Выставка

— Киса-сан, моя работа победила в конкурсе!!! Юкина налетел на Кису, едва тот успел переступить порог квартиры, сгрёб его в охапку и поцеловал прежде, чем ошеломлённый и порядком уставший после рабочего дня редактор успел что-либо понять. — Мм… — протянул он, отстраняясь от сияющего художника. Спрашивать, что за конкурс, было неловко, поэтому Киса просто улыбнулся и сказал. — Поздравляю! — Спасибо! Теперь рисунок попадёт на выставку, где его наградят, представляешь?! — Глаза Юкины сверкали. Изумительное зрелище. — Ничего, что выставка небольшая, зато работу будут дальше продвигать! Да и вообще это уже здорово, да? — Конечно. — Ты ведь придёшь? — с надеждой заглянул ему в глаза парень. — Куда? — На выставку. У тебя вроде короткий день должен быть. — Как я туда попаду? — удивился Киса, и Юкина, хитро улыбнувшись, достал из кармана свёрнутый билет. — Я уже достал тебе пропуск, только приди. Пожалуйста, Киса-сан! — взмолился он. — Я так хочу, чтобы ты был рядом в этот день! Буду счастлив, если ты разделишь со мной эту победу! Откровенно говоря, Киса не горел особым желанием ходить куда-то после работы — куда более желанным исходом было прийти домой и рухнуть на диван. Но Юкина… Для него это действительно важно. Если в его силах сделать парня счастливым, почему нет? Тем более, что Киса на самом деле не так уж много для него делает… Когда редактор протянул руку, Юкина буквально взорвался лучами счастья. — Спасибо! — Он прижал к себе Кису, зарывшись носом в его волосы. — А что за работа? — уточнил Киса ради приличия. — Увидишь, — улыбнулся художник. — Ты точно придёшь? — По крайней мере очень постараюсь. Если Такано-сан не озвереет окончательно… — Я правда очень хочу, чтобы ты пришёл, — прошёптал Юкина, касаясь губами его щеки. — Очень… — Приду. — Обещаешь? — Постараюсь… — Ты обещаешь, Киса-сан? Киса заглянул в его просящие глаза, вздохнул и твёрдо ответил: — Обещаю. *** — Никаких «пораньше», Киса! — Такано-сан сурово направил на редактора остро отточенный карандаш. — Ты ещё не закончил с раскадровками! Марш работать! — Да закончу я с ними! Пожалуйста, мне сегодня просто позарез нужно уйти! — взмолился Киса, глядя на главреда умоляющими глазами. — Это… это очень важно! — Важнее работы? — презрительно усмехнулся тот. — Да! — выпалил сотрудник, сжимая кулаки. Такано-сан несколько секунд испепелял его уничтожающим взглядом, затем нехотя обронил: — Закончишь с главой — можешь идти. Не раньше! — Спасибо! В таком бешеном темпе Киса ещё не работал: объём оказался колоссальный, и вскоре он уже готов был душу продать хотя бы за минуту отдыха. Мозг, казалось, опух и болел, в глазах периодически темнело, рука не слушалась. Только воспоминание о счастливом лице любимого заставляло стиснуть зубы покрепче и молча пахать, не поднимая головы. Он пообещал — значит, придёт. Не может не прийти. Заскочив домой переодеться, Киса помчался по указанному адресу. Выбегая из лифта на первом этаже, он выругался, сообразив, что забыл приглашение. Пришлось возвращаться. А он и так уже запаздывает… От остановки автобуса Киса вообще умудрился пойти сначала не в ту сторону, однако вовремя спохватился и бегом рванул обратно. «Выставку уже открыли. — Мимолётный взгляд на часы. — Юкина наверняка меня ищет…» Ворвавшись в здание маленьким шальным метеором, Киса, задыхаясь, протянул приглашение охраннику. Тот изумлённо воззрился на человека, только что побившего свой личный рекорд в беге на короткие дистанции, молча кивнул и пропустил. Выставка студенческих работ открылась лишь недавно, но народу было уже много. «Всё-таки опоздал…» — удручённо подумал Киса, вертя головой в поисках своего художника. В такой толпе довольно сложно было что-то увидеть, и редактор невольно почувствовал раздражение из-за своего