Возьмем у предупреждений интервью?

- А ты мне нравишься, - девушка, только что зашедшая в комнату, вздрогнула, выпустив из рук бумаги. – Хотя и неуклюжая, - еденько так протянул все тот же голос. – Как ты относишься к БДСМ? - Ну, - девица с силой закусила губу, - я иногда пинаю своего кота. - Да ты опасная, - хохоча. – Насилие, она тебе понравится. - А зоофилии – нет, - глубокомысленно изрек сидящий напротив парень, хитро прищурившись. – Она ее за это отправит в Грин Пис. Или отдаст на съедение своим крокодилам. - Но… я ведь… - губы журналистки – а это была именно она – предательски задрожали. Она еще утром, еще своим задним местом чувствовала – не нужно сюда идти. И плевать на гонорар, который сулил хитро улыбающийся шеф. Жанры она в свое время вытерпела – а вот с предупреждениями посложнее будет. Крокодилы - не Слэш, они не только задницей займутся. - Вот так выглядит безысходность, - хохотнул тот самый молодой человек, ранее напугавший девушку. – Ладно, чего встала? Садись. Или по тебе плеточкой пару раз приложиться? - Н-нет. - А как ты относишься к розгам? - Негативно. - А к… - Не пугай ребенка – это моя профессия, - пожал плечами мужчина в преклонном возрасте, на футболке которого красовался рисунок в виде практически нагой малолетней девушки. – Кстати, я Ченслэш, и мне очень… - Молчи, мудак, - вскрикнул молодой человек, сидящий совсем рядом. - Это еще почему? – округлил глаза Ченслэш. - Да потому. Я баба – мне психовать положено! - Но… Вы же… парень, - пробормотала журналистка, присаживаясь на краешек дивана и пытаясь успокоить нервный клокот сердца. - ООС, заебал ты общаться со Сменой пола, - устало вздохнул молодой парень с татуировкой «fuck» на плече и творческим хаосом на голове. – А ты, бля, меньше внимания обращай. ООС у нас внезапный, как самка кабана перед течкой – он то парень, то девушка, то храбрец, то ссытся от звука летающей вокруг пыли. Список можно продолжать вечно, но мне лень и похуй. Вот такие вот пироги. - Здравствуйте, - молодой человек, до этого не подававший признаков жизни и явно находящийся в астрале, перевел свой взгляд на журналистку. – А я Кинк и у меня год не было половой связи… - Потому что тебя даже я боюсь, - хмыкнул молодой подкачанный парень, с пронзительными серыми глазами и хриплым баритоном. - … и поэтому я занимаюсь рукопашным сексом, - продолжил Кинк, не слушая предыдущего оратора. - Оч-чень приятно, - девушка скользнула взглядом по двери, думая, успеет ли она сбежать до того, как ее схватят. - Не успеешь, - хмыкнула девушка с бледной кожей и блеклыми голубыми глазами. – Они сначала доведут тебя до истерики, потом отдадут на растерзание голодного Кинка, а потом ты умрешь. Вот именно тогда мы с тобой познакомимся поближе. Да, кстати, забыла представиться: я – Некрофилия. - Не очень прият-тно, - перспективы как-то не радовали. - Ладно, журналисточка, задавай свои вопросы, - Ченслэш улыбнулся, кинув на ранее упомянутую персону странный взгляд. - Хорошо, - девушка перевела дыхание, выудив цепкими пальчиками листик, исписанный вопросами. – Приступим. Итак, Некрофилия, первый вопрос к Вам: что Вы считаете истинной красотой? - Оу, красота – это ночь, гроб, кладбище, окоченевшие конечности, разлагающееся тело и специфический аромат. Ну, еще красота – это я. - Да твое еблище пугает меня больше, чем фейс Слендера за окном! – воскликнул все тот же парень с татуировкой. – А, кстати, я Мат! - Нецензурная лексика, значит, - журналистка кивнула, что-то черкнув в блокноте. – У меня и к Вам вопрос есть. Смогли бы Вы прожить без нецензурных выражений хотя бы день? - Да, бля, легче в Мордор кольцо отнести. - Ясно. Хорошо, кто из вас Насилие? - Я, - отозвался тот самый мужчина, с серыми очами. – И мне уже не нравятся твои