, тебе открываться. Я боюсь, что ты предашь, что я интересен тебе только из-за своей необычности. Я боюсь... Боюсь, что влюблюсь в тебя, что я оставлю Чанёля, что я сделаю тебя несчастным. Я... Боюсь... – Се уже давно оттолкнул ладонь парня. Все эти его боюсь сопровождались попытками выпутаться из одеяла. Лу с паникой в глазах наблюдал за ним. И тоже боялся: того, что этот загнанный в угол мальчик сейчас выскочит из его квартиры и больше не вернется. Он боялся, что Се пришел попрощаться, он боялся... - Сехун! Но громкий крик не в силах удержать падающего с дивана Сехуна. Лу подлетает в мгновение и осторожно пытается поднять и осмотреть блондина. - Черт. Щека... – Се трет больную щеку и с ужасом смотрит на свою руку: кровь. – Хаааанни! – подобно сирене взвывает младший, а Лу уже тащит его в сторону ванной и аптечки. Промывка водой, промывка перекисью, гора кровавой ваты и осторожно приклеенный пластырь. Сехун виновато глядит в кружку горячего мятного чая, а Хань легко улыбается и трепет младшего по волосам. - Не переживай, я не буду искать тебе вторую половинку, чтобы искупить свою вину. - Как так? Ведь из-за тебя у меня появится новый шрам! – якобы капризным тоном тянет Се, и оба взрываются легким смехом. - Спасибо, Лу-хён. - Не за что, солнышко. - Нет, есть за что! И я хочу попробовать... - М? - Хочу попробовать тебе открыться. Хочу попробовать... - Я всегда буду рядом, Се. Всегда, независимо от того, что ты выберешь в итоге. - Ты хороший! – мурчит младший и довольно лакает дальше свой чай. *** - Бэкхён-ааа… Беккиии! - Солнышко, хватит донимать человека. - Но я голодный... Мааа. Ну ма, я очень хочу есть! - О Сехун! – Бён разве что пар из ушей не пускает от злости. – Еще одно слово... - Доброе утро, дорогой, - мягкий поцелуй в макушку, и Бэк тяжело вздыхает и разворачивается к плите. - Чааанни! Возьми сыну на ручки! - Ох, Сехун! Ты же тощий, как я не знаю кто, почему тяжелый такой? - Лууу. Он меня обижает! И ма тоже меня обижает! Не дает мне... - Слишком умный ты, О Сехун, стал! – Бекки срывается на крик и, хлопая дверью выходит из кухни. - Опять ребенка мне довели? – хмыкает Чанёль и утыкается в журнал, скидывая с колен Сехуна. - Ох, кажется там что-то горит!... - Нет, Сехун! - Ах, матушка! Я знал, что вы меня спасете! И Се загреб в объятия хрупкого Бека, вырывающегося и шипящего матерные проклятия. Чанни выглядывает из-за обложки и мягко улыбается, а Лухан гаденько и искренне так хихикает. Жить всем вместе было весело. Они напоминали большую дружную шведскую семью: каждое утро начиналось с разборок, каждый вечер заканчивался тем же: но близость и тепло друг друга не давали забыть о том, что они живые и жизнь продолжается. - Ммм! Бекхен, ты восхитительно готовишь! - Спасибо. - Да не за что, ма. - ЧТОООО? – брызгающего ядом Бэкхёна удерживал только стол и спокойный, как танк, Чанёль. Спокойный и неожиданно серьезный. - Малыш. - М? - Мой лечащий врач посоветовал мне клинику, в которой полируют шрамы. Смотри. Нужно позвонить вот сюда и все уточнить. То есть можно сделать так, что... Тишина такая, что создается впечатление, будто время остановилось. - Я... Позвоню, но... Я к ним привык и... - О Сехун. Я приму любое твое решение. Я же обещал тебе, помнишь? Се улыбается и глубоко вдыхает, падая в объятия к своему парню. - Позвоню. Было бы круто, если они смогли бы оставить мне ту полосу от твоей кровати. - Это была не кровать! И ты мне до конца дней будешь её припоминать? - Да, дорогой мой олень. До конца твоих дней я буду ворчать об этом шраме на моей щеке, - и за такие слова младший получает диванной подушкой по голове, а после мягкий поцелуй в ту самую щеку.