небольшого роста. «Надо было договориться о месте встречи. Ладно, ничего, он же так или иначе здесь, так что встретимся,» — утешил себя Киса и решил поискать хотя бы работу Юкины, чтобы выяснить, за что же его награждают. Сомневаться в том, что рисунок в любом случае этого достоин, разумеется, не приходилось, но любопытно же… Работы художников были очень разными. Какие-то обращали на себя внимание тонкостью прорисовки, какие-то — яркими красками, некоторые нравились зрителям больше, некоторые — меньше. Киса разглядывал их с любопытством, но не находил на увешанных картинами стенах того, что искал. Вдруг по странному стечению обстоятельств удалось услышать обрывок разговора, в котором прозвучало «Юкина Ко», и Киса мгновенно повернулся в сторону говорящих. Увидев, что они направляются в другой конец зала, редактор поспешил туда, лавируя между посетителями выставки к отдельно стоящему стенду с работами, которые были отмечены комиссией. Вытянув шею, Киса попытался разглядеть хоть что-то поверх голов. Несколько секунд ушло на то, чтобы отыскать глазами нужный рисунок; заметив его, брюнет почувствовал, что теряет способность дышать. Кто-то грубо толкнул в спину, но Киса этого даже не заметил — на листе большого формата был изображён… он сам. Юкина любил графику, вот и победившая работа была выполнена углём. Мастерство художника позволило так достоверно передать каждую черту лица, что оно буквально выступало из плоской поверхности бумаги. И никто из зрителей, восхищающихся портретом, не догадывался, что сейчас Киса Сёта, редактор манги отдела «Изумруд», стоит и смотрит на самого себя заворожённым взглядом, окаменев от изумления, и чувствует, как его сердце отчаянно колотится в горле… Реалистичность и тонкость прорисовки не поддавались никакому описанию, однако это не было фотографической передачей внешности. Немного взъерошенные волосы, слегка напряжённый глубокий взгляд, серьёзное, но отнюдь не угрюмое выражение глаз… Что-то в лице нарисованного Кисы было такое, чего не смогла бы передать ни одна фотография — только рука художника. Влюблённого художника… У настоящего Кисы закружилась голова. Внезапно он испугался. Испугался, что его увидят, узнают, начнут расспрашивать, откуда здесь его портрет и почему на нём человек выглядит куда лучше, чем он есть на самом деле, пусть даже идеализации черт на рисунке вовсе не было. Он привык быть незаметным, а Юкина своим произведением умудрился обнажить часть души возлюбленного, которая была известна только ему, самому близкому человеку… Низко опустив голову, Киса отступил назад и слепо направился к дверям. Его душили эмоции: удивление, страх, раздражение от того, что его о таком не предупреждали, восторг от великолепной работы Юкины, смущение… Он не был готов к такому. «Нужно успокоиться…» — Эй, осторожнее! — буркнул кто-то, налетев на хрупкого брюнета в тёмной куртке и едва обратив на него внимание. Так стремился увидеть рисунок, что, столкнувшись с оригиналом, даже не заметил… Киса уже был у дверей, когда до него донеслось слово «награждение». Замерев, редактор обернулся. На небольшом подиуме, игравшем роль сцены, стояли организаторы выставки и члены комиссии. Один из них улыбался, держа микрофон. Уйти уже не получится. Киса прислонился спиной к стене, чувствуя, как дрожат кончики пальцев. Под бурные аплодисменты вперёд выступил победитель Юкина Ко. Он улыбался, но его глаза торопливо обшаривали зал, выискивая кого-то. Заметив Кису, художник просиял и сделался просто ослепителен — таким прекрасным он не казался никогда. Приоткрыв рот от удивления, Киса смотрел на него, чувствуя, как щёки заливает горячий румянец. Председатель жюри вручил Юкине диплом и пожал руку. Молодой человек, сверкая улыбкой, подошёл к микрофону. — Огромное