вопросы. Рискуешь. - Я… я... - Успокойся, это шутка. Валяй, я жду. - Ф-фух. Так вот, скажите, Вы получаете наслаждение от мук своих жертв? - Знаете, когда я общаюсь с потенциальной жертвой, в меня вселяется чувак из пилы и настойчиво так горланит: «Давай сыграем с ним в одну игру?». А я не могу ему отказать. Я люблю игры. - Ага. И как часто Вы общаетесь с этим… этим «чуваком»? - В любой момент, когда принимаю метадон, - хитро улыбаясь. - Ясно. Так, а кто у нас будет Зооф… а, понятно, я и так вижу, - девушка судорожно сглотнула, завидев сидящую чуть поодаль старушку, держащую в руках спящего кота и что-то шепчущую ему в ухо. Кот во сне дергал лапой, словно пытаясь сбежать, а Зоофилия мило улыбалась, закатывая глаза и мурча от удовольствия. – Так вот, Зоофилия, скажите, а у вас есть талисман какой-нибудь? - Да, - буркнула пожилая дама, с недовольством оторвавшись от животного. - И что это? - Камень. - Какой? - У меня в почках. - Эм… - Ребят, а что это у нас в холодильнике? – девушка в порванном алом платье и со ссадиной на губе перевела взгляд на предупреждения. - Это мясо Твинцеста, Изнасилование, - ответила Некрофилия, меланхолично накручивая локон на палец. - Скажи, а это как-то связано с тем, что мы его месяц не видели? – Изнасилование поджала губы, приподняв бровь. - Нет, конечно. Он просто его швырнул в морозилку и смотался в Англию – к братцам Уизли. - Мясо? – мужчина, доселе тихо слушающий беседу журналистки и своих коллег, радостно улыбнулся, погладив свой необъятный живот. – Хочу мяса. Сырого. И еще бензина понюхать. И запеченного единорога хочу, чтоб с картошечкой. И еще хочу… - Пиздюлей? – Мат хмыкнул, сложив руки на груди. - Не обижай беременных! – воскликнул мужчина, нахмурившись. – А то беременные обидят тебя. - Ребята, не ссорьтесь. Я вам тут огурчики принес, отвертки, бутылочки стеклянные… - Секс с использованием посторонних предметов, как я понимаю? – спросила журналистка, с интересом посмотрев на только что зашедшего парня. У него была милая улыбка, веснушки и нездоровый блеск в глазах, что выдавало весь тот срач, что творился в голове у данного предупреждения. - Ага, - молодой человек улыбнулся. – А ты папарацци, да? Я слышал, что ты сегодня придешь. - Ну, можно и так сказать. У меня вот к Вам тоже вопросик есть, можно спросить? - Валяй, - парень кивнул, склонив голову к плечу. - Как часто у Вас ломаются… м-м-м, игрушки? - Знаешь, в этом мире ломается все. Люди, кости, надежды, бутылки. Конечно, больше всего меня разочаровывают бутылки, особенно когда горлышко остается в пиз… - Не нужно продолжать, - охнула журналистка, чувствуя, как краснеют щеки. – Я поняла, - добавила чуть смущенно. - Вот и чудненько, - кивнул собеседник, - я вот недавно… - Ахтунг, ребята, ахтунг! – в комнату ворвался мужчина весьма крупных габаритов, снося все на своем пути - Зоофилию, что-то бормочущую о радикулите, кстати, тоже. - Мэри Сью едет! Она через пятнадцать минут будет здесь! - О, нет, Групповой секс, ты откуда знаешь?! – воскликнул Кинк, расширив глаза от ужаса. - Плевать, нам нужно уезжать. Нам нужно сбежать. В Данию. Или в Америку – к Твинцесту? Нет, в Украину – там и так черти-что творится сейчас, нас даже не заметят! – кричал ООС, мечась по комнате и теребя крест, висевший на шее. - В Украине хорошо. Людей на одной площади много, - хмыкнул Групповой секс, улыбаясь. – Мне нравится твоя идея. - Быстрее! Быстрее собирайте вещи, - причитала Изнасилование, плача и размазывая слезы по всему лицу. – Я не хочу, чтоб повторилось прошлое! Нам срочно нужно сматывать удочки! А журналистке, которая уже была у двери, в общем-то, было плевать на то, что было в прошлом. Ей бы ноги унести. Пока они еще на месте. И зарубить себе на носу, что больше ко всем этим персонам она не ногой! Ни-ког-да. Наверное.