спасибо всем! — поблагодарил он под шумные возгласы толпы. Когда все стихли, художник продолжил. — Разумеется, для меня большая честь стоять здесь и получать награду из рук заслуженных мастеров своего дела. — Он поклонился членам комиссии, вызвав очередной взрыв аплодисментов. — И мне приятно, что мою работу высоко оценили профессионалы, но… для меня это не главное. Через весь зал взгляд Юкины дотянулся до лица застывшего у стены Кисы и одарил его почти материальным теплом. Парень улыбался уже иначе — так, будто кроме них двоих в помещении не было никого. Сердце Кисы почти остановилось. — Я решился выставить на конкурс очень важную для меня работу, над которой я трудился не один месяц. На моём рисунке изображен человек, которого я люблю и которым дорожу больше всего. Я по мере своих скромных сил старался выполнить работу как можно лучше, зная, что он будет здесь. Для меня главное, чтобы он смог оценить её так, как она того заслуживает, потому что его мнение для меня важнее всего. Спасибо за внимание! Всё смазалось, ушло куда-то в сторону: вновь раздавшиеся аплодисменты зрителей, поздравления, слова организаторов… Киса не слышал, что творится вокруг — в ушах бешено стучала кровь, заглушая прочие звуки. Он смотрел, как Юкина спускается со сцены, и чувствовал, что его сердце готово взорваться. Кто-то впереди обернулся, заметил прижавшегося к стене редактора, изумлённо распахнул глаза и открыл рот, чтобы что-то сказать, уже теребя за рукав своего спутника, но Киса не стал дожидаться, пока на него переключат внимание: он рванул к дверям и вылетел из зала. Ноги сами несли по пустому коридору. Налетев на угол, Киса шарахнулся назад и остановился, тяжело дыша. Он никак не мог прийти в себя. «Юкина…» — Киса-сан! Парень выбежал из-за поворота и испуганно бросился к неподвижному возлюбленному. — Киса-сан, что с тобой? Куда ты убежал? — торопливо и встревоженно забрасывал его вопросами художник, вцепившись в узкие плечи. — С тобой всё в порядке?! — Ты… нарисовал… меня… — через силу выдохнул Киса. — Ты… Да как ты до этого додумался вообще?! Почему ты меня не предупредил?! Я же не знал, куда деваться! — Я не мог тебе рассказать, потому что ты тогда бы не пришёл! — отчаянно выпалил Юкина, виновато глядя на него. — А мне так хотелось, чтобы ты был со мной в эту минуту! Это ведь очень важная выставка, жюри может отправить работы дальше. Я хотел, чтобы ты мной гордился… Киса сжал зубы. — А зачем ты говорил всё это? Зачем при всех?! Я же… Понимаешь, что я чувствовал?! — Что ты чувствовал? — тихо уточнил художник, зажав его лицо в ладонях. Киса вспыхнул. — Я… я… — Смутился? — улыбнулся Юкина. — А ты как думал?.. — пробормотал тот, не зная, куда девать глаза. — Ты ведь… ты… прилюдно сказал… — Прости, не удержался. — Парень притянул брюнета к себе, крепко обняв. — Иногда мне кажется, что я готов всему миру кричать о своей любви к тебе. И мне за это не стыдно. Прижавшись к его широкой груди, Киса зажмурился, не зная, что сказать. Сам он никогда не смог бы выразить свои чувства подобным образом, ведь он не такой смелый, как Юкина. То, что произошло, казалось нереальным, запредельным, Киса был смущён, растерян, изумлён и… счастлив. — Скажи, Киса-сан, тебе понравился рисунок? Подняв голову, редактор взглянул на взволнованное лицо Юкины и хмыкнул. — Шутишь, что ли? Конечно, да. Ничего лучше я в жизни не видел. Лицо художника озарилось восторженной улыбкой. — Правда? — Да. Наклонившись, Юкина нежно прильнул к его губам, обняв сильными руками, создающими настоящие шедевры живописи. Киса самозабвенно отдался моменту. Да, у него никогда не хватит храбрости прокричать об этом на весь мир… но сейчас, когда они наедине, после того, что совершил художник, Киса готов повторить это тысячу раз: — Я люблю тебя…